Заложники удачи - Иэн Сент-Джеймс

И вот осталось только двенадцать дней до возвращения Морони…

Вот такими были его мысли. Тяжелые мысли, нерешительность в заключениях, колебания, испуг вместо храбрости.

И вот Катрина привезла эту новость.

– Я просто не могу в это поверить, – говорил он. – Расскажи-ка еще раз.

Она рассказала ему сразу же, как только они приехали на виллу. Она повела его на террасу, взглянула на любимую ею гавань, глубоко вздохнула и начала быстро говорить. Было семь часов вечера. Час спустя они все еще были на террасе, и он был еще не в себе, все еще пытался осознать. Он не был любителем оперы, он даже не был любителем музыки. Он был туговат на ухо, и голос у него был немузыкальный. Что было необычным для полного человека, у него совершенно не было чувства ритма. Он даже не мог запомнить ни одной мелодии. Впрочем, он слышал об Энрико Барзини. И, конечно, он знал, что такое телевидение.

– Сколько стран? – все спрашивал он, уже заранее зная ее ответ, но хотел, чтобы она послушала, что скажет он, словно, если бы он сказал это сам, он поверил бы в это.

– Девять, десять, может быть, больше, включая Штаты и Японию!

У него на сердце просветлело, он стал надеяться и был очень взволнован. Вопросы так и слетали с его губ.

– Так насколько велик видеорынок? Что сказал этот австралиец про компакт-диски?

Последний вопрос ее немного озадачил.

– Какой австралиец?

– Этот «Асси».

Ее лицо прояснилось.

– Не «Асси», а Осси. Он не австралиец.

– Какое-то странное имечко.

Ее глаза засветились, когда она увидела, как похожи все мужчины в ее жизни.

– Я думаю, что это сокращенное от Освальд или что-либо в этом духе, – сказала она с легкостью. – Может быть, ему не нравится имя, данное при крещении.

Его настроение немножко испортилось. Ему было скучно все это слушать, он предпочел бы, чтобы она рассказала еще раз, как она видит сам концерт – со сценой над водой, с горящими фонарями на горных склонах, артисты, освещенные софитами, и над всем этим – волшебный голос Барзини в волшебной ночи.

– Великолепно, – все говорил он. – Просто великолепно!

Как раз это он говорил, когда в ворота позвонили. Катрина подняла руку:

– Ш-ш! Послушай-ка!

– Это Хэнк! – крикнул он, спрыгивая со стула. – Подожди, что он скажет, когда узнает!

До этого он дрожал при мысли о том, что может приехать Хэнк. Он воображал себе еще одни «поминки». Новость Катрины вернула его к жизни и вытеснила все другие мысли из головы. Сейчас он бросился бегом по тропинке, распахнул калитку и схватил Хэнка за руку.

– Хэнк! Ты не поверишь… – он остановился и отпрянул, на секунду онемев от испуга.

В свете фонаря Хэнк казался каким-то потрепанным и опустившимся – в основном не из-за одежды, а потому, что у него был вид неудачника. Он был одет в какую-то робу моряка, свитер, блейзер и хлопчатобумажные брюки, но в основном тревога и отчаяние на его лице делало его таким. Он был просто серым от этой тревоги. Тодд был в ужасе. Он понял, что прошлым вечером Хэнк проявил профессиональное мужество шкипера, ведущего яхту по штормовому морю. Сейчас он выглядел человеком, скорбевшим целый день по разрушенной жизни.

Тодд преградил ему дорогу. Крепко схватив его за руку, он потащил его на террасу, по дороге почти крича: «Скорее иди к Катрине!» Как только он дошел до террасы, все трое начали говорить разом – Хэнк с участием о происшествии с Катриной, взяв ее руки в свои, говоря о том, как он рад видеть ее целой и невредимой, Катрина – пытаясь убедить его в том, что она действительно цела и невредима, а Тодд – подпрыгивая на одном месте, желая скорее завершить всякие приветствия и перейти к делу.

– Садись ты наконец, – все время повторял он. – Садись, Хэнк. Давай я принесу тебе выпить. У Катрины потрясающие новости.

Наконец он устремился в бар, вернулся и чуть ли не силой усадил Хэнка в кресло.

– Вот, – сказал он, подавая ему кружку с пивом. – Давай, послушай Катрину.

После этого он заставил ее объяснять все снова, и пока она говорила, он ходил взад и вперед по террасе и так волновался, что то и дело перебивал ее рассказ своими замечаниями.

– Ох, Тодди, перестань наконец перебивать! – воскликнула она. – Кто будет рассказывать, ты или я?

Удивленный таким волнением, Хэнк смотрел то на него, то на нее, пытаясь ухватить суть довольно сумбурного рассказа, который ему пытались подать с двух сторон.

– Да вы помедленнее, – наконец взмолился он. – По очереди, пожалуйста.

Катрина выпалила на одном дыхании:

– Мы говорим о том, чтобы вовлечь в эту передачу миллионную аудиторию. А у видеокассет и компакт-дисков будет то же название, что и у шоу: Барзини в „Паломе Бланке"!». Вот в чем трюк! Поставить его имя в название. Понимаешь?

Хэнк окончательно смешался.

– Подождите минутку, – возразил он. – Откуда вдруг внезапно свалились к нам эти парни?

Чтобы защититься от прохладного вечера, Катрина натянула свитер. Она так увлеклась разговором, что до сих пор была в том же, в чем приехала. Она счастливо улыбнулась. Уже ответив до этого на вопрос, она хорошо подготовилась к ответу.

– Шарли знала уже Майка, они встречались на Джерси, – сказала она сквозь свитер. Просунув голову в воротник, она продолжала: – А Софи встречалась в Бродлэндзе с Осси. Ну и я тоже его немножко знаю, конечно… – она замахала рукой, пытаясь попасть в рукав. – Ну, ты знаешь, Софи легко знакомится с людьми.

«Да, а вот я этого не знаю», – подумал Тодд немного сердито, но, получив уже замечание за то, что все время перебивает, молчал, разрываясь между радостью от замешательства Хэнка и наблюдая за поведением Катрины. Ему все время приходилось напоминать себе, что эта женщина – его жена. Конечно, он знал, что она очень талантлива. Он никогда и не думал, что она глупая. Она очень аккуратно обращалась с бумагами, четко помнила, у кого какие торжественные события и дни рождения, записывала всю информацию по телефону, прекрасно создавала комфорт в домашней жизни… но слушать ее сейчас было для него каким-то открытием, как будто это говорил кто-то еще, кто-то, может быть, не совсем ему знакомый, но в то же время не совсем Катрина.

– …Майк говорит, что предварительно снимет Энрико гуляющим по пляжу, чтобы показать горные склоны и архитектуру Дона Антонио, это, конечно, днем, и я еще подумала о том, что надо снять парочку видов с моря…

И вдруг он задрожал. Он понял, кого она ему напоминала, знакомый наклон головы и так же размахивает руками… «Все эти годы, – подумал он, вне себя от удивления. – И я это увидел впервые. Все-таки она дочь своего отца. Лео гордился бы ею. Интересно, а что бы она сделала, если б я сказал ей это?»