Укрощая хаос - Бен Гэлли

когда Даниб попытался меня схватить. Острый пробил воротник его огромного нагрудника и проткнул его толстую шею.

Даниб напоролся на меч с такой скоростью, что клинок погрузился в него почти до гарды. Я добавил в свое рычание ярость Темсы и ненависть Сизин, и презрительно вздернул губу, словно Фаразар. С жестокостью Хираны я провел клинком по тому, что осталось от шеи Даниба Железной Челюсти. За мечом потянулся синий дымчатый след.

Из меня невольно вырвались слова:

– Это тебе за Калида! Это тебе за предательство!

Сначала призрак сохранял свою форму, подняв меч для удара. Белые глаза смотрели на меня так яростно, что я на миг испугался – мне показалось, что этот монстр никогда не умрет. Но затем заклинание порабощения догнало его, и великан расплавился, превратился в густое голубое облако, которое быстро становилось серым. Пустые доспехи упали в воду Никса, но рогатый шлем почему-то продолжал смотреть на меня своими черными глазами. Пересеф упал и воткнулся в брусчатку.

Я содрогнулся, пытаясь справиться с призраками, которые сражались со мной, и в конце концов мне удалось подчинить их. Я оскалился; на меня нахлынули чувства, и во мне возникло всепоглощающее желание убить всех, кто находится рядом, даже Нилит. Я напряг руку, в которой держал Острого, и сфокусировал кровожадные мысли на Культе Сеша.

– Этому нужно положить конец! – крикнул я и сурово посмотрел на Лирию и Яридин.

Либо они не заметили, что Даниб умер, либо его судьба была им безразлична. Под музыку боя они призывали своего бога восстать:

– Сеш! Сеш! Сеш! Сеш!

Вытащив Пересеф из камня, Нилит посмотрела туда же, куда и я – на помост.

– Отрубим змее голову! – сказала она.

Наши клинки закрутились, превращаясь в расплывчатые пятна. Мы с Нилит двинулись вперед по окровавленным камням. С каждым шагом, который мы делали в сторону сестер, к нам устремлялся ряд солдат культа.

Нилит с Пересефом справа, Острый и я – слева; мы разделяли и властвовали с жестокой эффективностью. Ничто не могло устоять перед острыми, словно бритвы, мечами. Ряды щитов были разрублены надвое. Мечи и топоры превращались в обломки.

Теперь, когда на моей стороне был навык Острого и ярость находившихся внутри меня призраков, я чувствовал себя, словно непорабощенный призрак, который привязан к своему телу и рад тому, что его взяли с собой в кровавое приключение. Мои руки двигались по замысловатым линиям, до которых не додумался бы ни один художник. После каждого рубящего удара взрывались облака голубого дыма. Алая одежда превращалась в ленты. Когда против нас выступали живые, проливался кровавый дождь. Мои обнаженные пары украсились белыми ожогами, но моя ярость была сильнее любой боли.

Нилит не чуралась грязных трюков и не тратила время на изящные приемы, которые демонстрировал Острый – или Непобедимый. Если он был художником смерти, то Нилит – рабочим с кувалдой. Я не жаловался, ведь за ней тянулся такой же кровавый след, как и за мной.

Побеждая одно тело за другим, одну душу за другой, мы пробились к лестнице, которая вела на помост. Даже аристократы вокруг нас были слишком заняты своими собственными боями. Блокируя и отбивая удары, я наблюдал за тем, как богачей убивают, словно бедняков, но неожиданно для себя обнаружил, что данное зрелище не доставляет мне удовольствия. Это была ужасная бойня, и не важно, кого тут убивали – влиятельных людей или крестьян, мертвых или живых. Да, Культ Сеша создал тут свой потоп: потоп из хаоса и убийств.

И воды из Никса.

Маслянистая вода поднималась и уже текла вниз по ступеням, ведущим к колодцу. Там, где она попадала на белые камни, они становились черными. Мы с Нилит брели по ней, пробиваясь сквозь натиск кричащих людей.

С каждой секундой мое раздражение усиливалось. Рыча, я шел вперед, прокладывая дорогу, по которой Нилит едва успевала идти за мной. Я вращал головой словно безумная сова, мечтая увидеть открытый участок площади. Вид толпы обнаженных душ, которая текла через баррикаду, ошеломил меня; я пошатнулся и упал на чей-то труп. Моя монета едва не коснулась воды, и я поспешно вскочил.

