Черная мантия. Анатомия российского суда - Борис Миронов

За моей автомашиной всегда следует автомобиль охраны, в котором находятся сотрудники частного охранного предприятия, обеспечивающие мою личную безопасность.

17 марта 2005 года выезд из дома произошел в обычном режиме — двумя машинами. Марку и государственный регистрационный знак автомобиля охраны я назвать не могу, так как не знаю. Сколько сотрудников охраны находились в автомашине, их имена и фамилии мне так же неизвестны. Причиной является чрезвычайная занятость… На работу я выезжаю ежедневно в промежутке времени с 08.00 до 09.30. Маршрут движения из дома на работу не меняется.

При выезде из дома 17 марта 2005 г. ничего необычного не произошло. Автомашина, где я находился, выехала на Митькинское шоссе. Я был занят, просматривал информацию в своем мобильном телефоне и вдруг услышал хлопок, автомашину встряхнуло и отбросило. Это произошло в 09 часов 16 минут — я посмотрел на часы. В связи с тем, что в момент хлопка я не следил за окружающей обстановкой и маневрами водителя, я не сразу понял, что произошел взрыв. Секунд через 20 мне стало понятно, что хлопок явился результатом взрыва. Мой помощник и я приняли решение о продолжении движения. В момент взрыва скорость движения снизилась, затем мы ускорили движение. Крыченко связался с автомашиной охраны. Ему, а он в свою очередь мне, сообщили, что произошел взрыв и обстрел. Лично я выстрелов не слышал. Я спросил, нет ли пострадавших, сказали, что никто не пострадал» (т. 2, л.д. 36–41).

Из протокола допроса помощника председателя Правления РАО «ЕЭС России» Крыченко 19 марта 2005 года в 10 часов 40 минут: «Я подъехал к Анатолию Борисовичу 17 марта утром в районе 9-ти часов утра, т. к. мне необходимо было обсудить с ним определенные личные вопросы… Я подъехал к нему на своей автомашине, которую оставил у него на даче, а сам сел к нему в автомашину и поехал вместе с ним. Мы выехали примерно в начале десятого утра, точное время я затруднюсь назвать, т. к. не обратил на это внимания. При этом выехали на двух автомашинах, в первой, следующей впереди а/м «БМВ» седьмой модели, находился Анатолий Борисович, водитель и я, а на второй автомашине «Мицубиси», несколько позади, ехали сотрудники охраны. В нашей машине я сидел на переднем пассажирском сиденье, а Анатолий Борисович сзади. С момента нашего выезда прошло 5 — 10 минут, мы двигались по дороге, ведущей от ст. Жаворонки к Минскому шоссе, которая состоит из двух полос, по краям лес. Были машины идущие в попутном направлении, а также и по встречной, но движение было не плотным, более подробно я охарактеризовать не могу. При этом я разговаривал с Анатолием Борисовичем, поэтому периодически оборачивался к нему и естественно никакого пристального внимания дороге и окружающей местности не уделял, т. к. все было обыденно и ничего подозрительного ни я, ни водитель не заметили. Вдруг раздался какой-то хлопок…» (т. 2, л.д. 71–74).

И вот что говорил на допросе 19 марта 2005 года водитель А. Б. Чубайса Дорожкин: «17.03.2005 года утром на дачу к Чубайсу А. Б. приехал Крюченко (так в протоколе. — Б.М.) С. А. — его помощник, и вместе с Чубайсом А. Б. я их повез на служебной автомашине на работу в Москву. Точное время выезда с территории дачи я не помню. В автомашине я сидел за рулем, Чубайс А. Б. сидел на заднем правом пассажирском сидении, а Крюченко С. А. находился на переднем правом пассажирском сидении… С территории дачи мы выехали и поехали к ст. Жаворонки. У въезда на дачу нас встречала автомашина сопровождения Митсубиси-Лансер черного цвета, которая осуществляла охрану по пути следования. Данная автомашина каждое утро сопровождает служебную автомашину Чубайса А. Б. в Москву. Мы выехали с территории дачи и направились к ст. Жаворонки, после этого по Минкинскому (так в протоколе. — Б.М.) шоссе я направился в направлении Минского шоссе. Машина сопровождения следовала за нами. Я двигался с включенным проблесковым маячком. Загруженность автодороги была средней. Я дважды обгонял впереди идущий транспорт. Примерно на расстоянии 2 км от ст. Жаворонки в направлении Минского шоссе я двигался в общем потоке автотранспорта. Впереди меня двигалась автомашина ВАЗ-21093 светло-бежевого цвета. Я полностью обращал свое внимание на дорожную обстановку, так как хотел обогнать движущуюся впереди меня автомашину. Двигался со скоростью 60–70 км/ч. В это время на указанном участке автодороги я услышал хлопок, который был слышен справа от машины. Я не сразу понял, что произошло. В зеркало заднего обзора я увидел клубы дыма и пыли и понял, что произошел взрыв. Я нажал сильно на педаль газа и на скорости уехал в сторону Минского шоссе…» (т. 2, л.д. 66–70).

