Век Екатерины Великой - София Волгина

В Нижнем Новгороде ей поднесли двести жалоб. По сей причине настроение у императрицы было не самым радужным, и в раздражении она говорила Григорию Орлову:

– Сей город расположением своим прекрасен, но строением ужасен, все либо на боку лежит, либо близко к сему…

– Зато, сказывают, люди здесь настоящие самородки, – последовал интригующий ответ фаворита.

– Самородки? Кто есть оные? – недоверчиво поинтересовалась государыня.

– А вот губернатор сулил представить одного из них. Зовут его Иван Кулибин.

– Фамилия смешная.

– Зато красавец и умница.

– Лучше Ползунова?

– Ценности сравнимой.

Следующий день Екатерина посвятила приему наиболее знатных и богатых горожан, одновременно поручив губернатору представить ей и достойнейших нижегородцев – в надежде увидеть того самого самородка, о коем говорил граф Орлов. Губернатор и в самом деле среди прочих представил государыне Екатерине мещанина, Ивана Кулибина. Молодой еще на вид человек явился пред ней в синем длиннополом кафтане, синих же штанах и чистой новой обуви. Видно было, что все куплено нарочно ради сего случая. Довольно бледное лицо с окладистой пшеничной бородой, серо-голубыми глазами и скромной улыбкой выражало бесконечную кротость. Нижегородский самородок не замедлил поразить всех сконструированными им весьма необычными часами, имевших форму яйца, в коем ежечасно растворялись меленькие царские ворота, при том за ними виднелся Гроб Господень с воинами по обе стороны. Сцена продолжалась явлением Ангела, отваливавшего камень от Гроба, стража падала ниц и являлись Божья Матерь и Мария Магдалена. Куранты же три раза играли «Христос Воскресе». Завершалось все закрытием царских ворот.

Государыня осталась в восторге от мастерства нижегородского умельца. Кулибин был милостиво допущен к руке. Императрица пообещала счастливцу, что он будет в скорости вызван в Санкт-Петербург.

Во время оного визита к императрице обратились местные купцы с просьбой разрешить им заведение торговой хлебной компании. Екатерина положительно решила оный вопрос, предложив именовать новое предприятие «Нижегородской торговой компанией».

Попрощавшись с Нижним Новгородом, эскадра взяла курс на Макарьево-Желтоводский монастырь.

– Как жаль, – говорила с сожаленьем Авдотья Полянская, – что мы чуть запоздали на макарьевскую ярмарку. Сказывают, ярмарка сия – настоящее чудо: толпы народа, экипажи, коляски, таратайки. Все оное движется и занимает пространство в несколько верст.

– А главное, – иронически заметил граф Григорий Григорьевич, – прилавки ломятся от различных товаров: и рыба, и заморские сладкие яства, и мех, и поделки, и ремесленные изделия, словом, все, чего душе угодно! Я б тоже походил по ярмарке, брагу попил бы мужицкую, – откровенно посмеиваясь, размечтался граф.

Екатерина Алексеевна иронически взглянула на него.

– Брагу? После заморских первосортных вин? Григорий Григорьевич, что-то вас заносит куда-то не туда.

– Не туда. Согласен. А хочется туда, на макарьевскую ярмарку. Монастырь, вестимо, от оной ярмарки процветает. Ужели ты не хочешь попасть туда, душа моя?

– Весьма! С превеликим удовольствием. Но нельзя объять необъятное, милый граф! К великому сожалению, даже и нам, первым людям в нашем государстве.

– Можем обозреть старинный монастырь. Я кое-что прочел о нем.

– Любопытно, – сказала Екатерина Алексеевна и переглянулась с Авдотьей Полянской и Элизабет Штакельберг.

– Мне весьма понравилось, что он хорошо укреплен и сумел даже отбить набег атамана Стеньки Разина почти сто лет назад.

Авдотья испуганно перекрестилась.

– А чем закончил свою жизнь оный донской казак?

– Ан не знаешь? – удивился граф.

– Ах, вспомнила! Казнен, четвертован на Болотной площади.

Авдотья паки испуганно перекрестилась.

– Да-а, кремень человек был, сказывают. Даже во время казни не охнул, терпел – и брату своему Фролу терпеть велел.

– Боже, какие страсти, – токмо и молвила императрица.

Вечером 23-го мая вся эскадра причалила к левому берегу Волги, дабы обозреть Макарьево-Желтоводский монастырь. Уже стемнело, но несмотря на то, что селение Макарьино и было совсем крохотным, встречала их огромная толпа. Встречал их архиерей монастыря с монахами, дворянство и мещане с близлежащих городков и селений. Отужинав, все улеглись пораньше, поелику Екатерина чувствовала себя усталой. Наутро, после литургии, государыня со всей свитой ходила осматривать монастырь.

