Дорога шамана - Робин Хобб

Вряд ли Горд попытался бы пробраться мимо часовых у ворот Академии. Так что я представил себе, как он бродит в одиночестве под дождем, и эта картина мне очень не понравилась, но, с другой стороны, я ему ни капельки не сочувствовал. Главным образом в том, что сегодня произошло, виноват был он. Если бы с самого начала он осадил Триста, вместо того чтобы молча сносить все его издевки, этой глупой драки не случилось бы. Да и вообще, ему бы следовало сдерживать себя за едой, чтобы хоть немного похудеть, и повод над ним глумиться исчез бы сам собой.

Я не доделал домашнюю работу по математике, и меня это не радовало. Скорее всего, завтра я получу дополнительные задания, которые придется делать в выходные. Моим товарищам предстояло провести несколько приятных дней за стенами Академии, я же с нетерпением ждал возможности побездельничать. Теперь меня даже этого лишат. Тяжело вздохнув, я вошел в нашу спальню. Нейтред и Корт уже спали или делали вид, что спят. Спинк стоял около раковины, приложив к разбитому лицу влажную тряпку. В нашей комнате царила непривычная тишина, и мне стало не по себе.

Когда я ставил книги на полку, то чуть не уронил камень Девара, однако успел его поймать на лету. Я не стал убирать его на место, а остался стоять, держа маленький острый обломок в руке и раздумывая над случившимся. В глубине души я понимал, что не должен винить во всем Горда. Но так было легче, чем сердиться на Спинка или даже Триста. Горд — самая подходящая мишень, если нужно кого-то обвинить. Я посмотрел на камень и вдруг подумал об остальных «смертях», тех, что лежали у меня дома. Сколько раз я становился потенциальной мишенью для сержанта Дюрила? Чему на самом деле он пытался научить меня? Или я придаю слишком много значения простому упражнению, придуманному сержантом для того, чтобы я постоянно оставался начеку?

Я продолжал держать в руке камень, когда дверь в нашу спальню распахнулась самым бесцеремонным образом. Мы все вздрогнули от неожиданности. Нейт открыл глаза, а Корт приподнялся на локте. Спинк в этот момент подносил к лицу пригоршню воды и все расплескал. Я обернулся, ожидая увидеть Горда, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что на пороге стоит не кадет, а Колдер. Капли дождя собрались на полях его шляпы, вокруг ног на чистом полу образовались грязные лужи, нос мальчишки покраснел от холода, но на лице расплылась довольная улыбка, когда он с важным видом объявил:

— Я должен отвести кадетов Кестера и Бурвиля в лазарет. Немедленно.

— Это еще зачем? — удивился Спинк.

— Мы здоровы, — не слишком умно возразил я.

— Я знаю! — Колдер не скрывал своего возмущения нашей тупостью. — Вам приказано пойти туда, чтобы помочь своему толстому кадету добраться до Карнестон-Хауса. Доктор сказал, что завтра он сможет приступить к учебе.

— Что? Что с ним случилось?

— Меня это не интересует! — с отвращением заявил Колдер. — Пошли. Я отведу вас к нему. — Я повернулся, чтобы положить камень на полку и идти за ним, и тут он неожиданно спросил: — А это что такое?

— Где?

— Камень. Зачем он тебе? И что это за камень?

Меня тошнило от наглости мальчишки, от того, как он пользовался своей безнаказанностью, постоянно напоминая всем, что является сыном начальника Академии и потому не обязан выказывать уважение старшим.

— Единственное, что тебе нужно про него знать, это то, что он не твой, — резко ответил я. — Пойдем.

Если бы у меня были младшие братья, а не сестры, наверное, я был бы не так потрясен тем, что произошло в следующее мгновение. Колдер быстро схватил камень с полки.

— А ну-ка, отдай! — потребовал я, возмущенный тем, что он без разрешения взял мою вещь.

— Я хочу на него посмотреть, — ответил он и отвернулся, спрятав камень в ладони.

Он напоминал маленького зверька, норовящего потихоньку съесть свою добычу. Он даже забыл о своем поручении.

— Так что случилось с Гордом? — снова спросил Спинк.

— Его кто-то избил, — с удовлетворением в голосе сообщил Колдер.

Я не видел его лица, но не сомневался, что он улыбается. И тут я разозлился. Схватив наглеца за плечо, я рывком развернул его к себе и сдавил запястье мальчишки с силой двумя пальцами. Он тут же выпустил камень, я подхватил его и положил на место, и все это одним движением.

— Пойдем, — велел я ему, не обращая внимания на злобный и в то же время изумленный взгляд, которым одарил меня сыночек полковника.

Колдер прижал руку к груди и принялся тереть запястье.

— Никогда больше не касайся меня своими погаными руками, ты, крестьянский ублюдок, — прошипел он, и его голос был полон яда. — Ты получил еще одну галочку в списке провинностей против меня. Неужели ты думаешь, будто другие не знают, как ты отравил меня «табаком», а потом потешался надо мной? Ну, ничего, у меня достаточно друзей, которые помогут мне отомстить.

— Я тут ни при чем! — изумленно воскликнул я и тут же понял, что смолчать было бы разумнее.

Своей репликой я практически признал, что та история с табаком была вовсе не несчастным случаем.

— Это произошло здесь, в Карнестон-Хаусе, — холодно проговорил он и отвернулся. — В вашем дозоре. Вы все присутствовали. И все принимали в этом участие. Не надейся, что я ни о чем не догадался или что мой отец не знает, как вы меня обидели. В Писании говорится, кадет: «Зло всегда вернется к тому, кто его творит, потому что добрый бог справедлив». А теперь следуйте за мной, и вы увидите, что такое справедливость.

Продолжая прижимать руку к груди, он вышел из нашей спальни. Я быстро натянул шинель и двинулся следом. Спинк, уже полностью одетый, ждал нас на лестнице. Увидев нас, мой друг начал спускаться, но я успел заметить, что он сильно побледнел.

— Тебе приказали привести именно меня и кадета Бурвиля? — равнодушно спросил он Колдера.

— Толстяк Горд, похоже, решил, что, кроме вас; никто не захочет помочь ему дойти до казармы, — с презрением ответил он. — Лично меня это нисколько не удивляет.

Больше мы не задавали ему вопросов. Сержант Рафет поднял глаза и молча проводил нас взглядом. По-видимому, он уже знал, куда мы направляемся или дал нам возможность устроить себе настоящие неприятности.

Мы вышли под холодный проливной дождь. Моя шинель еще не успела высохнуть, но шерсть хранила тепло, однако она становилась тяжелее с каждым шагом. Колдер поднял воротник и быстро зашагал впереди нас.

Мне еще не приходилось бывать в лазарете, поскольку до сих пор такой необходимости не возникало. Как выяснилось, он располагался в довольно ветхом деревянном здании, высоком и узком, которое стояло в стороне от учебных корпусов и дорожек, проложенных по территории Академии. Сейчас из его окон лился призрачный желтый свет масляных фонарей. Мы поднялись вслед за Колдером на крыльцо, протестующе заскрипевшее под нашими ногами. Мальчишка, не постучав, распахнул дверь, а затем, даже не остановившись, чтобы снять шляпу и шинель, провел нас через приемную, где за столом дремал от скуки лысый старик.