Птицы небесные. 3-4 части - Монах Афонский

— Хорошо, Санча, если вам с отцом Симеоном сделают визы, то все будем жить на Святой Горе. Только прошу вас, молитесь Матери Божией, чтобы Она нам помогала! А я позвоню батюшке…

Сердечно поблагодарив нашего заботливого доктора, я начал дозваниваться до Переделкино. Но там никто не поднимал трубку. Лишь на следующий день мне удалось дозвониться до отца Кирилла, который только что вернулся с обследования в клинике. Он поздравил нас с постригом и внимательно выслушал нашу новую идею о переезде на Афон с монахом Симеоном и послушником Александром.

— Дело это нелегкое, отче Симоне, ох, нелегкое… Но очень Богоугодное, да. Молитесь, молитесь Пресвятой Богородице, чтобы Она управила ваши дела! С Богом, с Богом, с Богом! Передай мои поздравления монаху Симеону… — голос старца звучал бодро и внушал уверенность в исполнении нашего предприятия, казавшегося нам невозможным и невероятным.

Затем, путаясь в кнопках, мне удалось дозвониться по домашнему телефону отцу Пимену.

— Отче, отец Кирилл благословил нам забрать на Афон монаха Симеона!

В трубке послышался треск, потом молчание.

— Алло! Алло! — закричал я, полагая, что связь оборвалась.

— Слышу, слышу, отец Симон! Мне все же кажется, что твой отец просто не доберется туда живым… Извини.

Голос в трубке был полон сомнения.

— Но доктор говорит, что на машине он сможет доехать, только самой машины нет! — в совершенном отчаянии сказал я.

— Ну, с машиной, думаю, можно помочь… — в раздумье ответил мой друг. — Вы сначала визы попробуйте сделать, а там посмотрим…

Воодушевленный новой переменой в своей жизни, отец захотел подышать свежим морским воздухом и попросил нас довести его до моря.

— Папа, ты не дойдешь даже до угла нашего дома, потому что ты очень слаб и весь опух от отеков! — воспротивился я.

Наши переговоры остановила Ирина Владимировна, которая продолжала заходить к нам в квартиру, чтобы периодически обследовать старика.

— У меня есть укрепляющие таблетки. Пусть их пьет отец Симеон. И старайтесь почаще ходить с ним на прогулки. Это очень хорошо, что он хочет на воздух. Но помните, что действие таблетки быстро заканчивается…

Наш старичок выпил таблетку и мы вывели его под руки на крыльцо. Увидев сидящих на лавочке старушек-пенсионерок, отец отстранил наши руки и, помахав старушкам рукой, бодро пошел по тротуару.

— Ну, отец Симеон, вы прямо молодец! — восхищенно воскликнул Санча.

— Саша, это лекарство так действует! Посмотрим, как он домой дойдет… — осторожно заметил я.

Обратно домой мы подтащили монаха Симеона под руки. Он был еще очень слаб. Действие таблетки закончилось, и он тяжело дышал от усталости.

— Папа, старушки на тебя смотрят! — попытался я подбодрить старика.

Но на соседок он даже не обратил внимания, когда мы поднимали его на крыльцо подъезда. В Адлер прилетел иеромонах Агафодор. Отца Симеона мы оставили под присмотром доброго Санчи, а сами, собрав в один пакет все документы и справки на получение виз, отправились в Москву. В окошке греческого консульства, куда мы подали документы, нам сразу же категорически отказали. Прежнего консула, который когда-то делал нам визы, уже перевели на другую работу в Афины. В то время как отец Агафодор и я, скорбя, сидели в углу, мимо нас прошел грек средних лет с папкой под мышкой. Постоял, повернулся и подошел к нам:

— Патерас, благословите! — он поцеловал у нас руки. — Вы с Агион Орос? Какие у вас проблемы?

Он взял у меня бумаги и внимательным цепким взглядом просмотрел их.

— У нас келья на Святой Горе. А теперь не можем оформить визы ни себе, ни больному престарелому отцу и сопровождающему его послушнику, которые едут с нами на Афон.

В наших словах прозвучала неподдельная скорбь.

— Меня зовут Эконому. Я помощник консула. Пройдемте в мой кабинет!

Этот добрый грек забрал наши документы и вышел, оставив нас в ожидании его возвращения. Он отсутствовал полчаса. Наконец дверь отворилась. Лицо нового знакомого сияло улыбкой.

— Вот ваши паспорта. Сделал вам визы на год.

