Современная зарубежная проза - Коллектив авторов

Роман «Жизнь Измаила Ферика паши» состоит из трех частей. Первая часть называется «Годы Египта. Миф» и включает шесть глав, в которых рассказывается о «мусульманском» периоде в жизни Измаила в Египте с момента взятия его в плен османами до начала переписки с братом Антонисом.

Вторая часть, озаглавленная «Дни возвращения на родину, дни истории» состоит из семи глав, в которых повествуется о возвращении Измаила на родную землю в качестве командующего подразделения египетского войска. Повествование ведется от первого лица, Ферик описывает девять месяцев, проведенных им на Крите в 1866–1867 гг., которые закончатся его смертью на плоскогорье Лассити — там же, где он родился.

В третьей части «Послесловие» приводится три противоречащие друг другу версии смерти Измаила Ферика паши. По одной из них, он был отравлен турками, которые подозревали его в предательстве, по другой, был застрелен греками как враг; в любом случае одна половина его двойственной личности убивает другую. Третья версия, которая преподносится скорее как размышление о судьбе Ферика, нежели как реальное событие, заставляет его отречься от обеих своих прошлых жизней. Он убивает себя сам старым ножом, который нашел еще мальчиком в глубине пещеры в Лассити и носил с собой всю жизнь как амулет. Этот нож становится тем древним звеном, которое связывает его с далекими предками [1, 365].

Ферик вырос с двойственным самосознанием. Когда в конце истории герой возвращается к разрушенному отчему дому своего детства, он осознает, что нет больше места поискам единственного, настоящего «я». Здесь роман отсылает нас к мотивам возвращения на родную землю, пронизывающих мировую литературу от Гомера и Данте до Т. С. Элиота и Сефериса. «Вдруг сознание его просветлело и он понял, что нет и не было ничего настолько невинного, чтобы оно могло исчезнуть. Значит, нет и никогда не было возвращения» [3, 197].

Сочетая в своем романе строго подкрепленное фактами повествование и лиризм, Галанаки разрабатывает борхесовскую «тему героя и предателя» совершенно новым для греческой литературы образом [1, 365]. Эти два элемента стиля, как и сама тема, очень четко прослеживаются в конце первой части романа, когда Ферик, будучи еще ребенком, становится свидетелем уничтожения деревни турецкими захватчиками: «Он отвел свой взгляд от языков пламени и посмотрел на землю под ногами. Скалы и немного сухой травы. Хасан паша, завоеватель плоскогорья и зять вице-короля Египта Мухаммеда Али, рассекал сухую траву, возвращаясь в Хандак с победой. Фигура коня и всадника была не больше летящей бабочки. Мальчик увидел, как конь понес и сбросил всадника наземь. Он поднял мертвого всадника, осторожно держа его за крылья красных одежд и в страхе отбросил в сторону, лицо завоевателя походило на его собственное» [3, 18–19].

По утверждению литературоведов, в романе «Жизнь Измаила Ферика паши» «вмешательство» литературного романного элемента в исторический не ведет к ущемлению ни того, ни другого. Творческий талант Галанаки позволяет избежать того нежелательного смешения, пагубного слияния личного и исторического, что так часто встречается в современной историографической литературе [2].

В качестве основных характерных приемов, используемых Р. Галанаки, можно выделить следующие: использование нелинейного повествования, свободного косвенного дискурса, символизм, техника умалчивания, применение аллегорий, отсылки к мифам и легендам устного народного творчества, тщательный выбор языковых средств, использование ключевых слов и образов, заимствованных из культуры греческого народа, диалог с текстами более раннего периода (интертекстуальность).

Для знакомства с текстом романа ниже приводятся два небольших отрывка:

«Мальчик подумал, что ключ мог бы вновь повернуться в замке, обозначая мягким металлическим скрежетом преемственность жизни. Он прикинул вероятность иного развития событий. Если бы турки и египтяне не сожгли деревню. Если бы их войско собралось со всего плоскогорья и ушло бы через ту самую расщелину, которая никем не охранялась, открывая труднодоступную местность для удара врага. Если бы Христос прислушивался к людским мольбам, а не подсчитывал явные и тайные прегрешения. И, наконец, если бы пещерные духи и нимфы соединились с церковными святыми в одной молитве.

Он услышал, как мать звала его у входа в пещеру. Свет разрезал ее фигуру, проводя косую черту между лазурью неба и зеленью мха, устилавшего скалы около входа. Ее голос также показался ему косой чертой, густо-зеленый и небесно-голубой он отделился от ее тела и опустился возле него, там, где начиналась тьма. Она была темнее обгоревших головешек, оставшихся в домашнем очаге. В этой черноте все было бездвижно, пальцы не желали повернуть веретено, согнутая в запястье рука застыла на узде, рука старшего брата так и замерла, срывая яблоко. И тут запах яблок исчез. Неслышно было ни шелеста листвы, ни крика животного. Ни ликующего гласа врага. Та же тьма поглотила и ключ от двери дома.

Он опять услышал ее голос. Доселе безмятежное течение дней его жизни стало отражать разрозненные и мимолетные образы. И голос ее растворился, как будто уносимый течением.

