Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1] - Сергей Козлов

Он возобновил свою активную работу по организации деятельности советской военной разведки. В Германии Гитлер проявлял все большую активность, высказав на одном из осенних совещаний рейхсканцелярии свою готовность в ближайшем будущем расправиться с Чехословакией и бросить вызов ведущим странам Европы.

Требовались ответные меры в рамках разведывательной службы РККА. «Старик» начал планировать конкретные мероприятия, но воплотиться задуманному было не суждено.

29 июля 1938 года Яна Карловича Берзина не стало»36.

Армейский комиссар Я.К. Берзин был арестован 28.11.1937. Расстрелян 29.07.1938.

В Москву Салнынь вернулся в начале 1938 года, в самый разгар «чистки», развернувшийся в Разведупре. За то время, что он воевал в Испании, были арестованы по надуманным обвинениям многие его соратники и друзья: Лев Борович, Софья Залесская, Александр Никонов, Константин Звонарев, Александр Гурвич, Карл Римм, Владимир Горев и другие. Не избежал этой участи и сам Салнынь. Его арестовали 21 апреля 1938 года по обвинению в шпионаже и участии в заговоре против Советской власти.

Следствие по делу Х.И. Салныня продолжалось больше года, а 8 мая 1939 года он был приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день.

О своем участии в испанских событиях Старинов доложил лично народному комиссару обороны К.Е. Ворошилову. Ворошилов высоко оценил заслуги Старинова и рекомендовал его начальству повысить его в звании и в должности. Старинов был награжден орденами Ленина и «Красное Знамя».

Но вместо повышения по службе Старинова вызывают в НКВД и допрашивают о целях формирования тайных партизанских баз, о подготовке партизанских кадров в 1930-х годах. Из бесед с женами арестованных Старинов уже знал, что их обвиняли «в неверии в мощь социалистического государства» (что враг в случае войны может продвинуться в глубь советской территории аж на 100 километров (!) — базы закладывались в 30—100 км от западной границы), «в подготовке к враждебной деятельности в тылу Красной Армии». Ища защиты от преследования, Старинов обратился к Ворошилову, и тот смог его защитить. Илья Григорьевич вспоминал: «Если бы не это (командировка в Испанию. — С.К.), я наверняка погиб бы летом 1937 г., так как работал под руководством И. Якира, Я. Берзина, сопровождал М. Тухачевского и В. Примакова, которые все были объявлены врагами народа и расстреляны. Но мне повезло. Я вернулся в Москву в начале ноября 1937 г. и был ошеломлен, когда узнал, что все мои начальники по всем линиям, где я служил и учился, подверглись репрессиям. Меня вызвали в НКВД и на допросе заявили, что заблаговременная подготовка к партизанской войне на случай агрессии — затея врагов народа Якира, Уборевича и др. Готовить «банды» было признано неверным. Я видел, что мы катимся к катастрофе. Репрессиям подверглись практически все офицеры, имевшие опыт и тем более специальную партизанскую подготовку. Мне повезло: меня спас К. Ворошилов, лично поручившийся за меня перед

НКВД, плюс мое пребывание в Испании сыграло роль. Естественно, подготовкой партизанских командиров и соединений я больше не занимался».

Таким образом, Старинов оказался одним из немногих, кому удалось избежать ареста. А репрессированных по этому делу оказалось не менее 10 тыс. человек — было арестовано всё руководство ГРУ, руководители разведки западных военных округов, почти все руководители партизанских отрядов, рядовые партизаны, ликвидированы ук-репрайоны и партизанские базы. После успешных действий по созданию диверсионных подразделений в Испании Старинов ожидал, что опыт его будет востребован и он сможет и дальше продолжать работу в этом же направлении. Но его назначили начальником Центрального научно-испытательного железнодорожного полигона РККА. От более престижного по должности назначения Старинов отказался. Ему была важна не формальная должность, а возможность заниматься своим делом. 17 февраля 1938 года Старинову было присвоено звание полковника. Прибыв на полигон, Старинов тут же продолжил разработку диверсионной тактики и техники. Обстоятельства были против него, но он всегда стремился быть выше обстоятельств. В какой-то степени служба на полигоне даже давала преимущество. Можно было взрывать и снова восстанавливать железнодорожное полотно, мосты и т.д. Старинов создает специальную лабораторию, где продолжил совершенствовать противопоездные мины замедленного и мгновенного действия, защищает диссертацию «Минирование железных дорог». Репрессии, по мнению Старинова, сильно замедлили процесс принятия на вооружение новых видов оружия и минного в том числе. Осознавая это, Старинов много времени уделяет написанию пособий для армии, где описывает приемы изготовления мин из подручных материалов37.

