Клинок ночи - Райан Кирк

несколько лун, и он предлагал ему то, чего Рю больше всего хотел. Как и Шигеру, Орочи, казалось, мог читать его мысли.

– Шигеру рассказал тебе обо мне?

Рю кивнул, не в силах подобрать слов.

– Убить его было личным делом. Я сожалею о твоей потере, но не жалею, что убил его. Он забрал то, что я любил.

Рю обрел голос.

– Он мог бы сказать то же самое о тебе.

Орочи кивнул.

– Не знаю, был бы он в таком случае неправ. Я был молод и самоуверен, но она не заслужила того, что с ней случилось. Ей не нужно было меня спасать. В любом случае, как я уже сказал, это было личным делом. Если бы я не дал слово, то оставил бы тебя в покое. Если ты тот, кто я думаю, то это будет очень интересный поединок. Я не могу нарушить слово, данное Акире. Я заключил такую же сделку с девушкой, но я хочу, чтобы ты знал, что все будет честно. А не так, как здесь. Это, – он жестом указал в сторону двери, – мерзость. Он поступил не как воин, и тут я тебе сочувствую. Я бы и сам его прикончил.

Рю понял то, что Орочи оставил невысказанным. Он был связан понятиями чести. И Рю наконец нашел имя, которое никак не мог вспомнить. Генерал Нори. Он был отцом того подонка, которого Рю убил в лагере. Это было личным делом для всех. Именно Нори был тем сильным мечником, которого он почувствовал по пути сюда.

Рю понял, что доверяет Орочи. Он направился к нему и прошел мимо, совершенно открыто. Орочи не стал нападать и, когда Рю проходил мимо, пробормотал еще несколько слов извинений.

Юноша вошел в комнату и, увидев представшую перед ним картину, упал на колени.

Рю уже убивал. Это был ужасный опыт, но это было необходимо и оправданно. Он не мог представить, что сумел бы сделать что-то подобное, что-то настолько ненормальное.

Такако лежала на столе, запястья и лодыжки были связаны, ее почти невозможно было опознать. Логическая часть мозга Рю пыталась объяснить то, что он видел, оценить повреждения. Сломанные пальцы рук и ног. Вырванные ногти. Кожа содрана со всех чувствительных мест. Следы ожогов. Кости ее ног были сломаны, как и некоторые ребра. Она была вся в крови, и Рю заподозрил, что ее еще и изнасиловали. Она дышала, но с трудом.

Наконец до него дошло, что он опоздал. Он всегда опаздывал. Она уже была мертва, просто ее тело пока не поняло этого. Даже если ему удастся убить всех здесь и вынести ее, ее тело было не в состоянии преодолеть даже такое расстояние. Такако испустит последний вздох прежде, чем он сможет оказаться за стенами форта.

Ему следовало бы разозлиться, но у него больше не было сил. Это было невыносимо. Мир был против него, он продолжал отнимать у Рю все хорошее, что появлялось в его жизни. Его родители, Шигеру, Такако – все они умирали у него на глазах, а он лишь беспомощно наблюдал за происходящим. Вся его мощь, вся его сила была лишь шуткой, которую сыграл с ним Великий Цикл.

Слезы лились по его лицу, а тело сотрясали рыдания. Он знал, что Орочи чувствует его, и он чувствовал ту же печаль в ауре мужчины. Это успокаивало, но этого было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно.

Он почти не услышал голос Такако за своими рыданиями.

– Почему ты плачешь?

Рю ничего не мог поделать – он плакал и смеялся. Он чувствовал, дух Такако был сломлен так же, как и тело, но он оценил ее усилия. Рю подполз к ней, не в силах встать. Его одежды впитывали кровь Такако, которой был залит пол, но ему было все равно, он даже не обратил на это внимания. Он встал на колени у стола и попытался утешить ее, но не смог найти место, к которому можно было бы прикоснуться, не причинив ей еще большей боли. Он опустил голову рядом с ее головой и заплакал.

Они лежали вдвоем и молчали, были лишь слышны всхлипывания Рю и тяжелое дыхание Такако. Рю чувствовал, что снаружи Морико атаковала солдат – она подобралась с другой стороны. Мужчины умирали, но чувствовалось еще чье-то сильное присутствие – это Нори бросился в атаку.

Рю успокоился, сосредоточившись на действиях, которых он не мог видеть. Морико сможет продержаться, но не слишком долго. Он понимал, что она пытается дать ему время, не зная, что сейчас он в безопасности. Их план провалился. Он должен был сражаться с Орочи, а не рыдать посреди форта.

Кроме крови, в комнате ничего не было. Каждый раз, когда он смотрел на Такако, разум напоминал ему об истине, с которой сердце не могло смириться. Такако никогда не выйдет из этой комнаты живой. От этой мысли Рю вновь оказался на грани, все перед глазами заволокло красной пеленой.

– Такако, мне так жаль, так жаль – из-за всего.

Такако смогла открыть глаза и посмотреть на него. Она чуть дернула челюстью, пытаясь сформировать слова, но изо рта лишь вытекла струйка крови. Губы шевельнулись, но Рю не мог ничего разобрать. Он не был уверен, что она вообще пытается что-то сказать. Юноша наклонился ближе.

– Такако, я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, и мне очень жаль, что так вышло. Я только хотел, чтобы ты была счастливой.

Такако улыбнулась и, казалось, потратила на это все силы.

Значит, он все-таки пришел. Такако не удивилась. Рю был именно таким человеком. Он никогда не сдавался, всегда пытался все исправить. Он не трогал ее, и за это Такако была ему благодарна. Все причиняло боль. Если бы он попытался что-то сделать, она бы сдалась. Теперь она была готова, и тьма туманила ее зрение. Она не хотела умирать, но была готова к смерти. Она снова увидит свою семью. Такако пыталась сказать Рю, что все в порядке. Она простила его. Он был ей дорог, и ей было хорошо, но она не слышала собственного голоса.

Оставалось надеяться, что Рю ее услышал. Сквозь туман своих мыслей и боль она снова услышала его голос. Он говорил, что любит ее. Просил прощения – снова и снова.

А потом она уже не могла больше сосредоточиться на его голосе. Такако слышала, как он говорит, но слова напоминали жужжание мухи над ухом. Боль тоже прошла. Это было приятно.

В конце концов она поняла, что