Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

взыскивать с вас за ваши провинности, обращусь к вам и не буду взирать на лица. Не думайте, что я буду считаться с вашим одеянием, напротив, я буду считаться с вашими деяниями и проступками. Надобно, чтобы вы следовали словам и деяниям посланника [божия], ‛да будет мир над ним и родом его’, и каждый соблюдал бы то, что является для вас обязанностью. Наставляйте других на правильный путь, воздерживайтесь от скверны и пустословия и не дозволяйте [себе] толковать в духе Корана то, чего нет в сути шар’а. Соблюдайте искренность и [душевную] чистоту. Оказывайте благорасположение и замышляйте добрые намерения, чтобы весь мир и мы тоже пребывали хранимы их благословением. Надобно, чтобы вы не были нетерпимы друг к другу и к другой общине не проявляли нетерпимости, которой не повелевал бог и посланник [его], ибо быть нетерпимым сверх указанного ради своей славы и быть более добрым и сострадательным к людям, чем бог и [его] посланник, является чистейшим срамом и несостоятельностью. Ежели я сотворю что-либо наперекор шар’у и разуму, то вынесите мне порицание и поучите меня и знайте доподлинно, что слова ваши только тогда на меня подействуют, будут приняты и услышаны, когда смысл ваших [слов] будет согласен с домогательством, ибо тогда вы будете говорить искренне, начистоту, с душевной силою, и несомненно [слова] окажутся действительными, ибо следование за правдой после ваших слов для меня и для вас явится причиною добрых дел и восхваления, а людям от этого достанется благополучие. Ежели-же будет не так, то слова ваши на меня не окажут действия, во мне воспылает огонь гнева на вас и по этой причине мне, вам и всем людям нанесется вред. У меня еще есть множество речей и соображений по этому поводу, которые я хотел рассказать. Теперь же в общем смысле сказано вот столько. Ежели вы одобрите и согласитесь, то мне и вам будет польза, мои слова окажутся для вас полезными, и любовь ко мне окрепнет в ваших сердцах. А ежели слова мои вам придутся не по душе, в сердца ваши вселится вражда ко мне, и душа моя проведает о ваших сердцах, вы тоже будете мне ненавистны, и вера и мир потерпят от этого урон. Сегодня мы ограничимся этим, а в будущем, ежели сподобит бог, мы [еще] поведаем содержательные речи с тонким смыслом».

В таком смысле он советовал и наставлял тех старейшин и почитаемых судей, шейхов и ученых, которые явились на служение к его высочеству. Все изумились и поразились этому и приветствовали и вознесли хвалу чертогу прибежища царства. В иные времена в различных собраниях [Газан-хан] изрекал подобные же наставления и произносил с тонким смыслом речи, перечисление в отдельности которых растянулось бы надолго. Да распрострет всевышний господь навеки веков над всеми разрядами людей сень могущества и справедливости этого государя ислама, украшенного разнообразными совершенствами. Подлинно он [бог] ‛всеслышащий и подающий ответ’.

Рассказ одиннадцатый. О запрещении государя ислама ратным людям и прочим кощунствовать

Государь ислама, ‛да укрепится навеки его царство’, услышал, что когда некоторые ратные люди и прочие ходили на войну и им выпадала победа, то они бахвалились, что мы-де сделали так и эдак, что вследствие такой-то находчивости удались большие дела, что такой-то проявил доблесть, а стараниями такого-то враг был разбит, и таким способом |S 601| приписывали дела своей способности, мужеству и доблести, кичились и чванились. Иногда, наоборот, они возвращались, не достигнув цели, и говорили: это-де была воля божия, хотя мы и старались и прилагали все усердие. Такие речи размножились в устах народа, и во всех мелких делах монголы и тазики говаривали на такой же лад, и неоднократно эти речи доходили до благороднейшего слуха [Газан-хана]. Он не одобрил этого, разгневался и сказал: «Эти речи чистое кощунство, и большая часть дел наших, войска и всего народа приходят в расстройство от злосчастия таких речей. Надобно всякое добро, которое выпадает на долю нашу, войска и прочих людей, считать милосердием и состраданием всевышнего господа, а всякое зло и отчаяние, которое случается, признавать последствием своих грехов и дурных качеств и никогда не говорить речей чванливых и спесивых».

Он приказал написать по этому поводу красноречивый указ и послать во все владения всем монголам и тазикам: «Всякий-де, кто впредь поверит указанным выше речам или будет их говорить, является грешником и на том свете ему место в аду. Надобно, чтобы [всякий] считал добро милостью божией, а зло последствием своих дурных деяний. Надобно, чтобы всякому человеку, который подойдет к дверям дома [прося подаяния] давали бы поесть мало или много из того, чем богаты и что имеется наготове; обходились бы с ним человеколюбиво и жили бы в мире со всеми людьми. По этому указу, который мы повелели, лица, приходящие в дома людей [за подаянием], пусть не требуют чего-либо приказом и не полагают, что давать им что-нибудь является для кого бы то ни было необходимым и обязательным. Это дело зависит только от человеколюбия». В таком роде [Газан-хан] издал указ и приказал, чтобы его провозгласили во всех владениях. Благотворность его ‛с помощью всевышнего господа’ преуспела во всех делах в пору [его] державы и коль захочет всевеликий господь изо дня в день будет расти ‛его милостью и добротой’.

Рассказ двенадцатый. О любви государя ислама к благоустройству и о поощрении к тому людей

Раньше монгольские государи и некоторые из отцов и дедов государя ислама, ‛да укрепятся на веки его владычество’, имели страстную склонность к благоустройству и приступали к нему. Однако они редко, как наблюдалось, доводили его до конца. Повсюду они закладывали основания [построек]. На это расходовались большие толики средств, из областей доставляли чрезвычайные налоги,[760] животных, материалы и наемных рабочих.[761] Людей постигали тяготы, и большая часть их погибала. Лица, которые находились при этом [деле], говорили: ‛Ночь чревата’. Пропадало много добра, множество построек не удавалось, а те, которые сооружали, не были прочными и в короткий срок разрушались. Государь ислама дела благоустройства так прибрал к рукам и завел такой порядок, что лучше нельзя. Он выбрал повсюду надежных, честных чиновников, на которых можно положиться, назначил их во главе строительства и перевел им деньги.[762] Он [Газан-хан] назначил достойных доверия чиновников, честных и опытных писцов и умеющих составлять чертежи зодчих. Очень расчетливо определили все материалы, [их] стоимость и стоимость работы при таком их количестве, чтобы если производящие