Белое с кровью - Кристина Робер

– Расслабься. Сейчас я ничего не собираюсь делать: нужно время, чтобы подготовиться. – Долохов потянулся к подносу в центре стола и взял стакан и графин с водой. – Мне на беду, вы слишком молоды. Ваши поступки не разумны, а импульсивны, и, поверьте, если бы у меня был другой кандидат для достижения целей, я бы непременно обошел вас стороной. – Долохов вздохнул и, наполнив стакан, сделал глоток. Взглянул на нее – устало, даже измученно.

В обеденном зале тихо трещал камин и горела лишь одна лампа над столом, и в ее неярком свете Долохов без привычного жеманства и хитрости в глазах выглядел старым, измотанным и крайне разочарованным. И этот его вид пугал Нику еще больше, чем маска удава.

– Я так привык работать с контрактами, – продолжил Долохов, задумчиво глядя в стакан. – Давно понял, что, если давить на жизнь, получишь желаемое куда быстрее, чем через всякие там разговоры и объяснения. Но вы, насколько я понял, устроены иначе – даже удивительно. Ваши родители сделали все, чтобы напрочь отбить у вас желание кого-то любить, но чудесным образом породили самое голодное существо на этом свете. И вы так боитесь за тех, кого любите, так боитесь! И все же ведете себя нелогично. Скольких еще мне нужно убить, чтобы вы наконец начали беспрекословно слушаться, а не ждать очередных объяснений?

Ника выдержала его тяжелый взгляд, но промолчала. Помогать ему в поисках ключей к ее мотивам и поступкам она точно не будет. Долохов ухмыльнулся и откинулся на спинку стула.

– Надеюсь, вы не вините меня в смерти дражайшей Марии? – Ника сжала кулаки, и это не укрылось от его внимания. Его ухмылка стала шире, оттягивая к уху безобразный шрам на щеке. – Напрасная жертва, я уже говорил вам. Кровь Саквия и Харуты – если бог есть, он смеется. Самый бесполезный ребенок династии, отравленный слабостями Стефана Саквильского. Не будь я таким безучастным, я бы был в восторге.

Долохов усмехнулся и сделал еще глоток.

– Это ты ее убил!

– О нет! Это вы. Вы и ваша убежденность в безнаказанности. А я даже не прикоснулся к ней: та веревка предназначалась вам – не убить, конечно, но хорошенько напугать и посмотреть, боитесь ли вы смерти на самом деле. Прекрасная магия. Да, Николина, на моей земле тоже есть ведьмы, и они, в отличие от ваших, с гордостью пользуются своим даром.

– Ну и кто ты? Ах, простите… Кто вы? Давайте, выкладывайте уже. Сами же сказали, что мне все время нужны объяснения. Объясняйте. – Ника смело перегнулась через стол и схватила графин с водой. – Может, проникнусь.

– Проникнетесь? Хм. Это вряд ли. Но я расскажу. Конечно, расскажу. Что же в этом такого…

Ника залпом выпила стакан воды и налила еще. Какой смысл пытаться скрыть свои нервы – он же и так все понимает. Какое-то время Долохов с легкой усмешкой следил за ней, а потом наконец заговорил:

– Система контрактов на моей земле древняя, и даже я, крайне въедливый человек, понятия не имею, когда мы открыли эту магию. Заговоренные чернила и добровольно отданная капля крови вместо подписи – вот и все. Поначалу мне казалось, что это невозможно – заставить кого-то по собственной воле отдать другому человеку власть над своей жизнью. Но, как ты сама понимаешь, если приложить усилия и запастись терпением, найти подход можно к разуму абсолютного любого человека.

Ника стиснула зубы. Как же ее раздражала эта правда! До сегодняшнего дня она все думала, что за вседозволенностью и манипуляциями Долохова стоит что-то большее, чем угрозы жизням, и до сих пор не могла поверить, что все оказалось так просто. И самое ужасное, что это «просто» сработало и с ней.

Тем временем Владислав продолжал:

– Я, если уж выражаться прямо, гражданин своей земли – земли, в которой закон превыше всего. В меня вбили одну идеологию: следовать принципам родины, что бы ни случилось. И понял я это давно, мне еще и восемнадцати не исполнилось. Мой отец занимал высокий пост в Совете земли и всегда говорил: «Простить можно все, но не предательство. Если я когда-нибудь предам нашу семью – убей меня!» В тот год я узнал, что отец изменяет матери, и рассказал ей об этом. Она, конечно, разозлилась, но простила его сразу же. Тогда я решил поговорить с отцом. Он клялся, что не повторит этой ошибки, что был слеп… Но через неделю я застал его с новой женщиной. Мне пришлось убить их обоих: отца, предавшего семью, и мать, стерпевшую предательство.

Ника едва не подавилась водой, которую цедила все это время. Долохов цокнул языком и принялся рассматривать свои пальцы в белых перчатках.

– Были суд и справедливое выслушивание моих мотивов, и вместо тюрьмы меня призвали к Контракту. Я был зол на семью, зол на всех, кто хоть чем-то напоминал отца, и поэтому ни секунды не сомневался в правильности своего решения… – Долохов посмотрел на сосредоточенное лицо Ники и усмехнулся. – Наверное, ты спросишь, что такое этот Контракт? Сказать по правде, я ввел тебя в заблуждение, ложно убедив, что вот этот пергамент, – он постучал себя по груди в том месте, где лежал свиток с именем Александра, – и есть контракт. Все не совсем так. Контракт, на который я начинал работать, – это, по сути, один из органов управления нашей землей, и его цель – избавляться от плохих людей. Предатели, беглецы, убийцы, неузаконенные маги, иногда даже те, кто просто был неугоден правительству моей земли, хотя о последнем я, конечно, узнал гораздо позже. Списки составлялись где-то за пределами зоны моей досягаемости, а я и мне подобные, как служители Контракта, выбирали имена. Эти имена заносились в персональный список, и уже его я скреплял своей кровью – как обязательство, что ликвидирую всех, за кого подписался. Да, Николина, – улыбнулся Долохов в ответ на ее удивленный взгляд, – я тоже уязвим, потому что от подписанного контракта избавиться можно лишь одним путем – умерев. А взять новый контракт, если предыдущий не завершен, невозможно. У меня нет сроков исполнения, и мой стимул – деньги. За каждого человека устанавливается цена, и чем больше времени я трачу на исполнение, тем меньше получаю. Здесь все просто.

– Значит, список, который был у Ма… в смысле у Саквильского, это твой список?

– Именно. Как ты поняла, я люблю поиграть. Особенно когда дело касается семей предателей.

Ника прищурилась, из последних сил сдерживая злость, и Долохов нетерпеливо закатил глаза.

– О, прошу, давай не будем тратить на это время! Лучше слушай дальше. Мне было несложно сокращать список. Я колесил по земле, убивая людей, и был лучшим в своем деле. С каждой отнятой жизнью я чувствовал, что очищаю свою семью от позора. Это продолжалось