Ему уже к ней не вернуться. Он хотел познать пещерную тьму» [3, 13–14].

«В юности греческий язык, который он носил в себе, грозил ему расправой, а сейчас, уже в зрелом возрасте, он мог толкнуть его на необратимые поступки. Иоаннис испытывал судьбу, но ясно было, что пришел он к нему неспроста. Измаил Ферик паша решил, что слишком поздно менять свою настоящую жизнь и свой внутренний мир, мир памяти. Он мысленно представил весь свой путь от пленника до военного министра, пережитые войны, дружбу с Ибрагимом, свою семью и все, что было нажито за эти годы, арабскую и вместе с тем космополитичную жизнь в Каире, воспитание, учебу, мелочи, которыми пронизана вся жизнь; укрощение души, внутренний мир, загнанный в рамки замкнутого круга, нашедший там убежище, успокоение; еще так недавно он наслаждался этим замкнутым кругом, этой прямолинейностью жизни. Приезд Иоанниса заставлял взглянуть на все по-другому. Но пока что справедливое равновесие сохранялось только в молчании» [3, 64]. (Перевод выполнен О. А. Хорошиловой.)

1. Beaton R. Εισαγωγή στη νεότερη λογοτεχνία. Ποίηση και Πεζογραφία 1821–1992, Γαλανάκη Ρέα, μτφρ. Ευαγ. Ζούργου — Μαριάννα Σωανάκη, Αθήνα, 1996, Νεφέλη, σς. 363–366.

2. Αθηνάκης Δ. Ελληνική εζογραφία. URL: http://www.serrelib.gr/ logotehnia.php?id=63

3. Γαλανάκη Ρ. Ο βίος του Ισμαήλ Φερίκ Πασά, εκδ. ΑΓΡΑ, Αθήνα, 2000.

4. Μαραγκό ουλος А. Η συγγραφέας Ρέα Γαλανάκη, Ελλάδα: τιμώμενη χώρα, στην έκθεση Φραγκφούρτης 2001. Νέοι δρόμοι για την Ιθάκη, 27 Μαρτ. 2008. URL: http://www.greece2001.gr/writers/ ReaGalanaki.html

5. Μαρωνίτης Δ. Ρέας Γαλανάκη: Ο βίος του Ισμαήλ Φερίκ Πασά. Spina nel cuore. Σημειώσεις, στο Διαλέξεις, εκδ. Στιγμή, Αθήνα, 1992, σς. 225–236.

6. Τσακνιάς Σ. Ανόσιος νόστος, Εφημ // Το Βήμα, 18 /10/1989.

7. Χατζηβασιλείου Β. Το μυθιστόρημα ανάμεσα στο θρύλο και την ιστορία: Ρέας Γαλανάκη «Ο βίος του Ισμαήλ Φερίκ ωασά. Spinanelcuore. Μυθιστόρημα», στο Εντευκτήριο, τεύχ. 9, Θεσσαλονίκη, 1989, σς. 116–117

Харуки Мураками

Т. А. Муратова

Для современного читателя характерно неоднозначное отношение к Харуки Мураками. Для кого-то он временное явление вроде Б. Вербера или П. Коэльо, для кого-то — автор одного романа, а для некоторых ценителей литературы вообще не является поводом для обсуждения. Можно с горечью признать лишь одно — как серьезного, а тем более стоящего писателя Мураками воспринимают редко.

Харуки Мураками родился в 1949 г. в Киото, древней столице Японии, в семье преподавателя классической филологии. Учился на факультете классической драмы в университете Васэда, держал джазовый бар в Токио. Писать начал в 29 лет и с тех пор выпускает в среднем по роману в год, просыпаясь в шесть утра и ложась спать в 10 вечера. В 33 года он бросил курить и начал тренироваться, ежедневно совершая пробежки и плавая в бассейне.

«Сочинять музыку и писать романы — это замечательное право, подаренное человеку, и в то же время великий долг» — слова самого Мураками. Уехав из Японии на Запад, он, прекрасно владевший английским языком, впервые в истории японской литературы начал смотреть на свою родину глазами европейца: «…Я уехал в Штаты почти на пять лет, и вдруг, живя там, совершенно неожиданно захотел писать о Японии и о японцах. Иногда о прошлом, иногда о том, как там все сейчас. Легче писать о своей стране, когда ты далеко. На расстоянии можно увидеть свою страну такой, какая она есть. До того я как-то не очень хотел писать о Японии. Я просто хотел писать о себе и своем мире» — вспоминал он в одном из своих интервью. Эта краткая справка вряд ли позволяет много понять о Мураками не только как о писателе, но даже как о человеке. Но писателя надо искать в его книгах, там, где он становится самим собой и творит то, чем он прежде всего и интересен. Книг, написанных Мураками, достаточно много, но стоит отметить, что главный герой в них остается константным. Можно даже сказать что он один, просто переходит из романа в роман то взрослея, то наоборот возвращаясь к детству. Такому ощущению способствует несколько моментов: герой обычно мужского пола, повествование от первого лица, произведения пронзают схожие чувства и обрывки воспоминаний.