Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки - Райт Роберт

Евиониты были не единственным источником многообразия христианства. Поскольку арабский мир поддерживал торговые связи не только с византийской Сирией на севере, но и с Персидской империей на востоке, ему были знакомы сторонники «несторианства» — христиане, которые верили, что Христос, несмотря на божественность, был в большей мере человеком, чем допускали римские или греческие христиане. В Персии манихейцы считали Иисуса пророком, но не божеством. Кроме них, были сирийские, более ортодоксальные христиане. Словом, ассортимент «христианских» верований был широк[996].

Собственно говоря, и арабские иудеи во времена Мухаммада могли соответствовать любой части иудейского спектра — от евангелического апокалиптизма до умеренного консерватизма[997]. Мекка VII века была сродни современному миру, в ней соприкасались разнообразные культуры, со временем создавались условия для творческого синтеза. Стремление анализировать Коран, разделяя аудиторию Мухаммада на «христиан», «иудеев» и «язычников», принижает культурную сложность эпохи и утонченность политического испытания, с которым столкнулся Мухаммад.

Все это могло бы объяснить в противном случае кажущийся загадочным факт, что в Медине Мухаммад продолжает добиваться преданности христиан и в то же время осуждает «христианскую» теологию более явно, чем в Мекке. Здесь он впервые отвергает учение о Троице, так и называя ее. «Не говорите: „Троица!“» — советует он последователям Иисуса[998].

Однако даже в этой суре, отказывая Иисусу в статусе Бога, Мухаммад подчеркивает его особое положение, называет его Мессией и ссылается на Евангелие от Иоанна, где Иисус назван воплощением божественного Логоса, «Слова». «Люди Писания, — говорит Мухаммад, — Мессия Иса (Иисус), сын Марьям (Марии), является посланником Аллаха, Его словом, которое Он послал Марьям (Марии), и духом от Него». Мухаммад также восхвалял христианские добродетели; Бог, согласно Корану, дал Иисусу евангелие и «в сердца тех, которые последовали за ним… вселил сострадание и милосердие»[999].

Даже если бы Мухаммад смог убедить таким способом христиан, перед ним все равно стояла бы проблема. Он называл Иисуса Мессией, а иудеи придерживались того мнения, что пришествия Мессии еще не было. Если Мухаммад действительно стремился, как порой кажется, создать общий религиозный фундамент для христиан и иудеев, а затем назвать этот фундамент «исламом», он выбрал нелегкую задачу.

Вдобавок положение осложнял неудобный вопрос о конкретном характере отношений между христианами, иудеями и Мухаммадом. Да, Мухаммад был готов запретить мусульманам есть свинину, наставлять их молиться, повернувшись в сторону Иерусалима, и даже праздновать Йом Киппур. Да, он соглашался признать непорочное зачатие Иисуса, называть его Словом и Мессией. Но в конечном итоге он стремился к тому, чтобы иудеи и христиане приняли его религию, признали, что все их писания, хоть и священные, были прелюдией к Корану, что их пророки, несмотря на все их величие, были предтечами самого Мухаммада. Любое слияние религий, которое представлялось ему, вовсе не было слиянием на равных.

Авраамическая инверсия

Условия этого слияния можно увидеть в вопросе об Аврааме. Мухаммад признавал библейские притязания на то, что Бог исторически явился Аврааму как единственный истинный бог. И соглашался с библейским заявлением, что израильтяне ведут свой род от Авраама. Казалось бы, в итоге израильтяне, а значит, иудаизм, должны оказаться у истоков авраамического генеалогического древа. Но Мухаммад излагал историю Авраама так, что напрашивалось другое толкование, которое отводило центральное место исламу и арабам.

МУХАММАД ИЗЛАГАЯ ИСТОРИЮ АВРААМА ТАК, ЧТО В НЕЙ ОТВОДИЛОСЬ ЦЕНТРАЛЬНОЕ МЕСТО ИСЛАМУ И АРАБАМ

В библейском предании об Аврааме всегда присутствовало скрытое примечание об относительном статусе израильтян и арабов. Кочевые бедуинские племена, населявшие Аравийский полуостров вблизи Израиля, называли измаилитскими, потому что они считались потомками Измаила. Библейские описания Измаила — это, по сути дела, описание измаилитов, арабов, известных древним израильтянам.

Каким же был Измаил с точки зрения израильтян? Хорошая новость для Измаила заключается в том, что он бы потомком Авраама. Плохая — в том, что он был сыном Авраама от рабыни Агарь. Поэтому он занимал более низкое положение, чем сын Авраама Исаак, рожденный женой Авраама Сарой, предок израильтян.

Однако это не сулило арабам ничего хорошего в отношении положения в обществе, вдобавок следует учесть обстоятельства рождения Измаила. Согласно Книге Бытия, Сара прогнала Агарь в пустыню, где та одна должна была родить своего ребенка. Позднее в той же пустыне Сара оставила ее ребенка. Ангел предсказывает ему судьбу так, что отнюдь не способствует благосклонности израильтян к арабам: «Он будет между людьми, как дикий осел; руки его на всех, и руки всех на него»[1000].

Естественно, Мухаммад стремился представить отца арабов Измаила в более лестном свете. При этом ему не пришлось даже прокладывать принципиально новый путь. Ибо существовал второй библейский взгляд на Измаила, более приемлемый для мусульман, вплетенный в Еврейскую Библию наряду с первым. Это сделал автор или авторы источника Р, который, как мы уже видели, отражал цели Персидской империи по окончании Вавилонского пленения. Согласно описанию Измаила в источнике Р, царь Кир желал, чтобы его израильские подданные жили в мире со своими арабскими соседями, питая взаимное уважение. (Это логичное стремление. Злейшим врагом Кира в этом регионе был Египет, меньше всего ему требовалось, чтобы бедуины Аравийского полуострова объединились со своими египетскими соседями против его империи.)

Различие между доизгнанническими и послеизгнанническими представлениями Библии об Измаиле, согласно источнику Р, настолько кардинальны, что библейское повествование, если читать его внимательно, балансирует на грани бессвязности. В написанном до пленения стихе Сара, неспособная иметь детей, убеждает Авраама (Аврама) взять в наложницы египтянку Агарь: «Войди же к служанке моей: может быть, и я буду иметь детей от нее». Но в последующих стихах, написанных после пленения автором источника Р, Агарь не просто наложница — она «жена» Авраама, полигамный брак совершается с благословения Сары. И если в доизгнанническом стихе Агарь рожает одна в пустыне, то источник Р подразумевает присутствие рядом Авраама, ибо именно Авраам нарекает новорожденного Измаилом[1001].

Что же касается доизгнаннического пророчества ангела, по которому Измаил «будет между людьми, как дикий осел», — согласно источнику Р, сам Бог возлагает на него более возвышенные надежды. Авраам просит Бога присмотреть за Измаилом, и Бог отвечает: «Я благословлю его, и возвращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и Я произведу от него великий народ»[1002].

Даже в источнике Р арабы не совсем ровня израильтянам. Сразу же после добрых слов об Измаиле Бог говорит: «Но завет Мой я поставлю с Исааком, которого родит тебе Сарра в сие самое время на другой год». Следовательно, Исаак, прародитель израильтян, а не Измаил, отец арабов, служит промежуточным звеном в завете с Богом. И все-таки даже если арабы не вполне израильтяне, эти два народа близки. Прежде всего, завет требовал, чтобы народ Бога, потомки Авраама, были обрезаны, если они мужского пола. И Измаил, согласно источнику Р, подвергся обрезанию, да еще в один день с Авраамом[1003].