Великий диктатор. Книга третья - Alex Berest

- Вспомните знаменитую лондонскую «охоту на лису» 1908 года. Тогда из тринадцати мотоциклистов к финишу добралось только двое. Остальные устроили грандиозную аварию уже через двести метров после старта. И это на идеальном асфальтированном плацу. А что говорить про мощённые улочки Стокгольма? Так что это хорошо, что я стартую в последнем ряду.

- Ты думаешь, что и здесь такое же случиться? - округлил глаза граф.

- Я не думаю. Я точно знаю, что большинство участников отсеется в первой половине гонки. Так что третий ряд меня полностью устраивает.

В Стокгольм, на V Летние Олимпийские игры, я прилетел первого июля. Новый двухмоторный аэроплан Рунеберги допилили ещё в прошлом году. И то, только благодаря новому молодому инженеру из Германии. Отто Рейтер в 1910 году закончил Дрезденскую инженерную школу, но трудоустроиться на родине так и не смог. Слава богу, что на инженерных биржах Саксонии всё ещё висели наши объявления о трудоустройстве, и наш авиационный завод получил ещё одного специалиста. Причем, что немаловажно, специалиста увлечённого самолётостроением.

Но полноценные коммерческие перелёты начались только в конце ноября 1911 года. Я, кстати, и летел на одном из первых рейсов из Улеаборга в Гельсингфорс, когда добыл себе нового тонтту. И все четыре часа полёта я провёл, как на иголках, из-за того, что ненароком вспомнил о магических существах из фильмов о Гарри Поттере моего первого мира. Вот и ожидал не пойми чего. То ли выброса магии и остановки двигателей, то ли нападения тонтту на пилотов. Но, слава финскому богу неба Укко, долетели мы без происшествий.

А дома, в особняке, мой новый тонтту не захотел вылезать из валенка. Пришлось лезть рукой в обувь и доставать его за шкирку. Вытянутое существо оказалось таким же восьмилапым, как и Хиири, но более мелким, пушистым и с двумя глазами. А самое главное, оно было белым. Оказавшись вне своего временного пристанища, эта белоснежная меховая зверушка сразу обдала меня волной тепла, в которой смешалось сразу несколько эмоций. От испуга, до удивления и любви.

- Ну, раз ты такой пушистый и белый, - я погладил маленького тонтту, отчего тот затарахтел как котёнок. - Я даю тебе имя — Суму (Sumu —туман).

Пока вспоминал про домового, не заметил как дошёл от королевской музыкальной школы, где располагался штаб проведения V Олимпийских игр, до стадиона. Впрочем, идти было не особо далеко — всего несколько сотен метров. Шведы постарались расположить все олимпийские объекты компактно и вокруг нового стадиона. Они его построили в стиле романтического национализма. С башнями, напоминающими средневековые городские стены, декоративными узорами кирпичом, скульптурами и другими архитектурными элементами, присущими этому стилю. На центральной башне расположили раструб большого олимпийского факела. А на боковых — спортивное табло и часы.

А сразу за стадионом возвели новенький корпус королевской больницы для обслуживания участников игр, а уже за ним, в низине, построили неплохую олимпийскую деревню. Вообще, они многое переняли с наших зимних игр. Их олимпийский президент, полковник Виктор Балк, довольно часто приезжал в Гельсингфорс для консультаций с Ээро Эркко.

Впрочем, наша олимпийская сборная проживала не в построенных домиках, а в своих каютах на знаменитом грузопассажирском лайнере «Ику-Турсо». Его арендовал наш организационный комитет на время проведения соревнований. Изначально были идеи поехать в столицу Швеции на поезде, но затем, когда количество участников и чиновников перевалило за двести человек, было решено искать более вместительный транспорт.

Проживание на лайнере устраивало всех. Здесь были прачечная, бани и душевые, ресторан и столовая, где кормили всех участников бесплатно. А главное, на судне не было пренебрежительного отношения местных шведов к своим соседям. Швеция и шведы были рады всем гостям приехавшим на олимпиаду. Даже русским и японцам. И только к своим соседям — норвежцам и финнам, которые раньше входили в состав королевства, относились подчёркнуто покровительственно и пренебрежительно. Да, не все. Но многие.

Один факт, что на табличке на двери, выделенной нашей сборной раздевалки в подтрибунных помещениях, было написано «Finne» (прыщи) а не «Finn» (финны) — много о чём говорило. После жалобы табличку заменили, перед нашими чиновниками извинились, и даже кого-то наказали, но осадок остался.

- Что ты там устроил? Там натуральная драка! - догнал меня Йорген Расмуссен, который тоже приходил за итогами жеребьёвки. - Граф Розен еле успел убежать. Все сразу стали требовать провести жеребьёвку заново.

- Ха. Да ничего я не устраивал. Просто высказал предположение. Глядишь, теперь кто-то и снимется с гонки, - пожал я плечами. - Йорген, а где твой автомобиль? Отвези-ка меня на «Церковный холм», к цитадели. - Я взглянул на часы. - Как раз успеваю на вечерний гидроплан в Або.

- Матти! Ты что удумал? Через пять дней открытие, а затем и твоя гонка! - возмутился датчанин. - Опоздаешь и подставишь всю команду! Ты же знаменосец!

- Да я успею, - даже неожиданно для себя стушевался я. - Самолёты летают регулярно, а мне очень надо. Меня там ждут. Надеюсь.

- Ха! А ты случаем не влюбился? Тебя там не девчонка ждёт?

- Ну, да. А как ты догадался?

- Да у тебя глаза бегали, когда ты объяснял. Я же тебя как облупленного знаю! Столько лет вместе. Ооо! У нашего Матти появилась девушка! Молодец! Поздравляю! Наконец, сподобился! А то всё по борделям таскался.

- Ты это, не ори так. А то на нас уже народ оборачивается, - в край засмущался я и, по-моему, даже покраснел.

- Красивая хоть? Как её звать? Я её знаю? Сколько лет? - тут же засыпал меня вопросами Расмуссен.

- Баронесса Татьяна фон Коттен. Красивая. В марте восемнадцать исполнилось, - ответил я. - Ну так что, отвезёшь?

- Нет. Даже и не подумаю. И тебе не дам уехать. Армас! Армас! Иди сюда! - заорал вдруг Расмуссен во всё горло, и к нам тут же присоединился мой кузен Армас, сын дяди Каарло. - Хватай своего диктатора за левую руку, а я за правую, а то он назад, в Финляндию собрался.

- Ты чего это, Матти? - пробасил Армас вцепляясь мне в