Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

состоянии держать дистанцию… Значит, кто-то должен уйти. – Келлан тяжело выдохнул и

заговорил быстро, закрыв глаза и на каждом слове толкая меня лбом. – Если все будет так,

Денни не пострадает. Ежели я уйду, он, может быть, и не спросит о твоем вранье. Но если ты

попросишь меня остаться, я останусь, и он в конце концов выяснит все, и мы его уничтожим.

Я знаю, что ты не хочешь этого. И я тоже, малышка.

Он вроде бы искренне произносил слова, которых явно не хотел говорить.

Меня пронзила боль, и я не смогла подавить рыдания.

– Но это невыносимо…

– Я знаю, малышка… – нежно поцеловал он меня. – Я знаю. Пусть поболит, ничего не

поделать. Мне нужно уйти, на этот раз навсегда. Если ты хочешь его, то с нашей историей

придется покончить. Это единственный способ.

Келлан снова поцеловал меня и отстранился, чтобы взглянуть мне в лицо. Глаза у него

были мокрые и страдальческие – наверное, как и мои. Он сунул руку в карман куртки и что-

то достал. Выставив кулак, другой рукой он осторожно разжал мою ладонь. Потом очень

медленно разомкнул свою и положил какой-то предмет мне в руку.

Сквозь туман я рассмотрела, что это было, – тончайшая серебряная цепочка. К ней

крепилась серебряная гитарка, в центре которой сидел округлый бриллиант весом не меньше

карата. Простой и великолепный – такое же совершенство, как и сам Келлан. Я сделала

порывистый вдох, не в силах вымолвить ни слова. Рука затряслась.

– Ты не обязана это носить… Я пойму. Я просто хотел, чтобы у тебя осталось что-то

на память. – Келлан склонил голову набок, смотря на мое заплаканное лицо. – Не хочу,

чтобы ты меня забыла. Я тебя никогда не забуду.

Я посмотрела на него, от боли едва способная говорить.

– Забыть тебя? – Нелепая мысль – как будто он не впитался в самую ткань моей

души. – Я никогда…

Не выпуская цепочки, я стиснула в ладонях его лицо.

– Я люблю тебя… Навсегда.

Он приник ко мне губами и крепко поцеловал. Музыка позади звучала в унисон с

моим сердцебиением. Я вновь усомнилась, что сумею отпустить Келлана. Ощущение

сильнейшей неправильности происходящего сохранялось. Как он может уйти после всего,

через что мы прошли, и как мне это пережить? Ломка от вечной разлуки обязательно

разорвет меня на куски. Я уже томилась по нему, хотя наши губы слились в поцелуе.

Мы берегли каждую секунду, покуда оставались вдвоем. Мне казалось, что страдание

вот-вот подкосит мои ноги. Вырвался всхлип, и Келлан крепче прижал меня к груди. Так не

должно быть. Я не смогу смотреть, как он уходит. Мне нужно было заговорить, подыскать

какие-то волшебные слова, способные его остановить… Но я понятия не имела, как это

сделать. Мне было ясно, что по завершении нашего поцелуя моя жизнь уже никогда не будет

прежней. Я не хотела, чтобы он завершался…

Но ничто не вечно.

Позади хлопнула калитка, и этот звук навсегда изменил мои воспоминания о

последнем светлом переживании наедине с Келланом.

Я в ужасе отпрянула и уставилась на него большими глазами. Он глядел на фигуру за

моей спиной, но я не могла заставить себя обернуться. Однако это было не обязательно. На

свете существовал лишь один человек, способный вызвать у Келлана сразу страх, сожаление

и чувство вины. Я задрожала всем телом.

– Мне очень жаль, Кира, – прошептал Келлан, не сводя глаз с калитки.

Денни как раз вступил в наш маленький круг частного ада, и пути назад не было ни

для него, ни для нас.

– Кира?.. Келлан?..

Мое имя прозвучало вопросом, Келлана – проклятием. Денни подступил ближе к

месту, где мы с Келланом поспешно расходились в стороны. На лице Денни угадывалось

смятение вкупе с яростью. Он видел эту излишне проникновенную сцену.

– Денни…

Я попыталась что-то сочинить, но не сумела и вдруг поняла: Денни солгал. Его

никуда не вызывали. Он все подстроил, проверяя нас… Мы проиграли.

Денни проигнорировал меня, в упор глядя на Келлана:

– Какого черта тут происходит?

У меня в голове пронеслись оправдания, с которыми мог выступить Келлан, но рот

мой приоткрылся от удивления, когда тот просто сказал Денни правду:

– Я поцеловал ее. Попрощался… Я уезжаю.

