Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

— Потом, — отмахнулся я. — Дай ты мне в себя прийти.

— Да пожалуйста… — Рихо вновь ухватился за бокал. — Кстати, я у тебя весь бар перерыл, но нормального виски так и не нашёл. Вот, дрянь какая-то…

Нормальным виски, по мнению Рихо Арвовича, являлось «Glenfiddich» восемнадцатилетней выдержки, которого действительно в баре не было. А то, что он изволил обозвать дрянью, на самом деле называлось «Oban» и обошлось мне почти в триста фунтов. Между прочим, более дорогого сорта в баре просто не было. Паршивец, одним словом.

— Так кого ты с собой притащил? — повторил я свой вопрос. Рихо хихикнул:

— Тут по дому блуждает некий Дмитриев, Виталий Борисович. В конце концов, это ты мне его подсунул, так что я имел все основания сделать ответный жест.

— Ага, — сказал я витиевато.

С Дмитриевым, тогда ещё майором ФСБ и одновременно сотрудником таинственной организации, которую он предпочитал именовать «Структурой», мы познакомились два года назад в Италии. В результате этой встречи Виталий Борисович потерял работу в ФСБ и получил подписанный смертный приговор, вынесенный ему «Системой». А в качестве аванса — пулю в грудь от снайпера, после чего майор лишь чудом остался жив. Чувствуя себя в некотором роде ответственным за судьбу этого человека, я рекомендовал его Рихо Эверу, который уже много лет возглавлял службу безопасности в Империи моего отца. Рихо принял Дмитриева к себе и, судя по его игривому настроению, не прогадал. Насколько я успел заметить, бывший майор был неплохим аналитиком, знал несколько европейских языков и был готов работать на новых хозяев сутками, служа верой и правдой, потому что иного выхода у него просто не было.

— И где же он? — поинтересовался я, озираясь по сторонам.

— Минут десять назад он начинал осваивать твою кухню, — ответил Рихо. — Взгляни, возможно, он уже закончил.

Одарив его долгим взглядом, я двинулся в сторону кухни. Против ожидания там царила тишина, нарушаемая лишь мелодичным звоном столовых приборов. Бывший майор восседал за широким дубовым столом, целиком поглощённый лежащим перед ним на тарелке куском холодной телятины. Рядом стояла початая бутылка вина, левой рукой Виталий Борисович как раз подносил к губам бокал, в другой руке он держал вилку с наколотым на неё куском мяса, обильно сдобренного французской горчицей. Рассудительный Виталий Борисович предпочитал не терять время зря и за едой самым внимательным образом изучал разложенную перед ним на столе «Гардиан». Всё вышеперечисленное настолько захватило его внимание, что он даже не заметил моего появления.

— Приятного аппетита, Виталий Борисович, — вежливо сказал я.

— А, Дюпре! — обрадовался майор. — Рад видеть вас живым и здоровым! Мы с шефом…

— Я тоже рад вас видеть, майор, живым и здоровым, — сказал я, не сильно покривив душой.

Он в ответ лишь махнул рукой и тут же поинтересовался озабоченно:

— Послушайте, Дюпре, зачем вы запираете этот сундук с вином? Это же неудобно, каждый раз нужно искать ключ…

— Это миссис Дакворт, моя экономка, — ответил я нехотя.

С этим «сундуком», как обозвал майор винный погреб, я в своё время намаялся так, словно копал его своими руками. Признаюсь, в числе прочих эта идея тоже витала в моём воспалённом мозгу, но поскольку уже имевшийся в доме подвал не позволял по целому ряду причин превратить себя в классический винный погреб с постоянной влажностью и температурой 11 градусов Цельсия, то мне пришлось идти другим путём. Найдя во Франции соответствующую фирму, я за 6000 долларов купил у них огромный шкаф, рассчитанный на полторы сотни бутылок и снабжённый уймой всякой электроники, которая должна была следить за тем, как живёт моё вино. А сколько было проблем у рабочих, которые пытались впихнуть эту громадину в дом? Кончилось всё тем, что пришли другие рабочие и разобрали одну из кухонных стен, чтобы после вноса «сундука» построить её заново. Зато своей коллекцией вин я мог по праву гордиться, а уж как ею гордилась миссис Дакворт… Она и ввела это правило — запирать шкаф на ключ.

— Вот-вот, — проговорил Рихо, вальяжно входя в кухню и обращаясь ко мне. — Видишь? Что я тебе говорил? От хорошей жизни у Виталия Борисовича стала развиваться тяга к роскоши. Что попало он не пьёт, предпочитает «Chateau Lafite-Rothschild», да ещё какого-то года… Как вы говорите, полковник, какой год особенно хорош?

