Летающие колдуны - Ларри Нивен

Сначала война была в руках дипломатов, — продолжал Парлет. Он остановился и перевел дух. — Да, так было. Но потом появился отравляющий газ, водородная бомба. И каждое смертельное изобретение делало войну все менее и менее пригодной для того, чтобы с ее помощью один человек добивался какой-то цели. Вернее, не человек, а нация. И национализм постепенно исчез.

А когда человек вышел в космос, появилась совершенно новая этика. Ведь теперь любая оплошность человека в космосе автоматически означает то, что он подписал сам себе приговор. — Старик снова замолчал, задыхаясь.

— Я не историк, — сказал Харри. — Но, по-моему, мораль есть мораль. То, что неэтично здесь, неэтично и в любом другом месте.

— Кэйн, ты не прав. Этично наказывать человека за воровство?

— Конечно.

— А ты знаешь, что в двадцать первом веке психологи занимались излечением преступников?

— Но это же глупо. Зачем заниматься этим, если их можно использовать для пополнения банков органов… А, тогда же не было банков органов.

Старик улыбнулся, показав великолепные белые зубы. Сверкающие зубы и острые серые глаза — под морщинистой маской лица показался настоящий Парлет.

Настоящий, подумал Харри. Только зубы не его. Черт с ним.

— Продолжай, — сказал он.

— И вот однажды я понял, что ситуация на Лунитхэт весьма неустойчива. Ведь она может внезапно измениться в любой момент, так как с Земли к нам поступают все новые и новые открытия. И я решил быть готовым к этому.

На лестнице послышались торопливые шаги. Вошли Лидия и Худ. Харри представил Худа Парлету. Худ пожал Парлету руку, хотя внутренне он содрогнулся, так как в руки старика жизнь еще не вернулась.

— Посмотри на мою руку, — сказал Парлет.

— Мы уже осматривали ее.

— И ваше мнение?

— Мы хотим спросить тебя о ней.

— Вероятно, на Земле произошла биологическая революция. Там достигли грандиозных успехов в биологии. Рамробот принес нам четыре подарка с полными инструкциями, как пользоваться ими. Один — вирус фунгус симбиот. Я погрузил в него свой мизинец. И кожа на моей руке стала меняться.

— Меняться? Прошу прощения. — Худ перевел дух. Старик говорил так медленно, что его было трудно не перебить.

— Да, меняться. Сначала растворился апидермис и обнажились живые клетки. Затем возникла новая кожа. Вы, наверное, знаете, что вирусы не воспроизводятся. Они просто заставляют существо, в котором они находятся, производить другие вирусы и только сообщают новым вирусам свои свойства.

— Великолепно! Значит, этот вирус создает новую кожу! Но что произойдет, если вирус дойдет до глаз?

— Не знаю. В инструкциях ничего не сказано об этом. Я решил поэкспериментировать на себе. Вирус даже уничтожает шрамы на коже.

— Это большое достижение, — сказал Харри.

— Но ты не понимаешь, как это важно. Я показал тебе только первый дар. Остальные еще более изумительны. Один из них меняет печень человека.

Глаза Харри расширились от изумления. Лидия протяжно свистнула.

— Да, да. Печень. Правда, у нас будут сложности с вращиванием этой искусственной печени в организм.

— Значит, Келлер не солгал. Маленькие печени и сердца! — воскликнул Харри. — Парлет, а третий дар заменяет человеческое сердце?

— Да. Почти целиком. Но тоже требует сложности…

— Черт возьми! — и Харри пустился в пляску. Он подхватил Лидию и стал кружить ее. Худ смотрел на них, глупо ухмыляясь. Кэйн отпустил Лидию и бросился к Парлету. — А четвертый?

— Ротифайер.

— …ротифайер?

— Да. Он существует, как симбиот в крови. Он производит то, чего не может создать человеческий организм. Кэйн, меня всегда поражало то обстоятельство, что эволюция не смогла создать ничего совершенного. Например, она не дала человеку долгих лет жизни. Потребовались громадные усилия медиков, чтобы скомпенсировать…

— Что делает этот ротифайер?

— Он борется с болезнями. Вымывает жировые отложения в венах и артериях. Растворяет тромбы. Правда, он не может проникать в маленькие капилляры и погибает при контакте с воздухом. Кроме того, он укрепляет слабые стенки артерий, что весьма необходимо для людей преклонного возраста.

Харри Кэйн стоял, покачиваясь с пятки на носок.

— Значит, с банками органов покончено. Они больше не нужны. Неудивительно, что ты хотел сохранить все в тайне.

— Не будь идиотом.

— Что? — Парлет открыл рот, но Харри осадил его.

— Я говорю тебе, что банки органов больше не нужны. Слушай, Парлет! Кожа человека меняется сама собой. И сердце… и печень. А ротифайер обеспечивает защиту от многих болезней! Что еще бы ты хотел?

— Еще многое. Селезенку, желудок, легкие.

— Он прав, — сказал Худ. — То, что прибыло на рамроботе, далеко не достаточно. Как ты заменишь сломанную ногу или руку, ослепший глаз? — Он стал расхаживать по комнате. — Чтобы банки органов стали ненужными, необходимо получить еще несколько сотен различных вирусов и симбионов.

— Хорошо. Заткнись, — сказал Харри Кэйн. Худ замолчал. — Парлет. Ты, конечно, прав. Но подумай: предположим, что колонисты на Маунт Лунитхэт узнают о прибытии рамробота и о его грузе. Не анализ Худа и не твои рассуждения, а только сам факт. Что тогда?

Парлет улыбнулся. Он не должен был улыбаться, но его зубы сверкнули в мирной улыбке, совсем не вымученной, а вполне натуральной.

— Они будут считать, что банки органов больше не нужны. И они будут уверены, что полиция вот-вот будет распущена.

— Да, а когда окажется, что полицию не распускают, колонисты восстанут! Все колонисты на планете! Сможет ли больница устоять против них?

— Ты слишком прямолинеен, Кэйн. Я склонен думать, что больница устоит против любого нападения, хотя мне бы не хотелось проверять это. Однако я точно знаю, что в этой кровавой бойне погибнет половина населения планеты.

— Значит, ты уже думал об этом!

Лицо Парлета искривила гримаса. Он замахал руками, как будто его вновь поразил удар соника.

— Ты считаешь меня идиотом, Харри Кэйн? Я никогда тебя не считал дураком. Когда я впервые услышал о грузе рамробота? Шесть месяцев назад, когда пришло мазерное сообщение. Я тогда сразу понял, что близится конец правлению поселенцев на Плато.

Лейни пробежала налево, обогнула округлую башню «Планка» и исчезла из виду. Мэт сначала кинулся за ней, но затем взял себя в руки и остановился. Наверное, она знает другой вход, и наверняка она добежит до него раньше, чем он догонит ее. А если он последует за ней в больницу, то заблудится в лабиринте коридоров.