"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

Итак, что сделано? Дашнаки двинулись в Персию. Телеграфировали о готовности Мозафереддин-шах Каджара подписать концессию на разведку и добычу нефти. Железные дороги тянут. Опорные пункты строят. Манташева надо поощрить и поставить в пример…

Бари и Шухов приглашают на показ своего котла с электрогенератором на турбине. Клянутся, что такой уже можно использовать и как электростанцию, и как двигатель на корабле. Надо будет собрать инженеров, заводчиков и превратить показ в техническую конференцию – публично поощрить и поддержать конструкторов… Может, какой-то новый дворянский титул для них изобрести? Например, маркиз… Нет, звучит как-то неинженерно.

Игнатьевы едут в Париж, а значит, если всё пойдёт по плану, через пару недель начнет поступать информация от агентуры Канкрина в европейских банках – вот тогда и проверим на вшивость товарища Ротшильда. Ну а после беседы с купечеством и операцию «Тюльпан» можно разворачивать… Вспомнил про тюльпаны – вспомнил про женщин: надо устроить встречу именно с женщинами – в большом зале, с прессой и хорошим серьезным разговором о насущных проблемах, что-нибудь вроде «Женщины России – за мир во всём мире».

А пока есть время – немного развеяться и пройтись по ещё не шумным спящим московским улицам…

«В Москве все купишь, кроме родного отца да матери», – говорили в старину. Вся территория Китай-города была одним огромным городским рынком или «торгом». Торговые ряды тянулись от Никольской до Варварки и дальше к «живому» мосту через Москву-реку. Сейчас уже никто не помнит, не знает, что в доромановскую эпоху главным купцом московского государства был царь, который также имел собственные лавки в посаде.

Чем только не торговали в Москве! Одно перечисление названий торговых рядов займет приличное время. Иконный, Ветчинный, Завязочный, Калачный, Луковый, Чесноковый, Подошвенный, Мыльный, Игольный, Пирожный, Харчевный, Дынный… Всего насчитывалась добрая сотня рядов! Московские модники и модницы, например, очень любили Щепетильный ряд, в котором продавались галантерейные и парфюмерные товары.

Император остановился у еще закрытой лавки, закрыл глаза и нырнул в воспоминания той далекой жизни, когда он, совсем молодой революционер, первый раз оказался среди этих шумных торговых рядов тогда еще неизвестного и чужого для него города.

– Господин! Покорно просим к нам.

– Крайняя цена, сударыня, что пожалуете?.. Вот сюда, господин!.. Я знаю, чего вы ищете! Что вам угодно?.. Ситцы, материи, штофы, платки французские… Ленты, блонды, кружева, вуали… Перчатки, чулки, кушаки, подвязки…

– Сударыня! Пожалуйте сюда… Не правда ли, ma chère, что этот ситец очень мил?.. Oui, ma chère…[119] Ах, какие прелестные глаза!.. Кушаки, вуали, перчатки… Какая ножка!.. Чулки, перчатки, вуали… Какая талья!.. Кушаки, перчатки, вуали… Ты не хочешь?.. Я побегу за нею!.. Господин! Лучше пожалуйте сюда: ситцы, материи, штофы, бур-де-сы, грогрены… Ей-ей, сударыня, клянусь честью, по совести, в лавке вдвое дороже стоит! Больше не дам ни копейки. Так извольте, отдаю…

У московских купцов всегда было всё хорошо с чувством юмора. Иногда, увидев в толпе страстного любителя поторговаться, купцы затевали своеобразную игру под названием «Краснить или зеленить». Когда покупатель входил в какую-нибудь лавку и просил, к примеру, серого сукна, торговец со спокойным видом доставал рулон красного или зеленого цвета. Купец уверял, что это и есть нужный товар. Покупатель, решив, что тот сошел с ума, уходил в другую лавку. Но там повторялась эта же история: вместо серого купцы приносили красное или зеленое сукно. После нескольких лавок бедняга уже сомневался, в порядке ли его собственный рассудок.