А.К. Спрогис

После возвращения из Испании в течение года А.К. Спрогис не мог найти применения своему опыту и знаниям. Он направил в адрес вышестоящего командования докладную записку.

«Около восьми лет, — писал А.К. Спрогис, — я занимался подбором людей для партизанских и диверсионных групп, руководя ими и непосредственно участвуя в организации диверсионных актов (за рубежом. — В.Б.). На практической работе я встретился с недооценкой этой работы, неоднократными случаями недоброжелательного отношения к ней вышестоящих лиц. Отрицательному отношению к этой работе и

ЛЮДЯМ, ее ОСущеСТВЛЯЮЩИМ, способствует Отсутствие ПОЛОЖеНИЙ И Артур Карлович

указаний, учитывающих ее специфику. Спрогис

Я глубоко убежден в том, что у этой работы большое будущее. На известном отрезке времени, при известных условиях, при соответствующей заблаговременной подготовке (особенно кадров) эта работа может принести громадный вред нашим противникам и явится серьезным фактором, влияющим на успех военных операций, спо-

собных нанести колоссальный подрыв мощи противника во всех отношениях.

Этот вопрос (по крайней мере мне так кажется) настолько для всех ясен, что ничего нового я не сказал. Это давно известно всем. Если это так, то я хочу поставить вопрос о том, почему так мало делается для того, чтобы подготовить эту работу, чтобы она в нужный момент могла выявить свою мощь.

Хочу кратко охарактеризовать известную мне часть работы «Д», которая требует, с моей точки зрения, серьезного улучшения. Говоря об этой работе, я имею в виду два учреждения, организующие ее, а именно НКВД (до 1937 г. его особый отдел, а потом 3-й отдел) и 5-й отдел Генштаба РККА (Разведуправление). Как работавшему по линии и одного и другого управлений, мне в этой части постановка ее довольно хорошо известна. Коснусь только ряда вопросов.

В начале 1930 г. небольшая группа слушателей Высшей пограничной школы (ВПШ) ОГПУ (в том числе и я) была вызвана в особый отдел центра, где имела соответствующий разговор с руководящими лицами. В частности, я хорошо помню товарища Гендина.

Его я знал и раньше. Из нашей группы было отобрано 30 человек, в том числе и я. После прохождения месячных специальных курсов нас направили в три пограничных округа — Ленинградский, Украинский и Белорусский — для организации и подготовки диверсионно-партизанской работы.

Установка была такова, что к весне ожидается война. Война не началась, но все группы по округам, соответствующие отделения в составе округов продолжали начатую подготовительную работу. Я находился в БССР, но был в курсе работы всех округов. В результате неудобств, неувязок, нечуткого (если не сказать хуже) отношения руководителей... все представители этих отделений старались уйти с этой работы. В том числе и назначенные начальниками отделений Алексеев, а потом Иванов-Ханин. В течение небольшого промежутка времени с этой работы ушло 15 процентов состава, хотя пришли все на добровольных началах, охотно.

В БССР всякими правдами и неправдами ушли такие работники, как Гринвальд (Муха), Орлов (Аршинов), Ваупшасов (Смольский), люди, которые имели богатый партизанский опыт в прошлом. Именно они руководили такой идеально проведенной операцией, как налёт на город и станцию Столбцы (Западная Белоруссия). Тогда 60 человек за ночь разгромили полицию, жандармерию, казармы пехотного полка, тюрьму, освободили арестованных, на рассвете за городом приняли бой с кавалерийским полком и прорвались через границу к своим.

Эти люди ушли не потому, что они выдохлись или переродились. О противном говорит тот факт, что как только в 1936 г. стало известно, что для работы «Д» есть возможность уехать в страну «X» (Испанию. — В.Б.), они стали рваться туда добровольцами. О том, как они себя там проявили, можно судить по тем наградам, которыми их награждали партия и правительство.