Выбор - Анна Белинская

Всё прошлое время я беспросветно верил в их отношения, накручивая себя и разъедая изнутри беспочвенной ревностью.

А ничего не было.

Ничего.

Блть, я же видел, как она смотрит на меня, как отдавала себя полностью, без остатка и условностей.

Как я мог не видеть, не верить, ошибаться?

— Как вы… — мне не хватает воздуха, чтобы произносить слова.

— С Кристиной? – догадывается брат. – С того дня, когда Саша собрала моих друзей в беседке, — на мгновении он замолкает, словно погружаясь в события того дня. — Кристина тоже пришла. С тех пор мы не расставались, — мягко улыбается брат.

Рядом друг с другом в нас обоих никогда не было подобных эмоций.

— Не буду лукавить, — продолжает Данила, — поначалу я запал на Сашу. Знаешь, — осекается, подбирая слова, — она первая, кто после аварии не жалел меня. Она смотрела на меня, как на человека. Обычного, здорового парня. Саша кричала, грубила, ругалась, но ни разу в ее глазах я не увидел жалости. Конечно, я поплыл, — от такого откровения я инстинктивно начинаю закипать, но вовремя себя одергиваю, — я даже признался ей в чувствах, путая влюбленность с благодарностью, — усмехается Данила. – А она технично поставила меня на место.

Моя девочка, она умеет, да.

Вспоминаю тот день, когда, поддавшись домыслам и догадкам, не разобравшись, поверил в собственный придуманный бред. Она просила поговорить, сколько раз просила, а я всё глубже утопал в своей искаженной правде.

Моя жизнь снова летит к чертям, как когда-то семь лет назад, только в этот раз я сам всё разрушил.

Она не простит.

Я бы не простил.

Но я буду грызть землю, валяться в ногах, вымаливать, но растоплю ее большое светлое сердце, чего бы мне это ни стоило.

А потому что по отдельности уже никак, не-а. Нихрена отдельно.

Мы же как черная и белая клавиши одного рояля. Мы настроены в одной тональности и без одного из нас музыка не зазвучит.

— Теперь ты понимаешь, какое дерьмо натворил?

Понимаю, потому что сам по уши в этом дерьме.

— Ты ее любишь? – не унимается брат, пока в моей голове одним за другим рождаются наполеоновские планы.

Хмыкаю. Не думал, что когда-нибудь буду обсуждать с Данилой такие личные темы. Уму непостижимо.

— Слушай, если для тебя все это не серьезно, просто оставь ее в покое, она заслу...

— Я сам разберусь, окей? – рявкаю и устало прикрываю глаза. – Прости.

Растираю руками лицо и ближе придвигаюсь к брату. Пока в нашем общении установился шаткий паритет, я хочу задать ему самый важный на данный момент вопрос, но не ожидаю, как слева прилетает увесистый джеб:

—Это тебе за Сашу.

Встряхиваю головой, пытаясь переварить, что сейчас было, как следом прилетает еще один:

— А это за испорченный наш с Кристинкой праздник.

Твою мать, он что, мне втащил?

Перед глазами темно и я чувствую, как меня ведет. Не то, чтобы я никогда не получал по морде и для меня это впервые, но, во-первых, я пьян и не ожидаю такого положения дел, а, во-вторых, брат всю юность занимался боксом, и хоть сейчас он не в лучшей своей форме, но профессионально поставленный удар — это не ладошкой по щечке погладить.

— Давно хотел это сделать, — шипит Данила и трясет левой рукой.

— Согласен, заслужил. Полегчало?

Брат довольно кивает и лыбится своими белоснежными зубами.

Ну хоть кому-то из нас двоих полегчало.

Двигаю челюстью влево-вправо, трогаю нос – вроде всё цело, но правая щека адски горит.

— Что будешь делать? – на лице Дани не тени улыбки.

Сейчас он серьезен и этот вопрос, как никогда, кстати.

— Поеду к ней, — подрываюсь и хватаю бумажник с комода.

— Ты идиот? Время видел?

— Плевать, мне нужно с ней поговорить.

— Ты уже наворотил дел. Проспись и хорошенько подумай. Дай ей время, – тоном психолога поучает Данила.

У девочки моей нахватался?

— У меня нет времени. Я должен всё исправить.

— Не гони, Макс. Поступи хоть раз в жизни правильно.

— Так же, как ты в тот день? – не подумав, бросаю я.

Комната вокруг нас сжимается. Моментально.

Это больно, знаю.

Данила замолкает и отворачивает голову в сторону. В нашей драме жизни положительным и правильным героем всегда был Даня, ну а я, по закону жанра, – его антагонистом.

— О чем ты? – спрашивает брат.

Он понимает, о чем.

Я это вижу по хаотично бегающим по пустым стенам глазам, мелкому, едва заметному тремору рук и учащенному дыханию. Но брат не спешит отвечать, а я не могу промолчать.