В начале ХХ века купцы стали встраиваться в революцию. Кто-то абсолютно сознательно, поняв, что сословные перегородки и кастовая замкнутость царской России не даёт выскочить из людей «второго сорта», несмотря на предприимчивость и капиталы, кто-то – по модному поветрию. Огромное количество финансировало революцию добровольно-принудительно – после визитов боевых групп эсеров и соцдемов с настойчивым предложением решить, что важнее – кошелек или жизнь своя и ближайших родственников. Эксы – это не только революционная романтика, но и суровая, насквозь криминальная проза с вымогательствами и расправами над неосознавшими. Но была еще одна группа, которая шла своим путём, самим своим существованием опровергая все расхожие стереотипы об ограниченности купеческих интересов, зацикленности на своей мошне. Вот на них император рассчитывал в первую очередь.

В 1810 году известный английский капиталист Роберт Оуэн установил на своём предприятии в Нью-Ланарке десятичасовой рабочий день для сотрудников. Спустя семь лет он пошёл на новое уменьшение рабочего дня – до 8 часов. Оуэн даже придумал специальный лозунг: «8 часов работы, 8 часов развлечений и 8 часов отдыха». Этот пример записан в учебниках, как образец достойного отношения к наёмному персоналу. Отечественным «оуэнам» повезло гораздо меньше. Их опыт «народного капитализма» никто в учебники не переносил, потому и канули в небытие дела таких фамилий, как Коноваловы, Четвериковы, Мальцевы, Леденцовы, Прохоровы…

Сергей Иванович Четвериков своё фамильное предприятие – Городищенскую суконную фабрику – переоборудовал по западноевропейским стандартам, пересмотрел систему отношений хозяина с рабочими: сократил рабочий день на фабрике с 12 до 9 часов без сокращения заработной платы, отменил ночные работы для женщин и подростков, основал фабричную школу, ввёл сдельную оплату труда. Позднее одним из первых в мире и первым в России внедрил американскую систему партнерства, сделав рабочих участниками в прибылях фабрики. Им отчислялось 20 процентов, а мастерам и высшим служащим 10 процентов из чистой прибыли.

Не стеснялся Сергей Иванович заступаться за пролетариат и перед властями. После Кровавого воскресенья 9 января 1905 года по его инициативе Николаю II была послана телеграмма от имени московских торгово-промышленных кругов с протестом против расстрела рабочих. Вместе с Морозовым и Рябушинским в этом же году подготовил доклад о необходимости проведения коренных политических реформ, обеспечивающих свободу слова, печати, союзов, совести. Зимой 1918 года он был арестован, в начале 1919 года провёл несколько дней в камере смертников на Лубянке в ожидании расстрела. После «отсидки» Сергей Иванович потерял слух, лишившись главной радости жизни – музыки – и полностью утратил работоспособность.

Не менее трагична судьба владельцев «Трехгорной мануфактуры». Купцы Прохоровы, строившие школы, библиотеки и читальни, первый в России фабричный театр, казармы для одиноких, дома для семейных, амбулатории, загородные дома отдыха, не удостоились даже строчки об этих делах в Советской энциклопедии. А фамилия была очень любопытная и совсем непохожая на лубочного угнетателя-мироеда. Именно они были организаторами первых отечественных ремесленных училищ, поначалу названных «вечерне-дополнительными» классами, в программу которых, кроме общеобразовательных предметов, входили начала физики и химии, рисование и черчение. Первые полсотни малолеток, имевших подготовку не ниже начальной школы, сидели в классах уже 7 января 1886 года.

Десять лет спустя при фабричном училище была открыта мужская воскресная школа для взрослых, а с постройкою ткацкой и прядильной фабрик – бесплатные вечерние и воскресные классы для женщин. Всего в мужских и женских классах обучалось ежегодно от 400 до 600 человек взрослого населения. Впрочем, общим и специальным образованием дело не заканчивалось, были ещё классы оркестровой музыки, работала бесплатная библиотека, на средства мануфактуры на фабрике устраивались бесплатные народные спектакли, для чего имелось особое здание вместимостью аж на 1300 человек.

Искони, с 1830-х – 1840-х годов, владельцы Прохоровской мануфактуры при своей фабрике имели бесплатную лечебницу с кроватями, в которой был постоянный фельдшер. С расширением фабрики увеличивался и размер больницы, и состав медицинского персонала. Может, поэтому уже в 1835 году Прохоровы были отмечены благодарностью императора Николая I «За попечение о благосостоянии и нравственности народа». А в 1900 году – на Всемирной промышленной выставке в Париже мануфактура получила Гран-при и золотую медаль за промышленные и технические достижения, а владелец мануфактуры – высшую награду Французской республики – орден Почётного легиона – «За заботы о быте рабочих».