Век Екатерины Великой - София Волгина

На выходе из монастыря императрица обратила внимание на стоявшего у ворот на вид очень старого, но все еще прямого, солдатской выправки, человека. Он смотрел на нее прозрачными глазами и кланялся. Захотев поговорить с ним, Екатерина Алексеевна направилась к нему вместе с графом Орловым. Оказалось, что пред ними стоял девяностолетний петровский ветеран Нефед Кудрявцев. Беседа со стариком оказалась весьма занимательной, они разговаривали довольно долго. Под конец старый солдат спросил:

– Вижу, государыня, любишь ты память Петра. Великим его прозывают. А не велеть ли тебе учинить ему памятник, дабы всей России быть ему в напоминание?

– Сама об оном думаю. Учиню, учиню. Вестимо, учиню. Да токмо надобно оный памятник учинить особенным, ни на что не похожим.

Нефед с пониманием посмотрел выцветшими слезящимися глазами.

– Так и вижу его скачущим на крепком жеребце, с развевающимися кудрями и ястребиным взглядом. Всегда наш батюшка-царь над всеми возвышался!

– Петр Великий на коне – весьма хорошая мысль, – заметил Орлов старцу.

Распрощавшись с ветераном, императрица Екатерина и граф Григорий в который раз отметили, что разговор с простым народом иногда куда более полезен, нежели с ученым людом.

В тот же день государыня принимала чиновников Казанской губернской канцелярии, купцов, купеческих жен и дочерей.

По случаю приезда императрицы в городе были иллюминированы дома, возведены две пары триумфальных ворот. Трех-арочные ворота с колоннадой и статуями купечество устроило рядом с местопребыванием государыни Екатерины Алексеевны. Директор гимназий же фон Каниц построил возле здания гимназии ворота с изображением государственного герба, что пришлось императрице весьма по душе. Она живо интересовалась просвещением, распространение коего по всей стране являлось одной из основных ею намеченных целей. Посему она встретилась с директором фон Каницом и учителями гимназии, желая узнать, чем живут они и как здесь образовывают детей. Гимназия нуждалась в дополнительной ассигнации, кою Ея Величество обещала непременно предоставить.

В последующие дни Екатерина побывала на суконной фабрике Дряблова, а такожде в Казанской семинарии. Отдельно императрице представили жителей Старой и Новой татарских слобод, которые преподнесли ей богатые подарки.

Она встретилась, на ее взгляд, со всеми слоями населения и успела рассмотреть некоторые их жалобы. Каждый день императрицы был предельно насыщен, но она никогда не жаловалась на усталость. Окромя того, что успевала писать письма своим приближенным и зарубежным друзьям, не упускала она и возможности по вечерам подолгу сиживать за столом с гостями, обсуждая впечатления последних дней.

Екатерина не спешила покидать понравившуюся Казань. Она чувствовала себя там «весьма хорошо, и истинно как дома». Она настолько была впечатлена многообразием национальностей, уживающихся вполне спокойно в одном городе, что поделилась мыслями со своей правой рукой, Никитой Паниным, выполняя его просьбу писать ему как можно чаще: «Сия империя – совсем особенная, и токмо здесь можно видеть, что значит огромное предприятие относительно наших законов, и как нынешнее законодательство мало сообразно с состоянием империи вообще».

Его Преосвященство Вениамин попросил государыню посетить его загородный дом, суля интересную беседу с знатным духовенством. Государыню встретили пением «Царю небесный», кою исполнили учащиеся, сжимающие в руках токмо распустившиеся веточки берез. Беседа с духовенством и в самом деле оказалась весьма содержательной. Касалась в основном чистоты веры и разницы православия с католичеством и протестантизмом. Святые отцы выразили ей благодарность за защиту православных людей за пределами государства. На прощанье они пригласили ее назавтра принять участие в празднике Святой Троицы и народном гулянье в Арском поле, и сие предложение она с удовольствием приняла. Екатерина и ее спутники остались в восторге от огромного количества людей, собравшихся на огромном поле, все в национальных костюмах. Императрица Екатерина Алексеевна попросила показать ей черемисов и поразилась красоте сего народа. На следующий день большая часть населения Казани собралась у дома губернского главы, дабы показать императрице национальные танцы. Было весьма жарко, но государыня не вставала со своего места в течение двух часов, настолько талантлив оказался казанский народ.

