Большой погром - Василий Сахаров

Вражеские полководцы, пока шли по родным землям, окончательно рассорились и разделили свои силы. В авангарде двигался Конрад Гогенштауфен. За ним, в центре, герцог Бертольд Церингенский. А третий германский военачальник, маркграф Оттон Мейсенский, а арьергарде. На начальном этапе каждый был сам по себе и Конрад Гогенштауфен, младший брат покойного императора, узнал о том, где мы его поджидаем. После чего по совету опытных военачальников не стал наступать в лоб, а решил обойти нас по флангу.

Вечером преданные ему воины, в основном имперские рыцари, дворянские дружины из Швабии, Саксонии и Тюрингии, аквитанцы, тамплиеры, тевтонцы и ополчение Гамбурга свернули с тракта. Начался ночной марш, и они вышли совсем не туда, куда собирались. Вместо замка Бауден, который должен было стать их опорной точкой, они оказались в Херденау, нависли над нашим правым флангом и столкнулись с конной тысячей Ечеди.

Непонятно, как Ечеди и его воины оказались вблизи Херденау, в пяти километрах от того места, где должны были находиться. То ли тысячник решил отсидеться в стороне от грядущей битвы, то ли заплутал, как германцы. Теперь уже не узнать, ибо он погиб почти сразу, а его тысяча попала под удар конных храмовников и, потеряв половину воинов, отступила.

Ночь. Неразбериха. По лагерю мечутся степняки с факелами и кричат, что все пропало и враг уже рядом. Вот — вот могло произойти непоправимое — войско ударится в панику, и мне пришлось отдать приказ черным клобукам остановить беглецов. Кокай Мнюзович действовал решительно. Его воины вытеснили половцев Ечеди из лагеря и собрали их в кучу. Я подъехал к ним, узнал, что произошло, и выдвинул навстречу германцам несколько отрядов.

Крестоносцы послали за отступившими половцами погоню, и вражеская кавалерия вступила в соприкосновение с нашими разведчиками. В полях и рощах на правом фланге сотни факелов и понятно, что идет бой. Ну и как я должен был поступить? Послал гонцов к Доброге, а сам вместе с тысячей тяжелой степной кавалерии, черными клобуками и двумя сотнями конных дружинников из Рарога, выдвинулся на помощь нашим разведчикам. Нужна была точная информация, и следовало понять, что происходит. Но вместо этого я сам завяз в бою.

Моя кавалерия столкнулась с германскими храмовниками и они, потеряв сотню воинов, обратились в бегство. Теперь уже мы начали преследование и на плечах противника ворвались в Херденау. Больше двух тысяч всадников оказались в расположении крестоносцев, среди обозов, и я отдал приказ удержать деревушку. Нас было меньше, но мы смогли выбить противника из Херденау и захватили богатые трофеи, а вскоре подошли степняки и венеды.

Наступило утро. Схватки шли по всей линии соприкосновения, в полях, рощах и на переправе через небольшую безымянную речушку. Полнейшая неразбериха, гонцы отправлялись на поиск отрядов и терялись. Вожди и командиры сами лезли в битву. Кто, где и чей? Не понятно. Нити управления войсками, что у нас, что у крестоносцев, выскользнули из рук военачальников, и тогда я поднял в небо своих соколов.

Птицы облетели поле боя, и мы получили преимущество, ибо стала понятна картина боя. Наши отряды, тысячи, дружины и полки растянулись на восемь — девять километров вдоль Херденау. Фланги при этом оторвались от центра, деревня оказалась в середине подковы, и противник стремился в нее прорваться. Зачем? Видимо, из упрямства. Херденау не стратегическая высота и крестоносцы могли легко обойти деревню, добраться до замка Бауден и провести перегруппировку. Но они окончательно запутались, цель поменялась, и вражеские военачальники кидали на бой один отряд за другим, а на флангах рубились вольные дворянские дружины и наемники.

Присев на дорогу, я позвал Доброгу и командиров, кто оказался рядом. Кинжалом начертил в пыли схему битвы и спросил верховного жреца:

— Твои предложения?

Он ткнул в точку, которая обозначала ставку Конрада Гогенштауфена:

— Нужно пробиться к шатру вражеского полководца и всех прикончить. А затем рассекаем крестоносцев на части и уничтожаем. Если сделаем все быстро, до подхода Бертольда и Оттона, победа наша.

— Согласен, — я кивнул. — Но есть предложение. Навстречу Бертольду и Оттону необходимо послать половцев, шесть — семь тысяч. Степняки встретят их и смогут остановить. Тогда они точно не смогут оказать помощь Конраду.

— Так и поступим.

Спустя четверть часа началось наше наступление. В предполагаемой точке прорыва вражеских позиций, напротив храмовников и рыцарей, которые готовились вновь атаковать Херденау, мы собрали витязей четырех богов: Святовида, Перкуно, Яровита и Триглава. А помимо того тяжелую степную кавалерию Кул — Иби, дружинников Рарога, отряды варогов — гранатометчиков, часть черных клобуков и "диких" половцев Кучебича. Общая численность ударного сегмента невелика — шесть с половиной тысяч. Атаку возглавлю я, а Доброга обеспечивает прикрытие флангов, продолжает руководить обороной деревни и подтягивает отставших. Навстречу Бертольду и Оттону, возвращаясь к Иоганнфельду и выходя на тракт, выдвинулось семь тысяч степняков под командованием Кокая Мнюзовича и князя Ивана Берладника.

Пропели свою протяжную песню сигнальные рога. Взвились над головами славян и половцев знамена, среди которых была оберегаемая витязями Станица, и я поднял вверх меч, осмотрелся и взмахнул клинком:

— Вперед! Боги смотрят на нас! Правда за нами!

Конная армада стронулась с места, стала набирать скорость и вздрогнула земля. Тысячи людей, издавая воинственные кличи, помчались в атаку. Перед нами катилась дикая звуковая волна, которая заставила вражеских рыцарей замешкаться и сразу же их накрыли стрелы степняков.

Начало было хорошим. Но, несмотря на преимущество, мы завязли. Первые ряды вражеской кавалерии смяли и растоптали, а затем скорость упала. Пришлось пробиваться сквозь месиво из людей и лошадей, убивать всех, кто не успел или не захотел сбежать, и давить противника массой.

Битва вынесла меня на передний край, и я оказался среди витязей Яровита. Телохранители рядом и один из них, пронзенный длинным копьем, свалился. Я разглядел его убийцу, им оказался молодой всадник в добротной броне и с открытым шлемом, который удивительным образом был похож на рыцаря Зальха, моего давнего врага. Его уже давно нет, погиб. Однако облик рыцаря всколыхнул пласт воспоминаний и заставил меня отвлечься.

Я перехватил меч левой рукой, а правой вытащил из ножен метательный кинжал и бросил его в противника. Просвистев по воздуху, клинок вонзился в лицо рыцаря и он, раскинув руки, вывалился из седла. Первый убитый мной в этом сражении враг.