Укрощая хаос - Бен Гэлли

поражение. Я почувствовал свою тяжесть, свои грубые пальцы, и сжал кулак.

Белый свет пролетел по воздуху, выжигая призраков Культа Сеша из тела рыцаря. Голубой дым потек из его трещин, словно из кратера вулкана. Только я остался внутри разрушающегося холодного камня; я посмотрел на извивающиеся массы людей где-то внизу, и у меня закружилась голова. И все-таки я подчинил себе это тело, после чего невольно издал радостный вопль, и мой голос был ревом лавины.

Надо мной вознеслась тьма колодца Никса. Огонь горел в небесах. Я услышал раскат грома, и молния показала мне огромного зверя, возвышающегося на фоне бури, – зверя, который еще не обрел окончательную форму. Увиденное заставило меня похолодеть. Гигантские витые рога пронзали небо. Мощные волчьи клыки сияли. Когти размером с копья пробовали на ощупь воздух. Глаза существа, похожие на пылающие кузницы, кипели от гнева. Чудовище смотрело на меня как на червя.

– Келтро! – донесся до меня писклявый голос откуда-то снизу.

Снова рыкнув, я вырвал Пересеф из своей груди и направил каменного рыцаря на колодец Никса. Я спотыкался и падал, но снова и снова заставлял рыцаря вставать. Сеш по-прежнему возвышался надо мной. Оглушительный смех заглушил раскаты грома и заставил всех, кроме меня, умолкнуть от ужаса. Сейчас на площади двигался только я, раскалывая на бегу брусчатку своими ногами.

– Все кончено, воришка! – воскликнул голос, от которого каждый камешек в моем теле задребезжал.

– Это точно! – отозвался я.

Перескочив через обломки, я сжал в кулаке меч, словно кинжал, и нацелился им в голень Сеша.

Пересеф ударился о желтую, словно сера, кожу бога. Огонь и черный дым повалили из раны. Потекла лава, но я продолжал вгонять меч все глубже. Свет обжег вены Сеша, взмыл вверх по ноге и по груди. Рев бога заставил саму землю заплясать у меня под ногами. Я почувствовал, как завизжала душа в мече, когда клинок начал плавиться. Меч повернулся у меня в руках и вышел из раны – но от его клинка остался лишь дымящийся обломок. Сеш надо мной продолжал реветь от боли. На фоне темных облаков развернулись крылья из огня и молний.

– Еще раз, Келтро! – раздался голос в моей груди. Это Острый кричал мне, заглушая вихрь. – Ударь его еще раз!

– Разве ты не видел, что стало с твоей сестрой? – крикнул я, доставая его. В моем каменном кулаке он был похож на гвоздь. На его лице была написана решимость.

– У тебя есть еще один душа-клинок!

Ужас пронзил меня, словно нож убийцы.

– Нет! Ты же погибнешь!

– Отойди!

У меня из-за спины, шлепая ногами по воде, вышла Нилит. В одной руке она держала нож, а в другой – тот адский мешочек. В ее глазах снова горел тот огонь; она не отводила взгляда от бога.

– У нас нет времени! – взмолился Острый, но я не хотел его слушать.

Он потянул меня за руку, но я рывком вернул его на место. Огонь брызнул на мой камень, начал подбираться к сияющим символам. Меня пронзила боль.

– Я – единственное оружие, которое может причинить ему вред! Даже ты не можешь вселиться в бога! – заорал меч.

Я возненавидел его за то, что он прав. Тьма снова сгущалась перед моими глазами. У меня уже не осталось сил.

– Я этого не сделаю. Я не могу!

– НАЗАД! – взвизгнула Нилит и бросила мешочек в бурлящий огонь, который все еще вытекал из Сеша. – За Старого Фена!

– Сделай так, чтобы меня запомнили. Если честно, то я мечтал только об этом, – шепнул Острый у меня в голове. – Я хотел, чтобы меня запомнили.

Правое дело может показаться злом, если оно не соответствует твоим желаниям.

Взревев в последний раз, я вложил весь свой вес в удар меча и воткнул его высоко в ногу Сеша и потянул вниз, разрезая обуглившуюся, дымящуюся плоть. Белый свет полетел из отверстий в животе и груди бога: душа Острого затопила его. Из глаз бога хаоса хлынул огонь.

Прежде чем взрывная волна прошла сквозь меня, прежде чем мою руку оторвало от рукояти Острого, я услышал его боевой клич – его эхо несколько раз отразилось от стен темной и пустой пещеры моего разума. Я не знал, что именно он выкрикнул, но его крик долетел и до Сеша. Перед тем как свет померк перед моими глазами, я успел заметить, как бог схватился за свои рога, словно его оглушило.

Кувалда ударила меня в грудь, и весь мир утонул в огне. Я полетел вниз, разваливаясь на части; камни, из которых я состоял, дробились на куски. Когда я ударился о воду и заскользил сквозь трупы, вселение прервалось. Жар опалил мою спину, и я почувствовал, как Никс потянул меня к себе.

Глава 27

Вторая заря

* * *

– ВСТАВАЙ, – СКАЗАЛО ЭХО в моей голове.

Я чувствовал запах горящих крошек, который летел из булочной на другой стороне улицы, я слышал стук – кто-то убирал комнату на верхнем этаже борделя. Простыни отказывались отпустить меня, и я не стал с ними бороться. Красные солнечные лучи влетели в окно и согрели мои щеки. Они вылечили меня от похмелья и вырывали из кошмарного сна о битве и убийствах.

– Тебя ждет новый день, – сказал голос, почему-то мне знакомый.

– Знаю, – неразборчиво буркнул я.

– Предвестник перемен.

Я вскочил, просыпаясь, и горячее солнце, пробивающееся сквозь темные тучи, немедленно ослепило меня. Я стиснул кулаки, но не почувствовал ничего, кроме холода. Никакой кожи. Никакого горячего дыхания, отражающегося от одеял. Только пары.

– А, император проснулся! – сказал кто-то рядом со мной.

Я попытался снова открыть глаза – и увидел, что рядом со мной лежит мертвая женщина; ее выпученные глаза остекленели. Я отшатнулся и понял, что меня окружают почерневшие камни. Над лужами воды из Никса поднимался пар; там, где они уже высохли, на мостовой остались угольно-черные кольца.

– Император…

Перед моим лицом закачались две грязные половины монет на цепочках.

– Твои, да?

Картинка перед глазами прояснилась настолько, что я увидел покрытую сажей и кровью Нилит. Доспехов на ней больше не было, и она осталась в простой куртке. Половина челюсти Нилит уже превратилась в пар, и поэтому ее усмешка выглядела призрачной. Почти вся ее левая рука также стала бесплотной. Ее изумрудные глаза, казалось, чуть потускнели, но тем не менее она мрачно и упрямо улыбалась.

Я потянулся за монетами, но вдруг сообразил, что в руке у меня уже что-то есть. Я опустил взгляд и увидел сломанный меч, расплавленный почти до серебряной гарды. После смелого удара по телу бога от меча осталась только небольшой, размером с ладонь, обломок обсидианового клинка с медными прожилками. Рукоять раскололась по центру, и черный камень навершия покрылся паутиной трещин. Мое лицо скривилось, но заплакать я не мог.

Вместо того чтобы плакать, я взял монеты другой рукой. Одна из них показалась холодной и тяжелой, а вторая обжигала, словно горячий уголек, но за последние недели на мою долю выпало столько боли, что на эту я мог не обращать внимания. Нилит сглотнула комок, но я промолчал.

Я поднял голову и выгнул спину, стараясь отодвинуться как можно дальше от своего матраса из трупов. Пошатываясь, я встал на колени, затем поднялся на ноги; я чувствовал себя слабым, словно паутинка, но все части у меня были на месте.

– Мы выжили, – выдохнул я, едва веря своим словам.

– Но какой ценой, Келтро?

Я огляделся. Великий колодец Никса превратился в руины. Его черные «клыки» разбились и теперь лежали на брусчатке, словно лучи упавшей звезды. От колодца остался лишь его кратер – месиво из обломков мрамора, наполовину утонувших в луже воды из Никса. Его окружал мусор войны: оружие, рассеченная на части броня и тысячи мертвых, которых еще не поглотил Никс. Торы, фермеры, сереки и солдаты лежали бок о бок; золото вперемешку с дерюгой. Окинув взглядом площадь, я увидел, что поля мертвецов протянулись от нас вдаль к окутанным дымом зданиям. Немногочисленные уцелевшие, как живые, так и призраки в изорванных одеждах из мешковины или шелка, медленно и печально бродили по площади. Похоже, они не знали, что делать, и я не мог их упрекнуть.

Воздух