Инь vs Янь. Книга 2. - Галина Валентиновна Чередий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да ладно, мужики, — поспешила я их успокоить. — Я больше так не буду. По крайней мере в секс шоп точно не погоню. Я решила, что фиолетовый вообще не мой цвет.
Игорь зыркнул на меня грозно, но промолчал, и я видела, что в уголках глаз спряталось такое не свойственное ему лукавство. После краткого инструктажа никто из охраны почти не попадался мне на глаза, видимо, считая, что чем дальше от психованной бабы, тем спокойней, а искать специально того же Александра, чтобы пристать к нему с какими-нибудь вопросами, я не рисковала. Да и что я могу у него спросить? Разговоры на личные темы он точно не поддержит, помня о реакции Рамзина на наше неформальное короткое общение. А больше о чем? Не изменился ли политический климат в стране и мире, пока я тут оторвана от всего? Или что там с курсом рубля? Очень жизненно-важная тема для меня прямо сейчас. Тем более после того, как Игорь предоставил мне свободный доступ в сеть, и все это я могла узнать и самостоятельно. А еще с недоумением нашла на каждой из моих страниц в соцсетях тысяча и одно сообщение от Семки. Он писал мне каждый день с того момента, как мы покинули его квартиру. Умолял отозваться, написать, в порядке ли я, грозился обратиться в полицию, если я не отвечу. Я подняла шокированный взгляд на Рамзина, который как раз валялся рядом на огромном круглом диване, стоящем на открытой веранде, и по своему обыкновению не сводил с меня глаз. И опять мне даже не пришлось ничего говорить вслух.
— Ты разве простила бы мне, если бы я действительно поступил, как сказал, — едва заметно пожав плечами, пробурчал он.
— Но ты угрожал… — я вспомнила свой испуг за Семена, и на секунду прежняя злость всколыхнула память.
— Ну, в этом случае угрожать не значит сделать. Мальчишка оказался не трусом и искренне готов был бороться за тебя в заведомо проигрышной ситуации. Я это понимаю и уважаю. Но немного повоспитывать его нужно было. К тому же это дало нужный эффект с тобой.
— То есть ты нас обоих воспитывал, а не собирался калечить Семку и стирать ему память?
Рамзин нахально ухмыльнулся.
— Мальчишка мне был не соперник, — наглая ухмылка стала шире. — А помнить тебя и не иметь возможности связаться и мучатся в неведении — вот это настоящее наказание. Более действенное, чем насилие или стирание памяти.
— Все же ты жутко жестокий засранец, Рамзин, — хмыкнула я, а он снова равнодушно пожал плечами, словно говоря — что есть, то есть. — Ты хоть знаешь, преподаватель хренов, как я тебя в тот момент ненавидела?
— Знаю, Яна. Все твои эмоции, направленные на меня, всегда были взрывными. И я собираюсь поддерживать их в таком состоянии все время, отведенное нам.
Отобрав ноут, он опрокинул меня на спину, нависая и заполняя собой все пространство. Я резко выдохнула, ожидая привычной стремительной атаки его рта. Уже давно смирилась, что подсела на его грабительские поцелуи, как на дозу, и добровольно отдаю ему все, что есть. Испытываю уже, наверное, неизлечимую потребность делать это снова и снова. Но он лишь потерся о мое горло губами, вдыхая глубоко и жадно. И даже от этого контакта сквозь кожу просочилась привычная и такая желанная отрава вожделения. Тело напряглось, требуя большего немедленно. Но Игорь продолжал просто водить губами по моей шее, опаляя кожу резкими выдохами, хотя я безошибочно ощутила мгновенную готовность его тела, прижимающего меня к постели. Рыкнув, я вцепилась в его волосы и попыталась силой захватить этот истязающий меня медлительностью рот. Это он, этот мужчина делал меня такой дикой, жадной, ненасытной во всем, что касалось его. И я вовсе не собиралась отказывать себе в праве получать не меньше, чем готова отдать.
— Видишь, Яна, — пробормотал Игорь, все еще не давая мне одержать победу, хоть и вздрагивал всем телом от каждого моего агрессивного поцелуя на его подбородке и шее. — Видишь это? Я никогда не позволю этому затухнуть или стать чем-то меньшим…
Эти шесть дней и ночей можно было назвать счастливым, беззаботным отпуском, если бы я не понимала, что над нами нависает. Мы оба, не сговариваясь, избегали говорить о том, что в любой момент Игорь уедет, и не известно, чем в итоге это закончится. Для себя я решила, что не стану портить эти потрясающие дни, пытаясь заставить Игоря озвучить собственные мысли и планы. Ведь я не испытывала ничего подобного никогда, хоть и понимала, что сейчас просто спряталась за эфемерной завесой, развеять ее раньше времени не было ни малейшего желания. Голос, шепчущий, что это мало чем отличается от моих прежних попыток уходить от реальности при помощи загулов, я благополучно заткнула. Это совсем другое! Просто несколько дней покоя, столь необходимого перемирия со всем светом. Черт возьми, на любой войне это было позволительно, так что мне нечего стыдиться.
Сегодня Рамзин встал очень рано, и хоть я все так же ощущала его присутствие в каждой молекуле воздуха, не хватало этого его неотрывного взгляда. Я за эти дни настолько с ним свыклась, что сейчас кожу будто морозило и царапало дискомфортом от его отсутствия. Тут же из глубины сознания стали выползать все запихнутые туда за эти дни сомнения и страхи. А что будет, если он уедет далеко и надолго?
Я склонила голову и обхватила потяжелевшую и слегка болезненную грудь и прошлась еще раз взглядом по своему телу в отражении. Кажется, изгибы стали как-то мягче. Это уже первые признаки того, что скоро я стану выглядеть, как мышонок Джерри, проглотивший огромный апельсин? Или просто сказывается размеренный ритм жизни и питания, который я вела благодаря контролю Романа, и отсутствие прежних ночных загулов и пьянок, с танцами ночь напролет? А может, мне чудится это сквозь призму моих расшалившихся