Мы наперебой благодарили господина Эконому, работника греческого консульства, неожиданно пришедшего к нам на помощь, словно вестника Божия. Со списком всех его родных, который он вручил нам на литургийное поминовение, мы вышли из здания, не веря своему счастью. Москву заливало яркое мартовское солнце. Воробьи купались на мостовой в лужах оттаявшего снега, в которых дробилось синее небо. В наших душах веяло молодостью, счастьем и ожиданием чего-то самого лучшего в нашей жизни, чему мы не могли найти слов. Игумен Пимен, просматривая визы в наших паспортах, тоже не верил своим глазам:

— Надо же! Все визы на целый год получили… Вот как Бог помогает по молитвам старца! Я тут поговорил с одним человеком, генеральным директором фирмы «Арбат Престиж». Его зовут Владимир Некрасов. Этот человек ездит на Афон и помогает Ивирону. Он пожелал увидеть вас и поговорить.

На машине монастырского подворья мы подъехали к зданию офиса фирмы. Охрана пропустила нас, и мы оказались в кабинете у директора. Моложавый мужчина лет сорока, полноватый, скромно одетый в простой серый костюм, по виду верующий, взял у всех нас благословение и представился:

— Владимир.

Мы назвали свои имена. Несколько минут все молчали.

— Расскажите, что у вас за нужда и чем я могу вам помочь? — спросил владелец фирмы, откинувшись на спинку кресла.

Я кратко рассказал суть проблемы. Пока я говорил, директор изучал нас, посматривая искоса и что-то чиркая в записной книжке.

— Ваша проблема мне ясна. Я сам езжу на Афон помолиться и поэтому с радостью готов помочь. Предлагаю приобрести машину «Нива», класса «Фургон».

— А до Греции она доедет? Маршрут у нас длинный — через всю Турцию, — настороженно спросил я.

— Думаю, доедет, — засмеялся наш благодетель. — Можете ее доукомплектовать за счет фирмы. Будете на Святой Горе, поминайте меня…

Владимир вырвал из блокнота лист бумаги.

— Вот, я написал вам имена родных. Кстати, я сам собирался пойти в монахи в один Афонский монастырь. Но что делать со всеми этими людьми, которых я обеспечиваю работой? — в недоумении он развел руками.

— Понимаем, понимаем… — с сочувствием сказал я. — И очень вам благодарны… Если бы не вы…

— Не стоит благодарности. Во славу Божию! Во славу Божию… — директор любезно проводил нас до двери. — Поклон от меня Святой Горе и Иверской иконе Матери Божией…

Через несколько лет, как нам сообщили, фирма «Арбат Престиж», к сожалению, полностью разорилась, а генеральный директор так и не стал монахом, насколько мне известно. Но благодарны мы ему и по сей день, это был первый человек, так щедро и без-корыстно взявшийся помочь нам на этом нелегком этапе. Игумен Пимен провожал нас, подарив мне на радостях мобильный телефон, на который я смотрел с некоторым ужасом, как на отступление от монашеской аскетики.

— Симон, будешь со мной на связи. Дай Бог, встретимся на Афоне! Ангела хранителя вам в пути. Отец Агафодор, ты — водитель молодой, будь осторожен! — крикнул он нам вдогонку, когда мы выезжали из гаража монастырского подворья, закончив все дела с подготовкой «Нивы» в дорогу.

За сутки мы благополучно доехали до Сочи. В окнах домов уже зажглись мягкие, уютные огни. Справа билось о волнорезы знакомое милое Черное море, где ожидали нас изволновавшиеся монах Симеон и послушник Александр.

— Сын, а что там будет у нас в Греции? — расспрашивал взволнованный и радостный отец. — Где мы будем жить?

— Русский монастырь обещал нам древний скит Ксилургу XI века. У нас там будет своя церковь и дом, красивое место с виноградником и огородом! Тебе там понравится, папа, — объяснял я с энтузиазмом.

— И это хорошо, и это хорошо… — повторял монах Симеон, довольный успешным началом нашего предприятия. — Но, все-таки, люди есть люди… Отрекался Шарик от кости, а когда кость кинули, всех загрыз…

— Ты это к чему, папа? — недоумевал я.

— Насчет красивого места, сын…

Мы с отцом Агафодором переглянулись. Тот пожал плечами. А лицо Санчи безмолвно выражало радость по поводу предстоящего путешествия. Первое время монаху Симеону было трудно перейти на монашеский распорядок. Он привык ужинать вечером и мне приходилось то и дело поправлять отца.

— Папа, монаху нельзя есть вечером!

— А что можно?

— Можно просто сок выпить или же тебе, как пожилому человеку, разрешается кислое молоко, если не в пост…

— Понял, сын. Будем перестраиваться…

Приехав поздно вечером из гаража, где нашу «Ниву» готовили к долгой и нелегкой дороге, я застал отца, заканчивающего свой ужин: борщ и картофель с селедкой. Увидев меня, он весело сказал:

— Ну, где там твое кислое молоко? Давай его сюда!