Монастырская территория была огорожена мощной каменной крепостной стеной с круглыми башнями по четырем углам. Немудрено, что отбили набег Стеньки Разина! Главный вход, Святые ворота с надвратной церковью Михаила Архангела, с южной стороны был обращен к реке. Пять квадратных башен располагались по периметру основного укрепленного участка. Внутри монастыря располагался корпус келий для монахов, с другой стороны – трехэтажный корпус настоятельских покоев. Чуть в стороне, рядом с Успенской церковью стояла одноглавая каменная Всехсвятская церковь. Особливо всех поразил Троицкий собор, представлявший собой торжественное и грандиозное здание. Его украшал резной золоченый иконостас, с потолка свисали громадные паникадила, ризы икон сверкали золотом, серебром и драгоценными камнями. Стены собора сверху донизу покрывали яркие нарядные фрески. Роспись была поистине величественна. Ошеломленные красотой фресок, императрица и свита благоговейно рассматривали сцены жизни Спасителя.

– Надобно сей монастырь особливо беречь, – сказала императрица. – Мало где можно увидеть столь старинную живопись.

– Да, таковой собор, пожалуй, единственный – не токмо в Нижегородской губернии, но и во всей России. Подобное по пальцам можно перечесть, – согласился Владимир Григорьевич Орлов.

Отобедав, государыня изволила принять всех желающих, и к вечеру галерная эскадра снова была в пути.

В Чебоксарах государыня такожде задержалась ненадолго. Ее со свитой встретил губернатор Казанской губернии Алексей Квашнин-Самарин, чебоксарский воевода, тот самый, что прислал ей описание Казанской губернии. Встречали царственную гостью все слои населения, повторив практически такую же встречу для своей государыни, что и в предыдущих городах. Во время краткого пребывания в городе государыня Екатерина Алексеевна посетила собор Троицкого монастыря. Окромя того, она отправилась в карете за город, дабы собственными глазами осмотреть принадлежащие адмиралтейству дубовые рощи для корабельного строения, и вместе со своей свитой провела там изрядно времени.

Вечером эскадра уже отправилась далее по намеченному маршруту. Екатерина ожидала встречи с очередным приволжским городом – Казанью. «Даст Бог, – думала она, – будет не хуже, чем в Костроме. Будет ли в Казани чувствоваться такое же единение? Весьма хотелось бы!».

Под впечатлением от Кулибинских изобретений, она уже в уме прикидывала, на что можно будет употребить умение сего мастера. Что преподнесет ей Казань? Даст Бог, и там найдутся диковинные самородки, коих возможно будет употребить на пользу России-матушки.

К Казани подплыли вечером 26-го мая. Волга разлилась настоящим морем, переполнив из-за весеннего разлива все прилегавшие реки и речушки. Вдали показался Казанский берег, усыпанный людьми. Загрохотали барабаны императорской эскадры. Екатерине и ее свите было приятно слышать пушечную пальбу и видеть разношерстную толпу народа, радостно выкрикивающую приветственные слова, перекрывая звон колоколов и оружейную стрельбу. Капитан «Твери» Петр Пущин испросил разрешение подойти вплотную к самому Кремлю, поскольку поднявшаяся вода позволяла учинить сие. Получив разрешение, он мастерски подвел галеру к самым воротам. Сойдя с нее, государыня с сопровождением прошла через ворота Тайницкой башни к Благовещенскому собору по дорожке, устланной красным сукном. Встречали ее, вестимо, как и везде, первые лица города, а такожде приехавший специально повидаться с императрицей губернатор Оренбургской губернии, тайный советник, заметный своей статью даже издалека, князь Абрам Артемьевич Путятин со своими людьми. После молебна в соборе императрицу повезли отдыхать в огромный каменный, построенный в русском стиле, дом заводчика Осокина, где она и разместилась со своей свитой. Хозяева настолько сердечно их встречали, что порой Екатерине становилось неловко. Утром поехали слушать обедню в Казанском Богородицком девичьем монастыре, куда особливо стремилась попасть Авдотья Полянская, желавшая приложиться к иконе Казанской Божьей матери, самой почитаемой на Руси иконе. Императрица специально для сего случая имела при себе две небольшие бриллиантовые короны, дабы возложить их на образы Богоматери и Спасителя.

На выходе из монастыря императрица обратила внимание на стоявшего у ворот на вид очень старого, но все еще прямого, солдатской выправки, человека. Он смотрел на нее прозрачными глазами и кланялся. Захотев поговорить с ним, Екатерина Алексеевна направилась к нему вместе с графом Орловым. Оказалось, что пред ними стоял девяностолетний петровский ветеран Нефед Кудрявцев. Беседа со стариком оказалась весьма занимательной, они разговаривали довольно долго. Под конец старый солдат спросил: