Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис

вы знаете не хуже нас: госпожа низложена лишь потому, что вы так пожелали; она этого не заслужила, и, пожалуй, нам не подобало это терпеть. Но мы, по меньшей мере, советовали вам совсем иное; а когда сеньор не хочет доверять своим баронам, укор за прегрешение, которое они старались пресечь, не падает на них. Теперь я полагаю, что уместно вам подумать на худой конец о безопасности госпожи: в ваших краях она ее не найдет; та, что займет ее место, непременно станет ей докучать. Но вы могли бы дать ей для убежища королевство Уриена, или Леонуа, подвластное моему отцу, королю Лоту, или землю Сорелуа, предлагаемое ей во владение великодушным принцем Галеотом.

Не успел король ответить, как один рыцарь, большой приятель новой королевы, попросил дозволения обратиться к нему. Мессир Гавейн вернулся в залу совета, а король, увидя слезы на глазах рыцаря, спросил:

– Что с вами? И как дела у королевы?

– Сир, она в отчаянии: она узнала, будто вы хотите оставить вашу наложницу в бретонских землях; если это так, знайте, что госпожа королева умрет от горя.

– Успокойте ее поскорее, – ответил король, – я не сделаю ничего такого, что будет ей не по нраву.

И сказал, возвращаясь к мессиру Гавейну:

– Милый племянник, я признаю, что Гвиневре невозможно остаться ни здесь, ни в землях, от меня зависимых. Там она будет в опасности, а я не желаю ей гибели. Так пусть она едет с Галеотом в Сорелуа; я дам ей вдоволь своих рыцарей в охрану.

Он вернулся обсудить это в совете и добился, чтобы угодное ему предложение было одобрено.

Затем, снова придя к Галеоту, он сказал:

– Дорогой мой, вы мне не подданный, но соратник и друг. Я не просил у вас в дар землю для Гвиневры; но поскольку ей будет небезопасно в моих пределах, я вверяю ее вашему разумению, вашей верности. Берегите ее, как свою кузину, и обещайте мне ради вашей великой дружбы со мною не совершать ничего ей во вред или в поругание ее чести.

С этими словами король взял королеву за руку и передал ее в руки Галеота, а Галеот обязался беречь ее, как сестру. Артур назначил рыцарей, которые бы сопровождали королеву и были бы при ней в избранном ею доме.

– Сир, вот вы и вступили в новый брак, – сказал мессир Гавейн королю. – Думая избавиться от греха, вы себя им запятнали, и более того, вы потеряли союзников, которых вам всего важнее было сохранить. Ланселот и Галеот отреклись от Круглого Стола, чего никогда еще не бывало ни с одним рыцарем. Надо попытаться вернуть, по крайней мере, Ланселота.

– Я тоже так думаю, милый племянник, и чтобы удержать его, я готов на что угодно, кроме как отвергнуть мою новую королеву. Пойдемте вместе уговорим его.

В доме Галеота Артур и его племянник нашли обоих друзей, сидящих рядом на ложе; те поднялись при виде короля. Артур простер к Ланселоту руки и стал просить его вернуть былую дружбу. Мессир Гавейн своими настояниями поддержал просьбы короля.

– Друг мой Ланселот, – сказал Артур, – вы для меня сделали больше, чем я был в силах сделать для вас. Вы были сотрапезником Круглого Стола; ни единого мига радости не будет у меня, если вы не согласитесь стать им снова. Забудьте ваши обиды, любезный сир, и требуйте у меня полкоролевства; я предлагаю вам все, что вам будет угодно, кроме моей чести.

– Сир, – ответил Ланселот, – у меня нет на вас обиды, и я не зарюсь на земли, коими владеть не вправе; но ничто не сможет удержать меня здесь: на мессе, где я был нынче утром, я поклялся уехать.

Эти слова дали понять королю, что дело безнадежно; он вышел с поникшей головой и угнетенным сердцем и всю ночь не сомкнул глаз. Наконец, он припомнил, как Ланселот говорил королеве, что никогда и ни в чем не откажет той, что оберегала его в пору его недуга.

И наутро, когда Галеот приехал проститься, король и королева сели верхом, чтобы проводить его. Король сказал, поравнявшись с лошадью королевы:

– Госпожа, я знаю, что Ланселот так любит вас, что ни в чем вам не откажет, чего бы вы у него ни просили. Если вы желаете когда-либо вернуться ко мне, извольте склонить его остаться в содружестве Круглого Стола; вы с легкостью добьетесь от него того, в чем он отказал нам вначале.

Королева слушала, не выдавая ни волнения, ни удивления оттого, что король заговорил о великой любви к ней Ланселота. Она ему ответила:

– Сир, Ланселоту и впрямь бы надобно питать ко мне великую страсть, чтобы он уступил моим мольбам в том, в чем откажет вашим. Но надо избегать причинить хоть малейшую досаду тем, кто любит нас. Если я уговорю его остаться с вами, разве не буду я сама лишена его общества? А ведь он сослужил мне службу лучшую, чем те, от кого мне более всего пристало ждать любви и покровительства. Вам я всегда была покорной и преданной супругой; вы же приговорили меня к казни, от которой меня только и уберегла великая доблесть Ланселота. Он упомянул то единственное добро, какое я сделала ему при Скале-у-Сенов, и так я бы поступила с любым другим рыцарем. А когда он увидел, как скоро вы предали забвению его великие услуги, оказанные вам; когда вы допустили его одного биться против трех могучих рыцарей, чтобы избавить меня от последнего позора, то не стоит и надеяться, что он пожелает остаться при вашем дворе, в числе ваших соратников, а не последует за Галеотом и за той, что обязана ему честью и жизнью.

Она умолкла; король, смущенный тем, что получил такую отповедь, подъехал к Галеоту. Ланселот, чтобы его избегнуть, вырвался вперед и ехал в отдалении. Наконец, препоручив их Богу, Артур дал наказ мессиру Гавейну сопровождать королеву до конца ее пути. Они прибыли в Сорелуа, где попечением Галеота Гвиневра приняла присягу от баронов. Мессир Гавейн простился с королевой, убедившись, что она облечена королевской властью.

Сразу после пира по случаю принятия новых полномочий королева отвела в сторону Ланселота, Галеота и госпожу Малеотскую, которая не пожелала жить от нее вдали.

– Ланселот, – сказала она, – вот я и разлучена с моим сеньором королем. Хоть я и подлинная королева Логра, дочь короля и королевы Кармелидских, я должна искупить грех, который совершала, деля ложе не с моим сеньором. Но с храбрецом, подобным вам, мой милый друг, какая дама стала бы краснеть