Смертельно безмолвна - Эшли Дьюал

— Но что случится, когда… — Возвращаюсь к своей любимой форме речи и неуклюже верчу пальцами в воздухе, вырисовывая только мне понятные символы.

— Не знаю. — Честно признается Монфор. — Увидим. Я лишь надеюсь, что прежде чем я встречусь с ним, мне удастся встретиться с настоящей Ари. Это все, чего я хочу.

Она кивает сама себе, а я отворачиваюсь. С настоящей Ари? Если бы.

Мы прощаемся, и я корявой походкой покидаю коттедж. На улице жутко холодно. А я в одной окровавленной рубашке. Мда. Видок у меня, что надо. Прокатываюсь ладонями по ноющим ребрам, спускаюсь с крыльца и вдруг слышу:

— Лови.

Неожиданно мне в руки летит плотная толстовка. Я едва не роняю ее, так как вполне сейчас похож на подстреленного страуса, и выпрямляюсь. Джейсон усмехается, наблюдая за моими неуклюжими движениями, а я закатываю глаза.

— Ну давай, — бормочу я, натягивая толстовку, — скажи уже.

— Что сказать?

— Что я выгляжу паршиво. Что вид у меня отвратный. Что ты там всегда говоришь.

— На самом деле, для человека, который парил по комнате, а потом вылетел в окно, ты выглядишь вполне прилично, — протягивает оборотень и приподнимает банку с пивом.

— Новая привычка? — Невесело усмехаюсь я и подхожу к мужчине.

— Да. Раз курить мне больше нельзя, буду напиваться вдребезги.

— Отличный выбор.

— В жизни нужно все попробовать.

— Верно.

Джейсон стоит, облокотившись о машину, а я откидываю назад голову. Звезд совсем не видно. Ночь мрачная и холодная. Иными словами, ночь отстойная.

— Как ты себя чувствуешь? — Спрашиваю я и отбираю банку с пивом. Делаю глоток.

— Это мое пиво.

— Я пытаюсь быть вежливым. Ответь на мой вопрос.

— Пытаешься быть вежливым, отбирая мое пиво?

Я закатываю глаза, а Джейсон забирает у меня банку, поводит плечами и говорит:

— Я никак себя не чувствую. Внутри пусто, будто Люцифер забрал не только чувства, которые я испытывал к Норин. Но и все остальное.

— Ну, может…, — с умным видом покачиваю головой, — может, все твои чувства были сосредоточены лишь в чувствах к Норин. Поэтому теперь кажется, что не осталось ничего.

— Давай без философии.

— Ты сожалеешь?

— Наверно.

— Но она ведь тебе так нравилась. Неужели ты действительно все забыл?

— Я все помню, мальчик, — отвечает Джейсон, переведя на меня темный взгляд, — но я больше ничего не ощущаю. Вот в чем разница.

Безнадежная ночь, полная отчаяния и одиноких мыслей.

Я взъерошиваю волосы и почему-то выдыхаю:

— Мне жаль. Ладно? Я не умею говорить классные вещи. Но мне жаль.

— Люцифер сделал то, что он отлично умеет делать — обманул нас. С нами играют, да так, будто мы куклы. То сводят с ума, то обезоруживают, то спутывают мысли. Уверен, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

— Да, я понимаю. — Неуклюже скребу носком ботинка землю. — Уж сводить с ума они точно умеют. Я сегодня сделал то, что никогда бы раньше не сделал.

— Например, вырубил меня?

Стремительно оборачиваюсь и округляю глаза. Дерьмо. Он все помнит! Черт.

— Я знал, — выдыхаю я и ударяю себя кулаком по лбу, — знал, что ты увидел.

— И, наверняка, ты удивился, почему я не разодрал тебе глотку.

— Да, такой вопрос крутился у меня в голове.

— Ты сегодня всех нас отлично подставил. И я разозлился. — Джейсон отворачивается и с силой стискивает зубы. — Я разозлился так, что действительно собирался свернуть тебе шею, ведь Норин рисковала собой, я рисковал собой, а ты поддался злости, ярости.

— Послушай, я не хотел… или хотел. Это сложно. Я просто…

— Именно потому, что это сложно, я не тронул тебя пальцем.

Мы смотрим друг на друга, и оборотень поводит плечами. Я опускаю голову.

— Я идиот.

— Да, ты идиот. Но ты молод, эмоционален, пусть отрицаешь эмоции. Я бы отыгрался на тебе, но проблема в том, что лежачих я не бью. А ты уже провалился сквозь землю.

— Ну, спасибо. — Я киваю и взмахиваю рукой. — Отлично.

— Но это правда. Ты запутался. Надеюсь, теперь в твоей голове все пришло в норму?

— Наверно. Я до сих пор считаю, что Ариадна опасна. Мы должны остановить ее.

— Она причинила тебе боль.

— Нет, — усмехаюсь я, откинув назад голову, — она не причинила мне боль, она просто превратила мою жизнь в жалкую пародию, она сделала меня чудовищем.

— И ты решил отомстить.

— Я думал, что поступаю верно.

— А сейчас ты что думаешь?

— Сейчас я думаю, что я кретин. Я врал вам всем, хотя именно вы спасали мне жизнь. Я врал Хэрри, пообещал ему вернуть Ари домой, а сегодня… сегодня чуть не…

Запинаюсь и до боли стискиваю зубы. Что со мной? Я не узнаю себя.

— Я даже связался с фанатиками.

— Что? — Джейсон недовольно сжимает пальцами переносицу. — Мэтт.

— Мне казалось, так нужно. Я… ладно. Давай.

— Что?

Мужчина опускает руки, а я отстраняюсь от машины и киваю.

— Давай, врежь мне. Я заслужил.

— Черт возьми. Не буду я тебя бить.

— Но…

— Мэтт, посмотри на себя. У тебя не лицо, а гематома. Я сейчас толкну тебя пальцем, и ты коньки отбросишь.

— Очень смешно.

— Но я не шучу. — Джейсон все-таки усмехается и устало покачивает головой. — Все, у меня больше нет желания распинаться и объяснять тебе, что ты хороший. Ладно? Давай, я закончу этот психоанализ, а ты просто выспишься и возьмешься за ум.

— Высплюсь… — Занудно ворчу я. — Было бы неплохо.

— Иди домой. Завтра еще увидимся.

— Как скажешь. — Я делаю несколько шагов назад, как вдруг понимаю, что на улице у дома не стоит пикап Хэйдана. Черт. Оборачиваюсь и свожу брови. — А где машина?

— А ты собирался вести ее без сознания?

— Нет, но…

— Завтра пригоню.

— Только пригони, иначе у меня будут проблемы. А у меня и так много проблем.

— Договорились. Может, тебя подвести?

— Нет. Я дойду. — Шмыгаю носом и киваю. — До завтра.

Джейсон отпивает пива, а я слабой походкой двигаюсь к своему дому.

Понятия не имею, сколько я плутаю вдоль улиц. Я помню, как ушел из дома, и меня раздирают на части противоречивые чувства. С одной стороны, отец привел домой врача-мозгоправа, который должен был перемолоть мои внутренности. С другой — он имеет, черт подери, на это право. Его сын постоянно где-то пропадает, оправдываясь, как семилетка, у его сына постоянно побои на теле, какие-то проблемы. Он волнуется. И не доверяет. И, да, мне хочется, чтобы отец верил в меня, ведь я никогда не был куском дерьма. Но мой папа обычный человек. Он даже предположить не может, что творится в моей жизни. Я не могу винить его за то, что он борется с неприятностями по-своему. Я должен понять его.