Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

условием, что его место больше не будет замещаться. Так же поступили в 1401 г. с Николя дю Боском, епископом Байё и советником Палаты счетов: он был оставлен сверх штата «пожизненно», поскольку был «стар и слаб зрением»; кроме того, еще семь человек остались на своих должностях, лишь две из которых подлежали после их смерти замещению[1472]. Точно так же поступили при очередном сокращении численности должностей в Монетной палате в 1408 г.: желая восстановить «древний» (d'ancienneté) состав в четыре человека при работающих ныне шести, решено было не занимать две должности, которые со временем освободятся. Такое решение обосновывалось тем обстоятельством, что все нынешние служители «являлись добрыми и состоятельными и долго служат»[1473]. Аналогичным образом в кабошьенском ордонансе оба президента-клирика Следственной палаты Парламента оставлены были на должностях пожизненно (leurs vies durans), однако по смерти или иной причине появления вакансии, одна из них больше не замещалась[1474]. В Палате счетов в Дофинэ секретарь «вследствие старости и немощи» уже не мог исполнять свои обязанности, но Карл VII оставил его на посту, который после его смерти приказал не замещать[1475].

Во всех этих казусах речь идет о фактическом назначении пожизненного жалованья без его формального дарования (возможно, из-за недостаточной выслуги лет), апеллирующим к долгой службе, нередко влекущей потерю сил и здоровья, как к законному основанию для такой привилегии.

Существовали и иные формы поощрения верных, но немощных служителей. Их не только выводили за штат и сохраняли пожизненно жалованье, но и, напротив, увеличивали число должностей в угоду старым и немощным чиновникам. Указ от 22 июня 1394 г. фактически отстранил от должности советника Палаты счетов вследствие «его слабости и немощи» и передал его функции аудитору той же палаты, однако с тем условием, что тот останется на своем жалованье и получит жалованье советника только после его смерти[1476]. Аналогичным образом Рауль д'Окетонвиль сменил на должности генерала-советника по налогам на войну Филиппа дез Эссара, чьи «великие старания и труды на службе и преклонный возраст» не позволяли уже осуществлять должностные обязанности[1477]. Очередной указ об улучшении работы Палаты счетов упоминал о трех советниках, «которые долго служили… и вследствие преклонного возраста, старости и слабости теперь не могут служить»; им назначили внештатное пожизненное жалованье, но без сохранения других привилегий[1478]. Несколько иначе поступили с четырьмя престарелыми мэтрами счетов: на их место определили других, а им повысили пожизненный пенсион[1479]. В Монетной палате Гийом Форе был назначен сверх штата на место Жана Ле Марешаля, который «так немощен из-за преклонного возраста и слабости», что не в состоянии заниматься делами[1480]. Эти эпизоды объединяет и еще одно обстоятельство: все они касаются финансовых ведомств, где численность штатных должностей «держалась» на минимальной отметке, а объем работы непропорционально возрастал.

На данном этапе становления института службы короне Франции появление пожизненного жалованья закрепляло фактическую несменяемость и гарантировало материальное положение чиновника, долго и верно прослужившего. При этом с самого начала оно подразумевало его дополнительное вознаграждение, так что он мог извлекать выгоды от исполнения других поручений и служб. Именно об этом речь шла в первых же упоминаниях о пожизненном жалованьи[1481]. Позднее, за особые заслуги король мог вознаградить пенсионом в виде должности. Так, Моршен приводит формуляр королевского письма, где в качестве компенсации за «величайшие и похвальные услуги» против «англичан наших извечных врагов и противников» давалось место сенешаля Берри, но поскольку милость была оказана шотландцу Томасу Ситону, то речь шла не об исполнении им обязанностей, а о назначении ему «пожизненного пенсиона», соответствующего этому жалованью[1482]. Людовик XI также даровал особое разрешение Гийому де Корби, выходцу из потомственной династии королевских чиновников, совмещать два поста — советника Парламента в Париже и президента Парламента в Гренобле[1483].

Но главное, это полученные права распоряжаться своей должностью. Поскольку пожизненное жалованье выплачивалось вне зависимости от того, работал чиновник или нет, а его функции требовали исполнения, ему надлежало со временем подобрать себе «помощника», заместителя, который таким способом входил в орбиту корпорации и со временем претендовал на место, уже имея служебный опыт[1484]. Такая ситуация отражена в приведенном выше указе от 22 июня 1394 г., когда аудитор Палаты счетов должен был исполнять функции мэтра-советника до его смерти, после чего автоматически занять его место. Ясно, что этот помощник был подобран самим стареющим чиновником или его коллегами, а королевский указ лишь легализовал этот выбор. И это стало первой формой частноправового распоряжения должностями: пожизненное жалованье ускоряло процесс апроприации чиновниками должностей, которыми они сами и распоряжались, считая это законной компенсацией за долгую и безупречную службу.

О праве чиновников с пожизненным жалованьем самим распоряжаться должностями косвенно свидетельствует ордонанс от 8 июля 1369 г., где «доброй славы» сержантам Шатле, подпавшим под сокращение, разрешалось остаться пожизненно на должностях; однако эти должности не могли быть замещены после их смерти[1485]. С более массовым распространением такой практики короной предпринимались попытки поставить ее под контроль. В указе от 14 июля 1410 г. объявлялось, что отныне, если какой-то чиновник «по старости, болезни, слабости и другим препятствиям» не сможет исполнять службу в Парламенте или в Палате счетов, он не сможет сам подбирать себе «заместителя» (subroguez), но только король по согласованию с Советом[1486]. О необходимости получить от короля право на распоряжение должностью свидетельствует формуляр Моршена: речь идет о письме, позволяющем в виде особой королевской милости совмещать одному чиновнику две несовместимые должности — королевского судьи (juge mage) в сенешальстве Керси и советника Парламента в Тулузе — в виде вознаграждения за особые услуги и долгую службу, причем разрешается самому чиновнику подобрать заместителя для должности судьи в Керси, но «на свой счет и риск» и «персону состоятельную и подходящую»[1487].

Как видим, право чиновника самому распоряжаться должностью было легитимировано долгой и безупречной службой, с одной стороны, и подбором им заместителя в согласии с выработанными к тому времени бюрократическими критериями отбора на королевскую службу — с другой, что возвращает на новом витке частноправовой элемент в сферу комплектования[1488].

Логично вытекающей из этого права формой легального распоряжения чиновниками своими службами стал институт уступки должности (resignatio in favorem): как и принцип несменяемости чиновников, он был взят из канонического права бенефициария при жизни, не позднее чем за 40 дней до кончины, и бесплатно назвать своего преемника[1489]. Вписываясь в общий процесс клерикализации королевских служб, этот институт также изначально оправдывался защитой администрации от