Куратор - Оуэн Кинг

крошку своими огромными колесами. Проезжая мимо, солдат с раскрашенным лицом, стоявший за невиданной мощной винтовкой на железной крыше, повернулся к Ди – его форма была белой от гипсовой пыли – и отдал честь.

Железная повозка набрала скорость, подняв широкие водяные брызги от луж, натекших с Корабля-морга. Подпрыгивая на ступенях, она одолела последний лестничный пролет, и стена дрогнула от сильного удара, когда военная машина прорвалась на мостовую.

Друзья

– Я тебя с одного раза уделаю! – Зил покачивала осколком стекла, метя в фигуру, появившуюся в дымном дверном проеме развалин.

Лен с боевым кличем выскочил из-за кучи щебня и запустил в угрожающий силуэт ботинком. Пришелец завопил от боли.

Из дыма выпрыгнул Айк с рассеченной губой и схватил Лена за шею. У Зил даже сердце защемило при виде огромных дыр на коленях прекрасного коричневого костюма Айка.

– Я думал, это за нами кого-то принесло! – Лен извивался, пытаясь разжать Айкову хватку, но тот его не отпускал.

– Ты мне в лицо каблуком попал! – Айк надавил суставами пальцев Лену на голову и начал возить туда-сюда.

– А-а-а! Моя нога! – Лен запрыгал на одной ноге, держа босую ступню на весу.

Никогда не упускавшая возможности извлечь мораль из ситуации, особенно когда дело касалось Лена с его ослиным упрямством, Зил заметила:

– Тут повсюду острые камни, а этот ботинками швыряется!

– Что вы, чертова мелкота, тут делаете? – спросил Айк, отпустив мальчишку.

– Мы с социальным призывом ходили! – сердито огрызнулся Лен.

– Вот именно, – поддержала Зил.

Айка это не впечатлило.

– Что за завиральная хрень этот ваш социальный призыв?

– Это то, чем люди занимаются, Айк. – Лен стер слезинку с глаза и всхлипнул. – Обычай такой.

– А какого фига вы сидите здесь? Я же вам сказал, что буду в музее!

– Сюда шел волонтер, – объяснила Зил, – и нам пришлось по-быстрому ныкаться. Только затихарились, на улице началась пальба и стрельба.

– Смотри, сколько тут кошек! Если в них верить, то здесь безопасно. – Лен показал на действительно впечатляющую кошачью стаю – через дверной проем можно было насчитать дюжины две. Кошки неподвижно сидели и вольготно валялись на камнях, на рухнувших стенах, на торчавших обгорелых досках. Ни одна не проявляла ни малейшего неудовольствия по поводу дыма. Вокруг кошек клубился туман.

От Зил не укрылось, что Айк не уберег не только костюм, но и белый шелковый шарф, который они ему дали, а убитая, несчастная мина явно связана не только с рассеченной губой. Его явно терзала какая-то забота, вытеснившая лихую прожженность, которой Айк козырял раньше.

– Что с тобой случилось, Айк? – не выдержала Зил. И тут ее осенило: – С ней был другой мужчина, да? У нее был другой мужчина, и он тебя побил? О Айк, мне так жаль! – Зил порывисто обняла его, прежде чем Айк успел рот раскрыть. – Ты найдешь себе другую.

Δ

Гораздо легче было оставить Зил в заблуждении, что ему предпочли другого, чем признаться, как он не помня себя улепетывал от страшного человека, застигшего его в музее. Получилось, что Айк сбежал, подставив Дору.

– Но сперва тебе придется кое-что мне рассказать, – шепнул тот человек Айку на ухо, и Айк с удивившим его самого спокойствием, невозмутимый, как речной мусор, выплывший из-под Северюги, ответил:

– Я скажу все что хотите, мистер. Я не ищу неприятностей.

Такой ответ вызвал невольный смешок у появившегося из ниоткуда человека, и Айк ощутил, как стоявший сзади едва заметно, на самую крошечку, расслабился. Тогда Айк топнул каблуком по босой ноге этого типа и сбежал. Шелковой тканью ему ожгло шею – подстерегший его человек успел ухватиться за элегантно свисавший конец шарфа, но Айк спасся. На лестнице он на секунду оглянулся и увидел громадного роста солдата с черной бородой как куст крапивы и с его шарфом в руке.

– Мы с тобой еще побеседуем, Айк! – чуть повысил голос верзила.

Айк живо улепетнул в Лис, где его оглушила новость о гибели друзей – доброй Рэй и славного старины Гроута, ближе которых у Айка не было. Марл тоже погиб. Хотя перестрелка в «Стилл-Кроссинге» случилась не далее как утром, тела уже выволокли, запеленали в саваны и отдали Фейр, которая унесет их в океан. Айк не успел попрощаться.

Он дал несколько пенни солдату, поставленному у салуна, чтобы пропустил его внутрь. Пропитанный кровью пол шевелился от копошившихся жуков, и нестерпимо воняло железом, дерьмом и дешевым спиртным. Айк выскочил на улицу, так и не поднявшись на чердак за своими вещами, и выблевал на мостовую.

Солдат на посту засмеялся:

– Нюхай, дружок, хлебный душок!

После этого Айк нигде не оставался надолго. Он не знал, причастен ли бородатый громила из музея к тому, что произошло в «Стилле» (правда, Айк не представлял, каким боком), и не был уверен, не придут ли убийцы и за ним. Ждать, болтаясь в Лисе, становилось попросту опасно: тот мужик знал его имя.

Ночевал Айк под мостами, а днем шатался по равнине и лазал на смотровые платформы, нередко задумываясь, не броситься ли на острые камни внизу. Каждую секунду у него перехватывало дыхание: Айк чувствовал себя как в силках. Ему не давала покоя собственная трусость, когтившая его вместе с ветром на скалах, принюхивавшаяся к нему носами крыс, шмыгавших по ночам под мостами. Айк чувствовал, что позорно не оправдал собственных надежд.

Дора себя в обиду не даст, но с громилой не ей силой мериться, он самого Айка едва не сцапал! Айк не переставал думать о девушке с самого знакомства, но сейчас пожалел об этом: он не мог прогнать видение, как чернобородый сжимает ей горло и Дора становится фиолетово-синей.

Только когда заговорили пушки и ружья Гилдерслива, Айк набрался смелости вернуться к музею. Всеобщее смятение – не только орудийный обстрел, но и выбежавшие на улицы обезумевшие, кричащие люди – вытеснило затянувшееся самобичевание Айка, и он вновь обрел самого себя.

До улицы Малого Наследия он добирался небыстро и с приключениями. Город, окутанный дымом и туманом, казался призрачным. Один неверный поворот грозил увести Айка в совершенно другой город, похожий, но иной, где тоже есть переулки, салуны, музеи, театры, люди, которые имеют много, и люди, у которых ничегошеньки нет, Королевские Поля и Фейр, но называются они по-другому, и Айк окажется там чужаком и единственный будет знать свой родной язык.

В центре города канонада буквально оглушала. Улицы были запружены народом – Айка то и дело толкали налетавшие на него горожане. Он упорно шел вперед, уговаривая себя, что с Дорой, может, все и обошлось, может, бородатый ее не обидел, а только посадил под замок. Айк фантазировал, как