В барханах песочных часов. Экстремальный роман - Olga Koreneva

- Ну где ты, там и Янка.

- Сдается мне, что это не основная причина. Ты знаешь что-то еще. Ведется какое-то расследование, и ты за мной следил… - пошутила она.

Федор натянуто улыбнулся. Лена почувствовала, как он внутренне напрягся. Через секунду улыбка стала естественной и напряжение исчезло.

“Тут что-то не так…” - подумалось ей.

Федор открыл мартини и налил в бокалы.

- Думаешь подпоить меня и выудить информацию? - подколола она его. - Нехорошо брать на понт пьяную женщину.

Она залпом осушила бокал и рассмеялась.

- Мы же еще не чокнулись, - улыбнулся Туркин.

- Ах, надо же, это прокол, - игриво качнула она головой. - Так налей же скорее еще! - И сунула бокал ему в ладонь. - Давай, гражданин начальник, наливай! - она лихо забросила ногу на ногу, так что кружева чулочков выглянули из-под коротенькой юбки.

“Как хорошо, что сегодня я надела эту юбку”, - подумала она. - “Очень кстати”. Почему-то она всегда старалась одеться слишком смело именно тогда, когда настроение было отвратительное.

Федор потягивал вино медленно, и в его бокале точно так же, как в глубине его ярких узких глаз, подрагивали и преломлялись полосочки света. Сквозь густые ресницы посматривал осторожно он на Лену, словно боялся вспугнуть свои затаенные и давно похороненные мечты.

- Слушай, мы же пьем мартини безо льда! - воскликнула она и вспорхнула со стула. - У меня в холодильнике лед из супермаркета, я и забыла.

Она хлопнула дверцей морозилки, вынула упаковку, уронила, что-то рассыпалось. Федор не заметил, как оказался рядом и вместе с ней стал собирать с пола холодные прозрачные шарики.

- Разноцветный шариковый лед, - рассмеялась Лена. - Он с красителем.

Она была слишком близко. В изгибах ее тела, в ее улыбке, в движениях было столько грациозности, что Федор удивился, как он раньше-то не замечал. В ней не было лукавства и кокетства, но жизнерадостная ее непосредственность вдруг стала сводить его с ума. Он судорожно сжал желтый шарик льда, растаявший в ладони.

Лена подняла глаза. “Наверно, сильный и страстный мужчина”, - отметила, разглядывая Федора.

Он не просто понравился ей, нет, это было что-то новое. Что-то словно оглушило и опалило ее. Лена вздрогнула и закусила до боли губу. На миг их глаза встретились. В его зрачках сверкали черные зарницы, и тут она увидела себя как бы со стороны, она была Саламандрой, охваченной пламенем, как на той картине! Пространство выгнулось и сжалось, кухня поплыла, словно мираж в знойном воздухе пустыни. Она почувствовала его губы… Будто электрический разряд пронзил ее всю! Федор подхватил ее и рывком прижал к себе, он вздрагивал и расстегивал ее блузку. Она едва не теряла сознание. Голова кружилась словно бешеная карусель. И она испугалась своих чувств. В панике рванулась из его объятий.

- Нет, нет, не надо! Уходи! Сейчас же уходи! - закричала и бросилась вон из кухни.

Когда она вышла из ванной, услышала за спиной холодный голос Федора:

- Я тебе ничего не сделаю. Не бойся.

- Да я и не боюсь, - сдавленно произнесла. Хотелось плакать.

- Извини, если обидел нечаянно. Не сдержался. Мне пора, работа. Прощай, - сказал он у двери своим обычным тоном. На его лице застыла бесстрастная маска.

- Пока. Заходи, если будет время, - ответила она с наигранной беззаботностью и через силу улыбнулась.

Она бросила на него стынущий взгляд, и поспешно захлопнув дверь, вернулась на кухню.

Она поняла, что наваждение это будет теперь ее преследовать всегда и всюду, и она свихнется.

«Невостребованная сексуальность» востребовалась.

“Нужно срочно найти другого мужчину”, - в панике подумала она. - “Найти и выйти замуж. Иначе я помешаюсь. Да чего искать, он же есть. Тот самый Андрей Нежный, ученик па. Спокойный, рассудительный, в меру эгоистичный мужчина…”

От этого решения ей стало совсем плохо, и она расплакалась. “Ну вот, расхныкалась”, одернула она себя, “какая же я после этого Елена. Я все та же Леночка, ничто не изменилось ”

Она включила видео, мелодраму. Но все равно никак не могла отделаться от переживаний. Зачем с ней это случилось, зачем? Но ведь она сама хотела проверить себя на женские чувства. И странно, что этим человеком стал Федор Туркин, которого она знает давным-давно и в котором ничего особенного раньше не замечала. Просто она всегда была занята своими проблемами и к Туркину не присматривалась. Да, конечно, она всегда видела, что он интересный мужчина, что в нем есть какая-то такая особинка. Ну и что, мало ли мужчин всяких мимо ходит. Андрей тоже вроде ничего, симпатичный. Андрей и Елена, звучит неплохо… Интересно, а что сейчас делают Пончик и Паша? Дрыхнут, небось, голубки, в Янкиной хате…