Увидев гневный огонь в темных глазах Денни, я подавила отчаяние, вызванное этим

заявлением.

– Значит, поцеловал? – Секунду мне казалось, что этим он ограничится, но Денни

выпалил: – Может, и трахнул?

И вновь я была шокирована выводом, который он сделал из простого признания

Келлана. Он все же был в курсе или как минимум подозревал что-то. Я посмотрела на

Келлана, безмолвно умоляя его солгать.

Он не стал.

– Да, – прошептал он, слегка поморщившись от грубости Денни.

Тот разинул рот, продолжая таращиться на Келлана. Казалось, что оба они вообще

забыли о моем присутствии.

– Когда? – резко прошептал Денни.

Келлан вздохнул:

– В первый раз – ночью, когда вы расстались.

Брови Денни взлетели вверх, а голос стал громче:

– В первый раз? И сколько же их было всего?

Я закрыла глаза, надеясь, что это просто кошмарный сон.

– Только два… – совершенно спокойно ответил Келлан.

Мои глаза раскрылись. Зачем он теперь-то врет? Но я поняла, наткнувшись на его

многозначительный взгляд. Наши последние дни, проведенные вместе, абсолютно не

сочетались со смыслом хамского вопроса Денни. Это была не ложь, а полуправда. Келлан

кое о чем умолчал, и у меня чуть потеплело на сердце, несмотря на ужас ситуации.

Келлан невозмутимо закончил мысль, вновь посмотрев на Денни:

– Но я хотел ее каждый день.

Очажок тепла в моей груди обратился в лед, а сердце болезненно сжалось. Я

полностью перестала дышать. Что он делает? Зачем говорит это Денни? Я, наверное, сплю.

Этого не может быть на самом деле. Этого и нет.

Все произошло так быстро, что у меня не было времени осмыслить случившееся.

Кулак Денни врезался в челюсть Келлана, и тот отшатнулся, попятился. Медленно

восстановив равновесие, Келлан выпрямился и вновь оказался лицом к лицу с Денни. Из

разбитой губы сочилась кровь.

– Денни, я не буду с тобой драться. Мне очень жаль, но мы не хотели тебя ранить. Мы

боролись… Мы держались изо всех сил, старались сопротивляться притяжению друг к

другу. – Келлан кривился лицом, душою страдая сильнее, чем телом.

– Ты старался? Старался не трахать ее? – взвыл Денни и ударил опять.

Все во мне требовало закричать, чтобы он прекратил. Тело призывало оттащить

Денни. Но я не могла пошевелиться и только тряслась от страха и ноющего холода,

пробиравшего до костей. Шок приморозил меня к месту. Разинув рот, как идиотка, я стояла и

молчала.

– Я отдал ради нее все! – Денни нанес новый удар.

Келлан не пытался ни защититься, ни дать сдачи. Напротив, после каждого удара он

обращался лицом к Денни, нечаянно или нарочно предоставляя тому наилучший угол атаки.

Кровь текла из ссадины на щеке, из губы и надбровья.

– Ты обещал, что пальцем ее не тронешь!

– Прости, Денни, – бормотал Келлан между ударами едва различимо для меня и,

очевидно, совершенно не слышно для разъяренного Денни.

Мне хотелось, чтобы Денни орал на меня, проклинал меня, бил – хотя бы возложил на

меня ту же ответственность за это безобразие, но все его бешенство сосредоточилось на

Келлане. Я перестала существовать для него. Внутри я рыдала и вопила, чтобы это

прекратилось, однако на деле стояла столбом.

В конце концов силы покинули Келлана, и он, задыхаясь, рухнул на колени. Синяя

футболка была заляпана кровью.

– Я верил тебе! – взревел Денни и в особом ожесточении опрокинул Келлана навзничь

ударом колена в подбородок.

Этого мне было не вынести. Реальность происходящего перестала укладываться в

сознании. Я видела сон, иначе быть не могло. Всего лишь кошмар, худший в жизни. Скоро я

проснусь. Но я все равно стояла молча, будто захваченная зыбучим песком.

Денни принялся пинать Келлана своими тяжелыми ботинками, матерясь при каждом

ударе. Один злобный пинок пришелся по его руке, сопроводившись тошнотворным хрустом,

который был слышен даже мне в моем ступоре. Келлан закричал от боли, но Денни не

унялся.

– Ты назывался моим братом!

Меня замутило. Тело безудержно тряслось. Слезы струились по щекам. Мир

пошатнулся. Не сошла ли я с ума? Может быть, я поэтому не могла ни шелохнуться, ни

позвать на помощь? Мне отчаянно хотелось оттащить Денни, ударить его, если придется, но

я лишь в ужасе слушала и стояла не шевелясь.