Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис

Он начал исповедоваться во всех грехах, какие были у него на сердце. Когда он закончил, призвали баронов, и монах сказал, возвысив голос:

– Артур, я знаю тебя лучше, чем ты полагаешь. Я Амюстан, твой бывший капеллан. Я прибыл из королевства Кармелидского вместе с Гвиневрой, дочерью короля Леодагана, и никогда доселе не покидал ее[219]. Никто не знает вернее меня, которая из двух истинная наследница.

Выслушав отшельника, Артур попросил дать ему отдых; он уснул, а проснувшись, увидел, что телом здоров, как никогда прежде.

Он вернулся в Камалот вместе со старым добрым монахом; а на другой день явился гонец из Бредигана с известием, что королева желает его видеть, чуя скорую кончину.

Мудрый Амюстан посоветовал ему ехать туда и настоял на том, чтобы его сопровождать.

– Созовите всех своих людей, – сказал он, – они там не будут лишними.

Наутро все прибыли в Бредиган; король не вошел в дом самозваной королевы; он избегал даже заговаривать с нею и вечером, и на следующий день. На рассвете отшельник отслужил ему мессу, а помимо того он прослушал мессу Святого Духа и, выйдя из церкви, направился к королеве, от которой исходил столь нестерпимый смрад, что никто не мог приблизиться к ней, обойдясь без благовоний.

Он подошел к ее ложу и спросил, каково ей сейчас.

– Мне худо, – внятным голосом ответила она, – лекари не смыслят ничего в моем недуге; я бы хотела, чтобы меня отвезли в Монпелье[220]: я бы окунулась в море и не выходила из него, разве только для того, чтобы пойти в город.

– Госпожа, странствие усилит ваш недуг, и вы можете в пути умереть. Вам непременно надо исповедоваться, а я как раз привез одного досточтимого старца, который сумеет вас напутствовать.

Она жестом дала знать, что желает его видеть, и отшельник явился, готовый выслушать ее исповедь. Пока он внимал ей в уединении, один рыцарь прибыл передать королю, что старый Бертоле при смерти и просит говорить с ним в присутствии баронов.

Король Артур ушел следом за посланником, пока Амюстан увещевал мнимую королеву.

– Госпожа, вы на пороге смерти; недоставало еще вам потерять душу заодно с телом, а вы знаете, что никто не может быть спасен без чистосердечной исповеди.

– Сир, – ответила она, – вы хотите спасти мою душу, но я не вижу к этому способа. Я самая вероломная и коварная из женщин. Я наворотила столько зол, что доблестный и славный король Артур ради меня отверг свою законную супругу, красу и цвет всех дам на этом свете. Вот Господь и отомстил за нее, отняв у меня руки и ноги; но он покарал меня еще не в той мере, в какой я заслужила.

И после она поведала ему все обстоятельства своей измены.

– Госпожа, – промолвил Амюстан, – я вас прилежно выслушал; но боюсь, как бы вы не отказались сделать то, что подобает.

– Я согласна на все, что вы прикажете.

– Ну что же! Если вы хотите умилостивить Бога, вам надобно признаться королю в присутствии его баронов во всем, что вы натворили, ничего не утаив и не умалив.

– И это путь к спасению моей души?

– Я уверен.

– Тогда я так и поступлю.

В другом же месте рыцари вслед за королем собрались вокруг ложа Бертоле; из его уст они узнали, как он подстроил измену. Он надоумил напасть на короля, держать его в плену и внушить ему, что девица Кармелидская есть истинная королева.

– Сир, – добавил он, – все преступления этой несчастной, лежащей при смерти, совершены ею по моему наущению. Чините надо мною самую суровую и справедливую расправу, тем сильнее вы облегчите мою душу; ибо все, что претерпит мое тело в этом мире, зачтется ей в мире ином.

Король осенил себя крестом, слушая эти признания, которым его бароны были весьма рады.

– Ах, сир! – сказал мессир Гавейн, – говорил я вам, что, последуй мы вашим намерениям, госпожа моя претерпела бы смертные муки. Но наконец-то, с Божьей и Ланселотовой помощью, время открыло нам истину.

Пока они беседовали, Артуру доложили, что мнимая королева тоже желает с ним говорить. Увидев, как он подходит в окружении свиты, она залилась слезами и взмолилась о пощаде; затем она живописала измену, в которую вовлек ее Бертоле. Все подивились, как может женское сердце вместить столько злобы и коварства[221]. Король спросил у монаха, как следует поступить с обоими виновными.

– Сир, надобно дождаться, чтобы собрались вместе все ваши бароны из Логра и Кармелида; им надлежит узнать о столь великом преступлении и вынести о нем приговор.

Король одобрил совет, а мессир Гавейн поспешил послать к истинной королеве гонца, который известил бы ее о том, что случилось, и по мере сил уговорил вернуться.

– Никогда, – передал он ей, – ни одной королеве не будет оказан прием более почетный, чем окажет вам король и все его бароны и рыцари.

Бароны Логра, собравшись в Бредигане, дабы решить участь Бертоле, постановили, что он достоин самой жестокой казни; но по просьбе мудрого Амюстана король согласился в ожидании приговора отвезти его в один старый приют. Что же до баронов Кармелида, осудивших истинную королеву, ничто не может сравниться с их ужасом, когда они узнали, каким именно образом открылась измена их девицы. Они кинулись в Сорелуа и, прибыв в Сорхо, где жила королева Гвиневра, побросали своих коней, посрезали носы своих шосс и повырывали длинные пряди своих волос; затем, упав перед королевой на колени, они возопили о пощаде:

– Госпожа, чините над нами любую расправу, какая вам угодна; изгоните нас из наших уделов; но простите нас за то, что мы так слепо шли на поводу у злодея Бертоле.

Королева, по природе своей мягкая и добросердечная, сжалилась над ними. Она прослезилась, подняла их одного за другим и простила им содеянное зло.

После этого король устроил в Кардуэле большой сбор: ему желательно было, чтобы все забыли, как неправедно он предал поруганию добрую и мудрую королеву Гвиневру; но он все не решался отдать девицу Кармелидскую на суд баронов; и так прошли три недели, и она скончалась сама собою, в великой скорби и раскаянии. Артур утаил свою печаль; папа Римский отменил интердикт, наложенный на страну Бретань, и ничто более не препятствовало возвращению королевы. Чтобы призвать ее, Артур послал брата Амюстана, архиепископа Кентерберийского, епископа Винчестерского и десять знатных особ саном не ниже короля или герцога. Амюстан поведал королеве об откровениях и смерти девицы Кармелидской, добавив, что король Артур жаждет