Так что, согласно показаниям самого А. Б. Чубайса, его помощника С. А. Крыченко, его водителя А. В. Дорожкина, Анатолий Борисович Чубайс 17 марта 2005 года в 9 часов 15 минут был на Митькинском шоссе во время прогремевшего там взрыва, и сомнения и. о. прокурора Московской области старшего советника юстиции С. П. Миронова можно было бы считать безосновательными, если ограничиться лишь процитированным выше и не дочитывать показания единственных свидетелей до конца. Но мы дочитаем протоколы допросов до конца, что происходило потом — после взрыва.

А. Б. Чубайс об этом умалчивает, от взрыва он неожиданно резко переходит к размышлениям — кто бы мог покушаться на его жизнь: «…сообщили, что произошел взрыв и обстрел. Лично я выстрелов не слышал. Я спросил, нет ли пострадавших, сказали, что никто не пострадал.

Никаких угроз в мой адрес не поступало.

По-моему мнению покушение на мою жизнь может быть связано с моей общественной и политической деятельностью…» (т. 2, л.д. 36–41).

Более разговорчив С. А. Крыченко: «Я в дороге со своего мобильного телефона связался с руководством ЧОПа, а именно с Камышниковым А. П., которому сообщил, что у нас в дороге что-то произошло, повреждена машина и попросил его разобраться в ситуации, т. к. что-то грохнуло и у ребят (охраны) какие-то проблемы. Мы поехали в офис, при этом машина охраны нас уже не сопровождала. Машину мы поставили в гараж (здесь и далее выделено мною — Б.М.), увидели при этом повреждения в т. ч. дырки на машине, и я был в шоковом состоянии, когда пришел в офис» (т. 2, л.д. 71–74). А. В. Дорожкин: «После взрыва в салоне автомашины никто не паниковал. Чубайс А. Б. спросил у помощника и у меня: «Все ли живы?..». После этого кому-то позвонил. Помощник Крюченко также кому-то звонил по телефону. В смысл разговоров я не вникал и действовал «автоматически»: нигде не останавливаясь, я доехал до правления РАО ЕЭС России, возле спецподъезда высадил Чубайса А. Б. и Крюченко С. А., а автомашину поставил в гараж РАО» (т. 2, л.д. 66–70).

Еще раз перечитаем, обратив внимание вот на что: «Мы поехали в офис… Машину мы поставили в гараж» (С. А. Крыченко), «нигде не останавливаясь, я доехал до правления РАО ЕЭС России, возле спецподъезда высадил Чубайса А. Б. и Крюченко С. А., а автомашину поставил в гараж РАО» (А. В. Дорожкин) и только через три года, уже на третьем суде, при третьей коллегии присяжных (две предыдущих немедленно разгонялись, как только прокурор с судьей чувствовали, что присяжные склонны к оправдательному вердикту) выяснится, что все это время и сам А. Б. Чубайс, и его помощник С. А. Крыченко, и его водитель А. В. Дорожкин бесстыже врали и следствию, и судам.

«Начал обгон впереди идущей девятки, — спустя три года, 26 февраля 2008 года, рассказывал суду А. В. Дорожкин. — Машину бросило в левую сторону, но я удержал ее на дороге. А перед этим, когда все началось, я сбросил газ, и машина снизила скорость, катилась по инерции. Когда я понял, что стучат пули, я нажал на газ и мы уехали по встречной полосе… Машину тянуло вправо, я понял, что пробито правое колесо. Я сказал об этом Крыченко, он позвонил в приемную РАО «ЕЭС России» и вызвал другую машину на всякий случай. Мы ехали по Минскому шоссе до Кольцевой дороги, потом повернули на внешнее кольцо в сторону Ленинского проспекта. От этого места машина «Тойота-Лэнд Крузер», которую вызвал Крыченко, шла за нами. Из машины «Тойота-Лэнд Крузер» нам позвонили и сказали, что у нас дымится переднее правое колесо. До поста ГАИ, которое находится на Ленинском проспекте, оставалось доехать немного, поэтому я дотянул до туда и там остановился. Чубайс и Крыченко пересели на посту в «Тойоту» и они поехали в РАО на проспект Вернадского д. 101. До офиса там оставалось где-то четыре километра. Я потихоньку тоже поехал в РАО» (том 56, л.д. 196).

А. В. Дорожкин признался на суде, что все эти годы он врал и суду, и следствию, и объяснил зачем он врал: «Ранее в своих показаниях я не говорил, что Чубайс пересаживался в «Тойоту-Лэнд Крузер» в целях безопасности, боялись, что еще могут совершить террористический акт, поскольку «БМВ-760» была раскурочена, и мы после случившегося продолжали ездить на небронированной незащищенной машине «Тойоте». Боялись утечки информации и поэтому не говорили об этом следователю. Потом через месяц нам подобрали другую бронированную машину. На первом суде я тоже о пересадке не говорил, поскольку мы и тогда боялись за безопасность в случае если повторится то же самое» (том 56, л.д. 196).