Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

Действительно, в архиве сохранился доклад Тухачевского на имя Сталина, датированный 23 января 1924 г., в котором он критиковал главкома С. Каменева и начальника Штаба РККА П.Лебедева за отсутствие четкой стратегической доктрины и методов оперативного руководства. «Главное командование и Штаб, — писал Тухачевский, — не имеют определенных взглядов на оперативное руководство. Мы не видим никакой подготовки ни стратегических вопросов, ни тренировки к ней ответственных работников. ...Красная Армия в отношении стратегической подготовки пребывает в варварском состоянии»1. Странно, однако, что сам Тухачевский, как цитировалось выше, вспоминал о своем «выступлении против Троцкого в 1923 году» и что именно по «этому поводу» им «лично был написан доклад... и послан в ЦК». Следовательно, в докладе нашли отражение мысли и критика в том направлении, которое обнаруживают приведенные выше выдержки из этого доклада. Они косвенным образом соприкасаются с обстоятельствами «кампании» против Тухачевского, инициированной с санкции Троцкого еще в конце августа 1923 г. Выше я уже останавливался на обстоятельствах этой «кампании» достаточно подробно.

Включение в следственные материалы 1937 г. обстоятельств внутриполитической борьбы 1923—1924 гг. и роли в них М.Тухачевского могло полностью разрушить схему следствия и сценарий «генеральского процесса». Таким образом, нет оснований рассуждать о «протроцкистских» настроениях или действиях Тухачевского в 1923—1924 гт. В распоряжении Сталина такой информации не было. Планы использования Тухачевского в качестве орудия переворота, очевидно, могли иметь место в разговорах или на совещаниях сторонников Троцкого. Но исходили не от Тухачевского.

В качестве одной, если не главной причины «политической пассивности» обычно энергичного Председателя РВСР, его «малодушия» называют болезнь. Действительно, в это время Троцкий очень тяжело болел, и болезнь могла бы служить вполне «извиняющим» и объясняющим комментарием к его поведению. Серьезно простудился на охоте еще в октябре 1923 г. В течение ноября Троцкий порой еще находил возможность принимать участие в заседаниях Политбюро, после которых с высокой температурой оказывался на несколько дней прикованным к постели. Однако обострение болезни приводит к тому, что на Политбюро 14 декабря 1923 г. было принято решение предоставить Троцкому отпуск для лечения1. Ухудшение состояния здоровья «вождя Красной Армии» закончилось 31 декабря проведением нового врачебного консилиума, который пришел к выводу о тяжелом состоянии больного. Было принято решение, рекомендованное Политбюро: «Вождь Красной Армии нуждается в отпуске продолжительностью не менее двух месяцев с полным освобождением от всяких обязанностей для специального климатического лечения»880 881. Троцкий был отправлен в санаторий в 30 км от Москвы. 5 января 1924 г. по информации Н.Семашко на заседании Политбюро ЦК было принято решение о предоставлении Л.Троцкому отпуска с выездом на лечение в Сухуми882, куда он отправился 16 или 17 января. Болезнь, являясь, несомненно, важнейшей, если не главной, причиной «странного» политического поведения Троцкого, оказывалась в то же время «внешним прикрытием», извиняющим его нерешительность. Последнее свойство в известной мере и ранее проявлялось в поведении Троцкого.

Имеются и иные мотивировки его «малодушия», скорее всего, «апокрифического» происхождения. Рассказывали в то время, что в 1923 г. к Троцкому пришел командующий Московским военным округом Н.Муралов и предложил свои услуги: «Владимир Ильич указывает, что Сталин набирает необъятную власть. Я военный человек. Мне нужен приказ. Прикажите, и я наведу порядок в партии». На это Троцкий якобы ответил: «Красная Армия состоит из крестьян. Нельзя крестьянскими руками исправлять ошибки пролетарской революции»883. Ответ, идеологически и стилистически характерный для Троцкого и достаточно эффектный для демонстрации облика настоящего «бо-льшевика-революционера». Троцкий вполне мог произнести эту фразу. Он, несомненно, любил «фразу», он был оратором и знал толк в риторике. Он был оратором и, следовательно, актером. В его высказывании отражаются и характерные для Троцкого опасения за судьбу пролетарской революции перед мелкобуржуазной крестьянской стихией. Однако все это лежит в плоскости концептуально-политической, а не конкретно-политической. Ведь ситуация внутрипартийной борьбы провоцировала не крестьянское восстание, не бунт Красной Армии, а прежде всего «кремлевский переворот» с привлечением элитных частей и командиров.