— 1976-й, — радостно сообщил Дмитриев, отправляя в рот очередной кусок телятины. — А что касается этого вина, — он ткнул освободившейся вилкой в стоявшую перед ним бутылку, где от вина оставались одни воспоминания, — вы уж меня извините, Дюпре, но вас явно обманули.

— Фигляры. Оба, — сказал я, подводя итог всему увиденному. — Дешёвые фигляры, вот вы кто.

— Ничего себе — дешёвые, — обиделся Рихо, направляясь прямым ходом к холодильнику. — Мы очень даже недешёвые, правда, полковник?

— Очень дорогие фигляры, — подтвердил тот и озабоченно спросил у меня: — Надеюсь, вы не хотите есть? Мы, знаете ли, уже поужинали.

— Почему — полковник? — спросил я у Рихо, который с брезгливой миной изучал содержимое холодильника.

— Я его произвёл сегодня, — пожал плечами эстонец. — Надоел, понимаешь, куррат райск. Пусть будет полковником. — И пожаловался: — Представляешь, он ещё медаль требовал. Слушай, а пива у тебя нет?

— Пива у меня нет, — сказал я холодно. — Более того. Терпение у меня тоже закончилось. Слушайте меня внимательно, дорогие гости: сейчас я иду наверх, переодеваюсь и привожу себя в порядок. А когда я спускаюсь вниз, мой кофе уже стоит на столике в гостиной, рядом с моим креслом, а вы оба смирно сидите рядышком и ведёте себя как рядовые Советской армии первого периода службы. Вопросы есть?

— Никак нет! — хором рявкнули эти клоуны. — Разрешите выполнять, гражданин генерал?

— Разрешаю, — махнул я на них рукой.

Когда я спустился в гостиную, горячий кофейник действительно стоял на столике. Правда, на моём месте вольготно устроился Виталий Борисович, но зато рядом были придвинуты ещё два кресла. Все вместе они образовывали правильный полукруг перед камином, в котором весело потрескивали сухие дрова.

— Совсем как у нас на даче… — тихо произнёс Дмитриев, невидящими глазами глядя куда-то сквозь огонь. — Отец любил, когда мы собирались перед камином. Мама, сестра… я.

— Андре? — позвал меня Рихо из кухни.

Я подошёл к Дмитриеву и молча положил ему руку на плечо. Что я мог сказать этому человеку, что мог сказать я, никогда не знавший до конца, что это такое — Родина? Он всё потерял, я — ничего не имел…

— Вы живы, майор. Живы ваши дети, а значит, будут жить дети ваших детей. Это — важно, и это — много.

— Дети… Дети — это… Всё. — Голос его дрогнул, и он отвернулся, пряча глаза. — Идите, Дюпре. Вас зовут.

Когда мы с Рихо вернулись в гостиную, нагруженные кофейными чашками и бокалами, Дмитриев как ни в чём не бывало изучал висевшие на стене укиё-э Китагавы Утамаро.

— Симпатичные картинки, — сообщил он доверительно. — Только почему такие маленькие?

— У них в Японии всё маленькое, — серьёзно сказал Рихо, наливая себе кофе. — Мужчины, женщины, картинки. Островная психология.

Я почёл за благо промолчать. В комнате воцарилась тёплая, насыщенная дыханием камина тишина, настолько плотная и густая, что её хотелось потрогать руками. В такие минуты хочется молча сидеть, глядя в огонь, и нет никакого желания думать, говорить, двигаться…

— Ну? Долго ты ещё собираешься отмалчиваться? — буркнул Рихо. И, закурив, я начал свою историю.

— Забавно… — протянул эстонец, когда я закончил. — Очень забавно.

Виталий Борисович промолчал, его глаза были полузакрыты, и лишь по трепетанию век можно было догадаться, что он не спит.

— «Забавно»… — передразнил я Рихо. — И это всё, что ты можешь сказать?

— Я много чего могу сказать, — ответил он задумчиво. — Почему ты не сообщил о нападении американцев Чарльзу?

— Не успел. А сейчас думаю, что это и к лучшему. Англичане и американцы формально являются союзниками, так что впутывать сюда МИ-6 совершенно необязательно.

— Хотя бы предупреди его, что за ним следят, — посоветовал Рихо. — Мало ли что.

Я кивнул. Эстонец кинул на меня косой взгляд, пожевал губами, скривился.

— Как ты понимаешь, мы не совсем случайно здесь оказались, — начал он. — Даже не знаю, с чего начать… Давай-ка для разминки выслушаем нашего аналитика. Эй, полковник, расскажете нам сказку?

— А… Я и не думал спать, — встрепенулся Дмитриев. — Я слышал всё, что вы тут говорили.

— Рассказывай сказку, — потребовал Рихо, — и поторапливайся. Не то опять заснёшь.

— Сказку? Пожалуйста: жили-были три сестрички. Звали их Элси, Лэси и Тилли, и жили они на дне колодца…