Летающие колдуны - Ларри Нивен

Пять досье на пятерых беглецов. Харри Кэйн и Джейхок Худ: это старые друзья, наиболее опасные из всех Сынов Земли. Элен Матсон, Лидия Ханкок и Мэтью Келлер: с этими он должен был поближе познакомиться вчера днем.

Самое тощее досье было на Мэта Келлера. Две с половиной странички. Работает на шахте… семья небольшая… несколько любовных интрижек. Никаких доказательств, что он входит в организацию Сынов Земли.

Иезус Пьетро был обеспокоен. Сыны Земли, если прорвутся в больницу, сразу же бросятся в вивариум, чтобы освободить своих товарищей. Но если Мэтью Келлер…

Если Альфа Плато угрожают не Сыны Земли, а нечто другое, имеющее свою непредсказуемую цель…

Иезус Пьетро был обеспокоен. Последний глоток кофе показался ему отвратительным, и он со злостью отшвырнул чашку. Выглянув в окно, с удовлетворением отметил, что туман рассеивается. На столе его лежала пачка из пяти досье, шестое — отдельно от всех. И еще пистолет.

В сиянии больничных прожекторов небо казалось жемчужно-серым. Стена чудовищной массой возвышалась перед ними. На ней выделялись черные силуэты, слышались чьи-то шаги.

Они долго пробирались сюда. Им пришлось прыгать через луч света, который прижимался датчиком и при пересечении которого сразу же возникла бы тревога. Мэт прыгнул первым, а за ним Лейни. Мэт в это время стоял, смотрел на стену и отчаянно желал, чтобы ее никто не видел.

И ее никто не увидел.

— Мы можем пройти к воротам, — сказал Мэт.

— Нет, Кастро мог отключить энергию, и тогда ворота не открыть. Нет, есть путь лучше.

— Покажи.

— Нам придется немного рискнуть.

— А что?

— Заряд. Правда, я не уверена, что он заложен.

— Заряд?

— Видишь ли, в полиции в основном чистокровные колонисты. Но с ними нужно быть очень осторожными. Мы потеряли много людей в попытках завязать с ними контакт. Однако кое-что удалось.

— Кто-то для вас заложил бомбу?

— Я надеюсь. В полиции есть два Сына Земли, но оба могут оказаться предателями. — Она сунула руку в карман. — Черт побери, у этой суки даже не было зажигалки. А в твоем кармане есть?

— Сейчас посмотрю. Вот.

Она взяла зажигалку и сказала:

— Со стены могут увидеть огонек. Нужно прикрыть его. — И склонилась над огоньком, побежавшим по шнуру.

Мэт тоже распростерся над проводом. Желтый огонек с шипением пробежал под ним и скрылся под стеной. Лейни схватила его руку.

— Бежим! Вдоль стены! — Он последовал за ней. — Теперь ложись!

Он упал на живот возле Лейни. Послышался оглушительный взрыв. Осколки засвистели в воздухе. Один из них оторвал клочок уха Мэта, и тот схватился за рану и выругался.

Однако нельзя было терять времени. Лейни рывком подняла его, и они бросились к месту взрыва. В стене зияло отверстие. Мэт поднял голову, ожидая увидеть сотни глаз, устремленных на него. И вдруг все вокруг ярко осветилось.

— Сюда! — Лейни упала на колени и поползла. Мэт услышал свист пуль возле себя. Он тоже упал на колени и последовал за Лейни.

Сначала отверстие было достаточно большим, чтобы пробираться на четвереньках, но затем оно сузилось, и им пришлось ползти на животе. Острые камни царапали бока. Здесь тоже был яркий свет, такой яркий, что у Мэта слезились глаза.

— Я боюсь, — пробормотал он.

— Заткнись, — рявкнула Лейни и обернулась к нему. Они были уже на другой стороне стены. В ярком свете Мэт увидел, как изменились ее глаза. Затем она повернулась и побежала прочь. Уже через мгновение она была далеко, и Мэту было ее не догнать.

Со всех сторон слышался топот бегущих ног. Их окружали. К его удивлению, никто не остановил бегущую Лейни. Однако за ней погнались.

И никто не пытался остановить Мэта. Он был невидим. Но он потерял Лейни. Без него она была беспомощна. Правда, пистолет… И он не знал, как добраться до Полли. Он стоял на месте, как растерявшийся мальчишка.

Нахмурившись, Харри Кэйн рассматривал руки Парлета, которые были не похожи одна на другую. Он видел раньше трансплантированную кожу, но такую работу видел впервые.

— Это ведь не искусственная рука? — спросила Лидия.

— Нет. Но это и не обыкновенная трансплантация.

— Он уже должен прийти в себя.

— Я уже очнулся, — сказал Парлет.

— Ты можешь говорить?

— Да. — Голос Парлета напоминал скрип двери. Однако в нем ясно слышался акцент поселенца. Он говорил медленно, тщательно выбирая слова. — Могу я попросить стакан воды?

— Лидия, дай ему воды.

— Пожалуйста, — Лидия поднесла к губам старика стакан, и тот начал пить маленькими глотками.

Харри рассматривал Парлета. Они посадили его, прислонив к стене. Он еще не мог двигаться, но лицо уже ожило, и теперь на нем появилось осмысленное выражение.

— Спасибо, — сказал он уже окрепшим голосом. — Ты не должна была стрелять в меня.

— Ты хотел нам что-то сообщить, Парлет?

— Ты — Харри Кэйн. Да, у меня есть что сказать тебе. Я хочу предложить тебе сделку.

— Я готов договориться. Что за сделка?

— Ты поймешь, когда я все скажу. Может, мне начать с груза рамробота? Это будет самое лучшее.

— Лидия, позови Джея. — Лидия быстро вышла. — Я хочу, чтобы он слышал все. Я не силен в технике.

— Джейхок Худ? Он тоже здесь?

— Кажется, ты много о нас знаешь.

— Конечно. Я изучал вашу организацию задолго до того, как вы появились на свет. Джей умный человек. Подождем его.

— Значит, ты изучал нас. Зачем?

— Я попытаюсь объяснить тебе, Кэйн. Это потребует времени. Ты считаешь, что ситуация на Лунитхэт очень хрупкая, ненадежная?

— Если бы ты пытался ее изменить так же долго, как и я, ты бы не считал ее хрупкой.

— Я серьезно, Кэйн. Наше общество полностью зависит от технологии. Измени технологию, и ты изменишь общество. Больше всего при этом изменяется этика человека.

— Странно. Этика есть этика.

Губы старика презрительно скривились.

— Дай мне договорить, Кэйн. Харри замолчал.

— Вспомни о хлопке, — сказал Парлет. — Он мог расти только на юге Соединенных Штатов, но не на севере. И вот на юге оставалось рабство еще долго после того, как оно было отменено на севере. Расовая проблема еще целые столетия существовала в США.

Теперь вспомни о рыцарских доспехах. Вся этика рыцарей основывалась на том, что их доспехи служат надежной защитой от любого врага, который не имеет таких же доспехов, как у него. Но вот изобрели арбалеты, затем порох — и рыцарство умерло. Возникла совершенно новая этика.

Сначала война была в руках дипломатов, — продолжал Парлет. Он остановился и перевел дух. — Да, так было. Но потом появился отравляющий газ, водородная бомба. И каждое смертельное изобретение делало войну все менее и менее пригодной для того, чтобы с ее помощью один человек добивался какой-то цели. Вернее, не человек, а нация. И национализм постепенно исчез.