Утром следующего дня Екатерина Вторая с грустью расставалась с полюбившимся городом. За каретой императрицы бежало много народа, затрудняя движение. Палили пушки, звонили колокола, а на пристани по обеим сторонам, как и в первый день, стояли высокие чины и дворянство, купечество и мещане.

Стоя на палубе, прощаясь с казанским народом, паки высыпавшим на берега Волги, она не переставала восклицать:

– Как богат и приветлив сей город! Кое множество народностей его населяет!

Свита с радостью вторила ее словам.

Когда корабль уже изрядно отошел от берега – так, что люди стали размером с булавочную головку – государыня обратилась к графу Орлову. Тот решил на сей раз плыть вместе с ней на «Твери».

– Григорий Григорьевич, согласитесь, такого больше города нет на свете. Он второй после Москвы!

– Полагаю, да, Ваше Величество, государыня-матушка. А вы, стало быть, мать всех оных народов!

– Они так смотрели на нашу государыню – матушку! Везде стелили ей под ноги ковры, будто готовы были сами вместо оных пред ней стелиться, – восторгался казанцами Михаил Херасков.

– Весьма жаль, что при мужской гимназии закрылся театр, – заметила Екатерина Алексеевна. – Ведь с помощью него можно было бы объединить разные народы и приобщить их к русской культуре. Ужели не так, господа?

– Полагаю, сие может ускорить их объединение, – отозвался Александр Строганов.

– Надобно будет увеличить финансирование гимназии, – высказался Николай Чичерин. – И тогда театру быть!

– Мысль, господин Чичерин, хороша, – милостиво кивнула государыня. – Да и татарам-купцам надобно разрешить строить каменные мечети, меньше пожаров будет. По приезду надо приготовить указы касательно оного.

– Да, я удивлен лояльности местного мусульманства, – протянул задумчиво Александр Строганов. – Окромя того, идет уже четвертая неделя нашего вояжа, и везде люди оказывают таковой прием!

– Такие триумфальные ворота я нигде не видывала. Я отписала даже графу Никите Панину, что сей город может прослыть столицею большого царства.

– Согласен, матушка, согласен, – удовлетворенно кивал головой Григорий Орлов.

– Боже мой, законы должно нам издать таковые, которые бы служили для совсем разных людей, с их обычаями и понятиями, – продолжала изумляться императрица. – Токмо в Казани около двадцати различных народов, вовсе не схожих друг с другом. И, однако, надобно сшить платье, кое на всех них одинаково бы хорошо сидело… Что вы думаете, Александр Сергеевич? – обратилась она к Строганову и, не дожидаясь ответа, заметила: – Сказать по правде, я в растерянности. Напишу Вольтеру, – добавила она серьезно.

Во все время своего путешествия она находила время заниматься написанием своего «Наказа». Посещение Казанской губернии особенно помогло ей понять стоящие перед ней задачи в области управления страной и создания единой законодательной системы.

После Казани эскадра направилась далее к Болгарскому городищу, о коем много рассказывали окружающим Михаил Херасков и Андрей Шувалов, зело интересовавшиеся историей своего отечества.

– Волжские болгары выстроили прекрасный город, здесь развились разнообразные ремесла. В далекой древности сюда прибыли мусульмане из Ирана, и их обратили в ислам, – рассказывал Михаил.

Андрей продолжал:

– К сожалению, через столетия великому Тамерлану, такожде мусульманину, показалось, что-де неверно они исполняют ислам, и он сравнял город с землей.

– И тут существует легенда – слышал ее? – спросил Михаил. Тот пожал плечами:

– Сказывают, будто болгарский царь Абдулла с женой погиб, а два сына спаслись благодаря своей златовласой сестре, которая приглянулась самому Тамерлану. Он отпустил братьев, понеже она посулила стать женой завоевателя. Но как только братья оказались в безопасности, покончила с собой.

Внимательно выслушав сей рассказ, Екатерина промолвила:

– Говорят, сей Тамерлан был горазд на жестокости.

– Горазд, Ваше Величество! Целые пирамиды из человеческих голов воздвигал. Зато, когда почти четыреста лет назад подошел к Москве, не решился брать ее, развернулся и ушел, – заявил Херасков, – ему приснилась Богородица, пригрозившая ему поражением.

Глубоко верующий Строганов перекрестился, следом и остальные.

– Да, не будь заступничества чудодейственной Владимирской иконы Божьей Матери, неизвестно, в какой стране бы мы жили сейчас. Может, и вовсе нас не было.