Но вода предназначалась не мне, а трупам, которые меня окружали. Я увидел, как они дымятся в тех местах, где вода из Никса касалась их. Часть из них уже исчезала, уходила под воду, словно они упали в глубокую канаву. Среди бурлящей массы сражавшихся и умиравших людей, я заметил призраков в красных одеждах с черными пятнами; эти призраки увлеченно вытаскивали тела из груд и раскладывали их по лужам воды из Никса. Я невольно представил себе толпы мертвецов, которые обнаружат себя в той мрачной, наполненной темной водой пещере под названием «загробный мир»…

Клац!

Острый взлетел перед моим лицом. Меч противника раскололся, наткнувшись на лезвие Острого, и его обломки оцарапали мои щеки. Я не шелохнулся; мне вдруг стало ясно, зачем культу нужна эта жертва. Они не хотят отомстить или свершить какое-то извращенное правосудие; они просто делают то, что нужно Сешу. В моей памяти снова всплыли слова мертвых богов.

Поток не должен захватить мир.

Не дай реке выйти из берегов.

Жизнь станет смертью.

Я увидел, как на черном небе погасли пять звезд.

– Предвестник перемен, – выдохнул я.

– Что? – крикнул Острый, заставляя меня сместиться ближе к атакующему солдату.

Я проткнул противника и его товарища одним ударом.

– Сюда!

Я позволил призракам, сидящим внутри меня, самим выбирать путь; я словно управлял упряжкой бешеных лошадей. Израненная, истекающая кровью Нилит пыталась не отставать, и в данный момент она сцепилась с призраком, закованным в тяжелые доспехи. Он попытался пробить ей голову палицей, но Острый одним ударом отрубил ему руки, и призрак, заверещав, упал в воду Никса, подняв облако брызг.

– Это не бунт. Они хотят затопить загробный мир! Если Никс выйдет из берегов, то здесь появятся призраки всех умерших. Тогда все живое погибнет, и Сеш будет править империей мертвецов! – крикнул я и услышал, как души во мне стонут и изрыгают проклятия. Призрачные пальцы попытались выскользнуть из моих паров.

– Измена! – вырвался из меня голос Сизин, но я заставил всех призраков умолкнуть.

Нилит посмотрела по сторонам, увидела тот же хаос, что и я. Уже десятки тысяч вели отчаянный бой с рядами солдат культа, которые продолжали течь через баррикады. Этот бой живые уже проиграли. Мы с Сизин видели битком набитые воинами уровни Катра-Рассана, но кто знает, сколько еще приверженцев культа и перевернутых соборов находилось под улицами города? Наши взгляды встретились над пляшущими клинками, и между нами возникло слово «безнадежно». Солдаты продолжали вскрывать бочки и выливать их содержимое на площадь.

– Я выжила в пустыне не для того, чтобы умереть у Великого колодца Никса! – зарычала Нилит.

– Начинается! – заорал Острый.

В небольших «островках», где возникло затишье, там, где груды трупов медленно таяли, растворяясь в Никсе, из плещущейся воды появились светящиеся руки. Души одна за другой поползли по трупам. Если они натыкались на раненых, они тянули призрачные руки к глоткам, камням, кинжалам. Тысяча лет, проведенная в бесконечной, лишенной богов пещере, любую душу сделает вспыльчивой и кровожадной.

Я посмотрел на колодец Никса, где река уже бурлила, словно в нагретом котле. Там, где дым был гуще всего, сквозь тьму бежали жилы молний и огненные всполохи. У колодца появились новые руки и ухмыляющиеся лица.

Старые люди, верящие в богов, говорят, что конец света настанет под рев рогов. Когда я услышал те печальные звуки трубы, перекрывшие шум битвы, я опустил голову и проклял себя за то, что усомнился в правоте стариков.

– Смотри! – крикнула Нилит и, схватив меня за плечи, развернула на запад.

Там стена из бочек взорвалась, превратившись в фонтаны из щепок и черной воды Никса. Через нее прошло чудовище, подобных которому я никогда не видел – и я сразу же пожалел о том, что увидел его сейчас. Это была огромная многоножка – черно-лиловая, полосатая, с длинными крюками на жуткой голове. С зубов, похожих на иглы, текла зеленая слюна. На шее создания сидел всадник, крепко привязанный к седлу. Огромное существо