Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

Праздник закончился поздно, далеко за полночь. Утомлённые от танцев и веселья гости, разбрелись по своим покоям, оставив после себя разбросанную разноцветную мишуру, маски, увядшие цветы. Длинный стол был завален остатками еды, пол поблёскивал тёмными лужицами пролитого вина. Усталых господ сменили слуги, которым предстояло привести залу в порядок, убрать стол, отмыть пол, почистить посуду – дел хватит до самого утра.

Солнце уже показало первые лучи, когда Берхард вернулся в свои покои. Не праздник задержал его и уж тем более не надзор за работающими всю ночь слугами. Не отпускали его объятия любимой женщины, ласками которой он никак не мог насладиться, поцелуями которой он никак не мог насытиться. Утомлённая усладами любви, Гретта уснула лишь на заре. Только тогда Берхард покинул её ложе, тихо оделся и так же тихо и осторожно вышел из покоев своей пока ещё тайной супруги.

Придя к себе, Берхард, не раздеваясь, повалился на кровать. Нужно поспать хоть немного, постараться снять хотя бы частицу усталости после шумного дня и бурной ночи. А усталость чувствовалась. В висках пульсировала тупая боль, горло царапала изжога, тело одолевала слабость. Берхард приподнялся на локте и оглядел комнату в надежде увидеть кувшин или бокал с каким-нибудь напитком, но ничего подобного не обнаружил и вновь упал на кровать. Ладно, можно потерпеть, скоро уже придёт слуга и принесёт воды. Закрыв глаза, Берхард тут же провалился в сон.

Утром слуга, молодой парнишка, принёс большой кувшин с водой для умывания и белое полотенце. Оставив всё это на столе, он подошёл к своему господину и тронул его за плечо, призывая проснуться. Берхард моментально вернулся из сна в реальность и открыл глаза. Но веки оставались тяжёлыми, взор застилал туман, а телу было очень жарко.

– Открой окно, – попросил он слугу.

– Оно открыто, – ответил прислужник и, нагнувшись к Берхарду, озабоченно поинтересовался. – Вы хорошо себя чувствуете, господин? Ваши волосы и рубашка… влажные. Похоже, у вас жар.

Берхард крепко зажмурил глаза и вновь открыл их – туман немного рассеялся.

– Нет, всё хорошо, – проговорил он. – Просто здесь очень жарко.

Берхард сел на кровати. Нет, он не болен, просто не выспался, усталость ещё не прошла. Но рубашка и правда была влажной. Берхард стянул её с себя, подставив обнажённое тело утренней свежести.

– Ты принёс воды? – спросил он слугу.

– Да, господин.

– Она холодная?

– Да, прохладная.

Берхард сначала вдоволь напился, затем умыл не только лицо, но и ополоснул весь торс, после чего почувствовал себя значительно бодрее. Ему так приятно было чувствовать на коже прохладу влаги, что он даже утираться не стал.

– Вам помочь одеться, господин? – поинтересовался слуга.

– Нет, я сам. Ступай.

Влага быстро впиталась в кожу, и снова стало жарко. Берхард подошёл к окну, пропустил задумчивый взгляд сквозь пожелтевшую макушку старой берёзы. Летнее пекло, казалось, надоело уже не только людям, но и самой природе. Однако в этот день ветер подул с севера и даже пригнал оттуда тяжёлые облака. Тогда почему так жарко?

Постояв немного под холодным дыханием ветра, Берхард отвернулся от окна и направился к сундуку, в котором хранилась одежда. Открыл его, наклонился, и в глазах вдруг потемнело. Юноша едва не потерял сознание и устоял лишь потому, что облокотился на стоявший рядом стол. Берхард медленно повернулся и сел на край сундука. Темнота постепенно прошла. Что это было? Он действительно болен? Юноша приложил ладонь ко лбу, к шее, к груди, пытаясь определить, есть у него жар или нет, но ничего подозрительного не ощутил. Взяв одежду, Берхард осторожно поднялся и закрыл сундук.

За утренней трапезой Берхард ел мало, совсем не испытывая аппетит, зато много пил воды, так как сухость в горле возникала снова и снова, и жар не унимался. Юноша почти ни с кем не разговаривал, сохранял спокойный и безучастный вид, но под ним он скрывал нетерпение скорее покинуть уже надоевшую толпу гостей, чужих людей и выйти на улицу, а лучше сесть на своего коня и, пустив его свободный галоп, ворваться в прохладу ветра. Окунувшись в свои мысли, Берхард и не подозревал, что за ним пристально наблюдают.

Густав нервничал, он ждал действия яда, но пока ничего не замечал. Брат его выглядел как обычно, словно каменное изваяние. Берхард всегда так умело скрывал свои чувства и мысли, что со стороны их никак нельзя было определить или угадать. И это ещё больше раздражало Густава. Оставалось лишь ждать.

В отличие от Густава, Кларк заметил изменения в друге. Вид отрешённый, взгляд усталый, движения вялые, к разговорам интереса никакого, к окружающим людям тем более. Что-то случилось, что-то произошло. И Гретта переживала: Берхард на неё почти не смотрел и сидел за столом угрюмый. Уж не возникли ли новые проблемы, новые препятствия для их любви? Или Зигмина в последний момент передумала?

Дочь маркграфа принципиально не разговаривала со своим бывшим женихом, а Гретту и барона Хафф демонстративно не замечала. Обиженная и уязвлённая отказом Берхарда, она прятала слёзы за холодным взглядом, а унижение за гордой осанкой и тешила себя лишь тем, что власть в Регенплатце всё-таки достанется ей, а уж повод отомстить за оскорбление она найдёт обязательно. Не простит она обидчика, ни за что не простит. Сейчас, заметив озабоченное состояние Берхарда, Зигмина очень надеялась, даже молила, чтобы этого бесчестного человека посетила беда.

Дождавшись наконец окончания трапезы, Берхард поспешил к Кларку.

– Хочу коня выгулять. Поедешь со мной? – предложил он другу.

– Конечно, – не раздумывая, согласился Кларк. – У тебя проблемы?

– Нет, с чего ты взял? – улыбнулся Берхард. – Наоборот, я чувствую себя волшебником: всё происходит так, как я желаю.

– Однако счастья на твоём лице что-то не заметно.

– Да я просто не выспался. И мне… Мне на воздух хочется. Пойдём.

Берхард зашёл в свою комнату, чтобы одеться для верховой езды. Уже поднимаясь по лестнице, юноша снова почувствовал слабость и дурноту. Теперь он и сам заподозрил зародившуюся болезнь в себе. Жар не отступал, рубашка опять стала влажной. И воздуха не хватало. Берхард позвал слугу и попросил его принести кувшин холодной воды. Из окна повеяло холодом. Такого холодного ветра не было уже давно. Да ещё и облака сгущались. После многодневной изнуряющей жары вполне могла разразиться гроза. Мысли о дожде оказались приятны душе. Берхард ощутил острое желание подставить своё разгорячённое тело под ледяной душ пригнанного с севера дождя. Он подошёл к окну и взглянул на небо –