Глава 20

Весеннее солнышко наполнило Янкину квартиру уютным, почти осязаемым золотистым теплом. Новые хозяева - Лариса-Пончик и Паша Кирной - сладко посапывали, прижавшись друг к дружке как дети. Худющий Паша и пышненькая Лариса в одной постели олицетворяли саму гармонию. Обстановка квартиры претерпела существенные изменения: двуспальная кровать от стены переместилась на середину комнаты, стены были увешаны многочисленными картинами и эскизами новых обитателей. Итак, созерцать молодоженов этим ласковым апрельским утром было одно удовольствие, чем и занимались переданные им в опеку обезьянка Дунька, попугай Мастер и недавно присоединившийся к этой компании четырехмесячный щен дога, которого Кирной подобрал на улице голодного и трясущегося от холода и ужаса бездомья. Кличку ему тут же дали Бомж. Дунька и Бомж были предусмотрительно привязаны к батареям, а у Мастера на клюве было надето приспособление типа миниатюрного собачьего намордника. Точнее назвать его наклювником. Так что и Мастер при всем своем желании не мог нарушить медовый сон молодоженов своими бестолковыми фразами. Телефон Паша тоже с вечера отключил. Но, как говорится, всего не предусмотришь - нежную тишину вспугнул дверной звонок. Павел вздрогнул и открыл глаза. Лариса перевернулась на другой бок и натянула на голову одеяло. Но истеричные звонки не прекращались, и, наконец, через дверь раздалось:

- Вам телеграмма! Телеграмма, срочная!

Кирной, зевая, встал и пошел открывать.

- Срочно надо только опохмеляться, гражданка, а больше для меня ничего срочного в мире нет, - вяло высказал он, принимая у весьма изумленной женщины телеграмму.

Надо сказать, ей было чему изумиться: Паша спросонья позабыл надеть трусы и предстал перед почтальоншей нагишом. Женщина потеряла дар речи и не знала, куда глаза девать.

- Расписываться надо? - спросил он.

Но почтальонша, оцепенев, смотрела поверх его головы.

Павел поднял глаза в направлении ее взгляда, но не заметив ничего необычного, вновь спросил:

- Так нужна роспись, или нет?

Женщина отрицательно покачала головой, резко развернулась и чуть ли не бегом метнулась вниз по лестнице, забыв о лифте.

Кирной с удивлением перешагнул порог и поглядел ей вслед.

- Вот жертва аборта, ну ненормальная, - в сердцах буркнул и захлопнул дверь.

Он прошел на кухню, небрежно швырнул свернутую телеграмму на холодильник и, достав бутылку пива, с наслаждением выдул ее из горлышка. Затем, похлопав себя по шее, как лучшего друга, вернулся в спальню и нырнул к Пончику под бочок. Но домашний зверинец отреагировал на это очень бурно. Бомж, решивший, что его сейчас поведут на прогулку, поднял истеричный лай. Дунька истошно завизжала и принялась с бешеной скоростью носиться по окружности, насколько хватало длины поводка. Мастер нервно впился обеими лапками в свой наклювник, тут же свалился с качалки, грохнулся на дно клетки и, закатив глаза, застыл в такой удручающей позе.

Лариса резко села на кровати, тараща глаза то на обезьянку, то на собаку, то на попугая.

- Паш, уже двенадцать, давай вставать. Мастер окачурился, - нежно пробормотала она, тормоша мужа.

- Притворяется, подлая птица, - пробубнил из-под одеяла Павел.

- Не, Паш, скрюченный лежит на спине, окостенелый. Мастер, - обратилась она к неподвижному попугаю, - бедная птичка, что мы твоей маме скажем?

- Притворяется, коммуняка хренов! Ждет, когда ему хайло развяжут, опять про демонстрации орать начнет.

Последние слова Кирной проговорил, уже полностью стряхнув с себя сонливое состояние.

Услышав знакомое слово, Мастер открыл глаза и взлетел на качалку.

- Ну вот, что я тебе говорил, - засмеялся Кирной. И, обращаясь к попугаю, добавил:

- А ты, Мастер, не косись на меня как на врага народа. Цени мое отношение. Я ведь тебя кормлю, пою, хотя наверняка знаю, что ты, шельма, за коммунистов голосовать будешь. Так ведь?

- И я, между прочим, тоже за коммунистов голосовать буду, - задумчиво произнесла Пончик и сладко зевнула. - Ну что мне эти демократы, ни одной картины не продала за пять лет.