Николай II. Отречение которого не было - Петр Валентинович Мультатули

что вся эта забастовка 23-го февраля была тщательно спланирована. Как опять-таки справедливо пишет Г. М. Катков, «причины забастовок всё ещё совершенно темны. Невозможно было массовое движение такого масштаба и размаха без какой-то направляющей силы»[787].

Давайте попробуем разобраться, кто же представлял эту направляющую силу в феврале 1917 года.

22 февраля 1917 г., то есть в день отъезда Государя в Ставку, к депутату Государственной Думы А. Ф. Керенскому явилась на приём группа рабочих Путиловского завода. Делегация сообщила Керенскому, что на заводе, подвергнутом в этот день локауту, затевается событие, которое может иметь далеко идущие последствия. Начинается какое-то большое политическое движение. Пришедшие на прием рабочие заявили, что считают своим долгом предупредить депутата об этом, так как они не знают, чем это движение кончится, но для них, по настроению окружающих их рабочих, ясно, что должно произойти что-то очень серьезное[788].

Интересно, что «рабочие» пришли не к Гучкову, общепризнанному лидеру оппозиции, не к Родзянко, председателю Государственной Думы, не к Милюкову, лидеру «Прогрессивного блока» — а к Керенскому.

Здесь следует пояснить то, что сообщили Керенскому пу-тиловские рабочие.

В феврале 1916 года на ряде военных заводов было введено временное государственное управление, ограничившее права пользования частных владельцев заводов, так называемый секвестр. На Путиловских заводах было выработано новое правление. Его председателем стал генерал-лейтенант флота А. Н. Крылов. Известный судостроитель Крылов был назначен на эту должность по рекомендации военного министра Поливанова и морского Григоровича[789]. Начальником Путиловского завода был назначен член правления генерал-майор Николай Фёдорович Дроздов. Генерал Дроздов был профессиональный артиллерист: окончил Михайловскую артиллерийскую академию, служил в артиллерийском комитете Главного артиллерийского управления. Этот генерал был самым тесным образом связан с начальником ГАУ генералом Маниковским, о котором мы уже писали. Напомним ещё раз, что писал о генерале Маниковском В. В. Шульгин: «Генерал Алексей Алексеевич Маниковский был талантливым человеком. […] В его руках казённые заводы, да и частные (например, мы отобрали у владельцев огромный Путиловский завод и отдали его в лен Маниковскому)»[790].

Н. Н. Яковлев писал, что «имя генерала Маниковского всегда открывало список военных, входивших в масонскую организацию»[791].

Мы помним, что заговорщики прочили Маниковского в диктаторы, мы помним также, что Маниковский был всецело на стороне заговорщиков. Не вызывает никаких сомнений, что генерал Дроздов находился в полном подчинении у Маниковского. Кстати, после большевистского переворота оба генерала дружно вступили в ряды РККА.

В связи с этим, очевидно, что вся ситуация с забастовкой и увольнениями на Путиловском заводе была искусственной и организована Маниковским и Дроздовым. Только они контролировали ситуацию на заводе, в том числе и революционные группы.

Но Маниковский и тем более Дроздов не могли действовать по своей инициативе, без руководящего политического центра. Тем более вряд ли, чтобы эти генералы направили толпы мятежников на военные объекты. Это должен был сделать всё тот же политический центр. И этот центр был в лице А. Ф. Керенского. В. В. Кожинов прямо пишет, что «Маниковский был масоном и близким сподвижником Керенского»[792]. Не случайно в октябре 1917 года Керенский назначит Маниковского управляющим военным министерством.

Интересно, что революционным главарям был хорошо известен план мероприятий военных властей на случай возникновения беспорядков. Социал-демократ А. Г. Шляпников в своих мемуарах пишет: «Нам было очень хорошо известно о приготовлениях царских слуг для борьбы на «внутреннем фронте». Нам передавали даже некоторые детали. У начальника Петербургского военного округа, генерала Хабалова, в его канцелярии «работал» жандармский генерал Гордон, обложенный картами и точными планами Питера. На картах он делал пометки с указанием о том, где, на каких отдельных улицах, перекрестках и т. п. должны быть поставлены полицейские части и пулеметы»[793].

Нельзя также не коснуться и роли председателя правления «Общества Путиловских заводов» А. И. Путилова. К февралю 1917 года Путилов, кроме председателя правления вышеуказанного общества, являлся директором Московско-Казанской железной дороги, председателем русского общества «Сименс-Шуккерт» (ныне завод «Электросила»), председателем Русско-Балтийского судостроительного общества и председателем правления Русско-Азиатского банка. К 1917 году этот банк имел 102 отделения в империи и 17 за рубежом. Его капитал равнялся 629 млн рублей.

Между тем именно нечистоплотная деятельность Путилова стала одной из главных причин, по которой на военных частных заводах было введено государственное управление. Вот что пишет по этому поводу О. Р. Айрапетов: «Принимая одной рукой значительные авансы в качестве заводчика, Путилов присваивал их другой рукой в качестве банкира»[794].

Путилов был членом масонской ложи. Но это не главное, а главное, что он был самым тесным образом связан с Бродвейским банкирским сообществом. Его представителем на Бродвее 120 был Джон МакГрегор Грант[795]. Членом банковского консорциума являлся Абрам Лейбович Животовский, родной дядя Льва Троцкого по материнской линии[796]. После Февральской революции Путилов активно способствовал финансовым потокам сначала в поддержку Керенского, а затем и большевиков.

Причастность ведущих финансовых кругов, как российских, так и зарубежных, к беспорядкам февраля 1917 года, видна из сообщений Охранного отделения. Оно сообщало, что в феврале 1917 года «40 высших членов финансового и промышленного мира приняли участие в собрании. Собрание это имело место в помещении правления одного крупного промышленного предприятия, с участием 3 или 4 представителей больших заграничных банков. Финансисты и промышленники постановили почти единодушно, что в случае нового займа они дадут деньги лишь народу, но откажут в этом нынешнему составу правительства»[797].

Напомним, речь идёт о займах, которые европейские и американские банки давали императорскому правительству для закупки вооружений. Следующий после февраля 1917 года заём, так называемый «Заём Свободы», был предоставлен Временному правительству банкирами США 14 мая 1917 года.

«Мирную» «голодную» демонстрацию нельзя было организовать без профессиональных руководителей. Именно эти руководители направляли толпы на военные заводы, стреляли в полицейских и солдат, громили управления контрразведки и охранных отделений. Эти боевики были, и их присутствие нашло своё отражение в мемуарной литературе. Вспомним уже цитируемые нами воспоминания генерала А. П. Балка. Он описывает английских офицеров, руководивших мятежниками. Но правильнее было бы сказать, что Балк видел людей, одетых в английскую форму. Кем они были на самом деле, сказать трудно. Кроме того, многие свидетели указывают на большое количество боевиков-евреев, одетых в русскую форму и плохо говоривших по-русски. Ещё в 1912 году один из лидеров Бродвейской группы Герма Лёб призывал «посылать в Россию сотни наемников-боевиков»[798].

Если мы вспомним об отрядах боевиков, созданных Шиффом и Троцким в январе 1917 года в Нью-Йорке, а также о частых сообщениях заграничного бюро Охранного отделения о засылке в Россию так называемых «американских анархистов», то можно предположить, что это именно они и принимали активное участие в