Радужная Нить - Асия Уэно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не буду! — рассмеялся Хономару. — Счастливым не до зависти. А вот тебе тяжело придётся, бедняжечке, в окружении чужих невест. Обещаю, коли останусь в живых — и впрямь присмотрю тебе достойную девицу! Только не надо закатывать глаза, я же не смогу видеть твои страдания! Спасибо, Кай, ты действительно стал мужчиной.
Последние слова он произнёс уже без издёвки, проникновенно, лишь на краткий миг сомкнув ладонь на моих пальцах. Встал, оправил одежду и принял вид собранный и готовый ко всему. Я тоже поднялся и проводил его до выхода. Ю сидел на ступеньках крыльца, ведя увлечённую беседу с младшей из хозяйских девочек. "Попрощались?" — спросил он меня одним взглядом, вежливо останавливая трескотню воодушевлённой вниманием куколки.
"Да", — улыбнулся я. И это было правдой, ведь, втихомолку покидая город во главе отряда, брат не сможет сказать ничего важного. Того, что и составляет прощание. Там, у ворот, я приму из его рук невесту, и слова разлуки будут уже звучать только между ними.
— Господин Ю, можно перекинуться с вами словечком? — Хоно подозвал юмеми, поправляя конскую сбрую. Я присел на крыльцо. О чём они говорили вполголоса, я не расслышал, да и не пытался. Просто сидел и смотрел, как под ясным, синим небом мой брат седлает коня, отправляясь в далекий-далёкий путь, откуда, возможно, нет возврата.
И мне чудилось, что точно так же он сейчас думает обо мне.
Ветер, усилившийся после полудня, гонял по улицам сухую сосновую стружку. Он раздувал кучи строительного мусора, которые жители не успевали убирать за собой, и под ноги то и дело попадались бамбуковые чурки, со звонким стуком катившиеся по мостовой к реке. Небо запамятовало о том, как радовало нас с утра глубокой неоглядной синевой. Над городом летели облака — белые, словно созревшие головки хлопчатника, таили они в сердцевине тень зарождающегося ненастья, и душу томило предчувствие беды.
Погода меняется… Почему любые перемены всегда оставляют это странное ощущение неотвратимости и беззащитности, будто ты связан по рукам и ногам? Кажется, я всё лучше и лучше понимаю Ю.
— Скажи, — обратился я к нему, когда мы остановились на одном из многочисленных обзорных мостиков, украшающих белый рукав Араи подобно узким резным браслетам, — о чём с тобой говорил Хономару?
Мы миновали идущий вдоль реки роскошный Лотосовый Квартал, где обитает местная знать, а на другом берегу нас ожидали более тесные улочки Верхнего Города.
Юмеми покачал головой.
— Мог бы и сам догадаться. Просил — хотя ему больше к лицу отдавать приказы — тебя поберечь. Сказал, что надеется на правильность моих решений. Интересно, что он имел в виду?
— Не притворяйся, — усмехнулся я. — Он счёл тебя самым осведомлённым о происходящем, потому и ответственность возложил на тебя. Я ведь сообщил ему о том, что кто-то мечтает видеть меня мёртвым. И, хотя брат не верит во всякое колдовство, оценивать опасность он умеет. Знаешь, что он сказал? "Если нет разумного объяснения, надо пользоваться любым".
— Я и не сомневался, что высший ранг и пост Верховного Военачальника даются не только за умение красиво одеваться, — согласился Ю. — Хотелось бы мне, чтобы наше с ним знакомство не было столь мимолётным.
— И мне. Так ты пообещал меня беречь или, как обычно, увильнул? — подначил я друга, перегибаясь через ограждение, дабы проследить путь кораблика, пущенного под мост кем-то из детей. То-то им раздолья, столько щепок! Выходит, даже землетрясение приносит кому-то радость. С очередным глотком речного воздуха я, казалось, вдохнул частичку ребяческого восторга.
— Пообещал, — кратко ответил тот, подходя вплотную. — Теперь вот маюсь, как оправдывать возложенное доверие. Предотвратить падение моего подопечного в воду или всё-таки возложить надежды на его благоразумие?
— А там неглубоко! — я одарил своего надзирателя лучезарной улыбкой.
— На побережье ты тоже так говорил…
— И никто не утонул! Ой… не щипайся, чего ты?
— Смотри! Да осторожней, не спугни! На мосту, что напротив.
Я скосил глаза, делая вид, что по-прежнему увлечён созерцанием быстрого течения. Чуть выше реку пересекал ещё один мост, более широкий и людный, чем наш. Проезжий. Туда-сюда сновали горожане, суетливо и, как казалось со стороны, бестолково. Я всегда замечал, что если не присматриваться к каждому человеку по отдельности, толпа напоминает скопление букашек, выползших на свет из тесного муравейника. Носятся, переполошённые чем-то, мечутся. По древесному стволу пролегает настоящая муравьиная дорога, оживлённее многих торговых трактов. Куда бегут, откуда — непонятно. Но приглядишься и поймёшь, что у каждого своё важное дело. Тот несёт яблоневое семечко, словно пыхтящий торговец с корзиной на голове. Другой в одиночку тянет мёртвого паука — то волочит за собой, то подталкивает добычу сзади, совсем как слуга, выбивающийся из сил, но не оставляющий пожитки господина. А эта чётвёрка — ну точь-в-точь носильщики паланкина! Гордо шествуют, высоко поднимая над землёй кусок рисовой лепёшки.
В подобной сутолоке, когда все куда-то торопятся, неподвижность особенно заметна. Женщина, рассматривающая нас, отошла к самому краю, пропуская какую-то повозку. Одета она была как знатная особа из хорошего дома — потому, видимо, люди и обходили её стороной, не толкая и не увлекая за собой. Высокая и с величественностью в осанке, она, не отрываясь, смотрела в нашу сторону, вцепившись белыми пальцами в крашеные алым ограждения моста. Пурпурно-синие шелка тончайшего узора, чередующиеся с белоснежными, трепетали на ветру и устремлялись вслед за длинными тёмными волосами, перехваченными у шеи лентой, тоже белой. Это было и всё движение — даже веер сэнсу другая её рука сжимала полуразвёрнутым, словно застигнутая на середине действия. Сколько продолжалось наблюдение, я не знал. И сколько лет незнакомке, тоже представить не мог. Младше моей матери, конечно — может быть, лет сорок или сорок пять.
— Не смотри так пристально! — прошипел Ю, сжимая моё плечо.
Но было поздно. Наши взгляды столкнулись, подобно клинкам — я мог бы поклясться, что ощутил лязг. Даже на расстоянии сотни шагов я заметил, как дама вздрогнула и попятилась, закрыв лицо веером. Взметнулись длинные рукава, и женщина влилась в людской поток, словно ручеёк. Тот закружил её, понёс — драгоценные шелка будто растворились в толпе за мостом — впереди был рынок, и вечерняя торговля шла ещё весьма бойко.
— Ну вот, я же говорил, — досадливо бросил мой спутник. — Догонять бессмысленно.
— Какая странная женщина, — я поёжился. Незнакомка оставила после себя ощущение, смутно знакомое и почему-то неприятное. — Так поспешно удалилась! Скажи, Ю, мы раньше её не встречали?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});