Призыв - Бентли Литтл

– Я хочу в школу.

– Ты сегодня не пойдешь в школу, – сказала Кори.

– Я хочу домой.

– Ты пойдешь в церковь.

– Папочка не хочет, чтобы я ходила в церковь. – Анна явно была напугана.

– Меня не интересует, чего хочет папочка. Мамочка хочет, чтобы ты пошла в церковь.

Анна инстинктивно схватилась за тонкий браслет на своем запястье, ее пальчики перебирали маленькие нефритовые бусинки.

– И это тебе не нужно, – сказала Кори, протянула руку, сорвала браслет с запястья дочери, выбросила в окно машины, и он упал в канаву на подстилку из сухих листьев.

– Нет! – закричала Анна.

– Замолчи, – сказала Кори таким суровым тоном, что девочка испугалась и замолчала. – Пришло время встретиться с Иисусом.

Анна залилась слезами. На этот раз она не всхлипывала, не моргала, как обычно поступала перед тем, как разнюниться, – она сразу разразилась отчаянным плачем, и Кори на миг замерла, не ожидая такой реакции. Дочь не вела себя так уже два года, с тех пор как у нее закончились неожиданные приступы капризов и плача, и такая бурная реакции дочери на миг вернула Кори к реальности. Анна была напугана. Нет, не просто напугана. Она была в ужасе. А ее обязанность матери – успокоить и поддержать дочь.

Кори уже инстинктивно потянулась к дочери, чтобы крепко ее обнять и сказать ей, что все в порядке, но другой – разумный, а не эмоциональный – внутренний голос подсказал ей, что Иисусу это не понравится. Это не то, чего он хочет.

И вместо того, чтобы обнять Анну, она сильно ударила девочку по лицу.

– Заткнись, – сказала ей мать. – Господь Иисус Христос ждет нас.

Анна не замолчала. Она плакала все громче и отчаяннее, пока Кори расстегивала ее ремень, и, когда попыталась подтянуть девочку к себе, Анна стала сопротивляться, лягаясь и отбиваясь от матери своим кулачками.

– Я помогу вам.

Кори через окно увидела улыбающегося ей пастора Уиллера. Ее сердце сильно забилось, когда она открыла дверцу и вышла из машины.

– Я справлюсь с ней, – сказала Кори. – Это моя дочь.

Она обошла машину спереди, открыла дверь со стороны пассажира, схватила Анну за руку и сильно дернула. Послышался приглушенный треск, как будто сломали прутик, и теперь Анна уже не просто плакала, а кричала и выла так громко, как будто в утренней тишине включили сирену воздушной тревоги.

Кори поняла, что сломала дочери руку, но, по-прежнему испытывая гнев, не отпустила девочку и тянула ее все сильнее, пока не выволокла из машины.

Уиллер взял девочку за другую руку и зажал ей рот рукой, а потом они вдвоем потащили Анну в церковь.

Церковь.

Она изменилась со вторника, когда Кори в последний раз была здесь. Пустые оболочки жертв, принесенных Спасителю, теперь были расставлены по периметру церкви и представляли сцены из Священного Писания. Это было прекрасно: воскрешение Лазаря, смерть Иоанна Предтечи, бой Давида с Голиафом… Телам придали удивительно жизненные позы; они были превращены в произведения искусства руками Иисуса.

Кори выпустила Анну, отдав ее в руки пастора, и теперь медленно обходила ямы в полу, идя вдоль стены церкви. Она завороженно глядела на скульптуры, испытывая священный восторг перед божественным вдохновением, создавшими такие чудеса из самого банального материала. Слезы радости текли по ее лицу, когда она узнала нескольких людей, отвергнувших мирскую суету и отдавших свои жизни во славу Христа, и подумала, что сие есть воистину достойный способ избавления от бремени мирской жизни.

Кори добралась до алтарной стены церкви и остановилась там на миг, глядя вверх. На высоком помосте стоял огромный трон, сделанный из людских костей и голов шакалов.

Трон Господа.

Она чувствовала одновременно страх и восторг, глядя на этот величественный трон.

– Иисус ждет, – напомнил ей проповедник.

Звук его голоса отвлек Кори от раздумий, и она повернулась к Уиллеру. Пастор стоял на противоположной от нее стороне первой ямы и обеими руками держал Анну.

Кори кивнула и пошла к нему вокруг провала. Здесь должен был витать ужасный запах, подумала она, проходя мимо бренных останков тех, кто вознесся на небеса; но Иисус каким-то образом преобразовал зловоние мертвых тел в аромат, более приятный, чем запах самого прекрасного цветочного букета, и она, пока шла, глубоко вдыхала этот чудесный аромат. Дойдя до другой стороны провала, Кори протянула руки к дочери, но Уиллер не дал ей прикоснуться к девочке.

– Он пришел, – сказал пастор.

Кори ощутила холод, могильный холод. Так продолжалось всего долю секунды, но этого было достаточно, чтобы она усомнилась во всем, что пережила и увидела здесь. Женщина вдруг подумала, что ей следует немедленно отвезти Анну в больницу, чтобы ей вылечили руку.

А потом эти мысли пропали.

Иисус вознесся из провала в земле в луче света. Его сияние осветило всю церковь, даже ее самые темные уголки. Кори упала на колени, ее сердце бешено колотилось, ускоренный пульс отдавался толчками в голове, в груди, в желудке, она почувствовала возбуждение между ног.

– Я привел их, – сказал проповедник.

– Да. – Голос Спасителя прозвенел, как золотой колокольчик в ясном весеннем воздухе.

Я люблю тебя, хотелось сказать Кори, но ее губы не двинулись, и ни слова не прозвучало.

Иисус улыбнулся ей.

– Я знаю.

Он нежно прикоснулся к ее голове, чуть наклонил ее – и впился зубами в шею женщины.

Умирая, Кори визжала и билась в агонии; все жизненные соки покидали ее съеживающееся тело, высосанное жадным ртом Иисуса Христа.

Стоявший в полутора метрах Уиллер, дрожа от ужаса, наблюдал за этим.

В какой-то момент он отвернулся, не в силах вынести последнюю минуту агонии, но теперь снова глядел, не отрывая взгляда. Он облизывал губы сухим языком – и чувствовал, как в нем растет жажда.

Жажда крови.

Иисус повернулся, все еще держа в руках сморщенную голову Кори, и посмотрел на пастора красными глазами. Потом взгляд Спасителя переместился на Анну. Он кивнул.

Дрожащими пальцами Уиллер вытолкнул девочку вперед. Она всхлипывала, плотно сжав губы, и звуки получались тихие, еле слышные. Девочка не двигалась, очевидно, испытав шок; ее глаза замерли, и она никак не отреагировала, когда Иисус прикоснулся к ее плечу, а потом потянул к себе.

Господь наклонил голову девочки, убрал волосы и оголил шейку. Он укусил ее, но лишь слегка. Темная струйка крови потекла по белой шейке на розовое платье девочки.

– Это ее кровь, – сказал Иисус. – Пей.

Уиллер поспешил вперед и прижал свой рот к ранке. Ему даже не пришлось сосать. Жидкость сама лилась ему в рот; это была горячая, кисловато-горькая субстанция, густая и вязкая, в которой время от времени попадались комки.