Мне представляется, что одна из причин, утверждавших Троцкого в нерешительности и «малодушии», заставивших его отказаться от плана «кремлевского переворота» под руководством Тухачевского, — это «антитроцкистская», «националистическая» ориентация и политическая позиция так называемой «группы-организации Тухачевского». Троцкий, видимо, знал и о письме Тухачевского в ЦК с критикой в его адрес. Кроме того, по своим личным качествам, будучи весьма осторожным человеком, Тухачевский прозондировал настроения других командующих и отказался поддержать Троцкого.

Таким образом, одной из главных причин «падения» Л.Троцкого и его отказа от борьбы, от использования в ней такого мощного орудия, находившегося в его распоряжении, как Красная Армия, думается, была позиция, занятая военной элитой, командующими главными военными округами и прежде всего командующим Западным фронтом М.Тухачевским. Напомню, что еще в марте 1923 г. полковник П.Дилакторский говорил о широко распространенных ложных представлениях, касавшихся высокого авторитета и сильного влияния Троцкого в Красной Армии и, наоборот, — «моде» на Тухачевского. В сочетании со сведениями об «антисемитских» и «антитроцкистских» настроениях «группы Тухачевского», возглавлявшего широкомасштабный «заговор в Красной Армии»; о причастности к «заговору» командующих Петроградским военным округом, Отдельной Кавказской армией В.Гиттиса, А.Егорова; о позиции И.Уборевича и общеизвестной неприязни между Л.Троцким и командующим Украинским военным округом М.Фрунзе можно сделать вывод о действительно имевшем место «заговоре генералов». Позиция, запятая упомянутыми выше «революционными генералами», фактически лишила Троцкого возможности использовать Красную Армию в качестве орудия политической борьбы. Так, можно сказать, Тухачевскому, по сути дела, удалось успешно реализовать политические цели своей «группы» и «заговора в Красной Армии» — свергнуть Троцкого. Сам же «вождь Красной Армии» в сложившейся военно-политической ситуации, сумев оценить проигрышность своей позиции, предпочел воспользоваться собственным, действительно болезненным состоянием и «уйти с поля боя».

Вечером 21 января 1924 г. умер В.Ленин. 23 января тело его перевозят в Москву и устанавливают в Колонном зале Дома союзов для прощания. На 26 января были назначены главные траурные действия — похороны Ленина в Мавзолее. Неожиданный отъезд Тухачевского в Смоленск 24 января 1924 г., в военном отношении ничем не мотивированный, делал его отказ от участия в похоронах Ленина в политическом отношении грубо-некорректным, а в этическом — оскорбительным. Для такого поведения Тухачевскому, конечно же, нужны были слишком веские основания. Мне представляется, что отъезд Тухачевского в Смоленск был обусловлен не страхом его перед «репрессиями» за «конспирации» с Антоновым-Овсеенко, а результатом политической «сделки» между ним и новым руководством страной. Напомню: Тухачевский по своей природе «оборотень» и «ландскнехт». В Смоленск он отправился для того, чтобы стабилизировать «батальонами» Западного фронта весьма зыбкую и неустойчивую ситуацию, порожденную смертью Ленина и поддержкой, которую оказал Троцкому московский гарнизон, и тем самым обеспечить политическую устойчивость новой власти. Косвенным образом на это указывает рассмотрение на заседании Политбюро ЦК 24 января 1924 г. вопроса о возвращении И.Уборевича с Западного фронта на Дальний Восток884. Это означало официальное подтверждение «новой властью» (И.Сталиным, Г.Зиновьевым и др.) «легитимности» М.Тухачевского в качестве командующего Западным фронтом. Вот почему, рассматривая очередное заявление по Тухачевскому в ЦКК 29 января 1924 г. по поводу невыплаты им налогов за «имение», секретарь ЦКК вынес резолюцию: «Установить факт не удалось, так как невыгодно поднимать шум»1. Возможно, договоренность с Тухачевским была достигнута сразу же после смерти Ленина. Этот факт мог сыграть свою роль в назначении 23 января 1924 г. новым начальником ПУ РККА А.Бубнова.