Прекрасные создания - Кэми Гарсия

— Так вы, значит, вампир.

— Абсолютно точно — нет, — он рассердился. — Весьма обыденный домысел, нелепое клише, и совсем нелестное. Вампиров не существует. Ты, наверное, еще и в оборотней веришь, и в инопланетян. Всему виной телевидение, — он глубоко затянулся сигарой. — Жаль тебя разочаровывать, но я Инкуб. Уверен, рано или поздно Амари рассказала бы тебе все сама, раз уж она задалась целью раскрыть все мои секреты.

Инкуб? Я даже не знал, стоит ли мне бояться. Должно быть, я выглядел озадаченным, так как Мэйкон был вынужден уточнить.

— От природы джентльмены вроде меня наделены определенными способностями, но эти способности проистекают из нашей силы, которую мы должны регулярно пополнять.

Меня немного насторожило то, как он произнес слово «пополнять».

— Что значит «пополнять»?

— Мы питаемся, за неимением лучшего определения, Смертными, чтобы восполнить наши силы.

Комната начала раскачиваться. Или может это Мэйкон раскачивался.

— Итан, присядь. Ты мертвенно-бледен, — Мэйкон подошел ко мне и направил меня к краю кровати. — Как я и сказал, я использую слово «питаться» из-за отсутствия подходящего эквивалента. Только Кровавые Инкубы питаются кровью Смертных, и я не один из них. И хотя мы с ними являемся Лилум — теми, кто обитают в Абсолютном Мраке — я нечто совершенно иное. Я забираю лишь то, что у вас, Смертных, в избытке, что вам даже не нужно.

— Что именно?

— Сны. Мелкие фрагменты и обрывки. Идеи, желания, страхи, воспоминания — вы даже не замечаете их отсутствия.

Слова нараспев слетали с его языка, будто он читал заклинание. Я изо всех сил старался переварить услышанное, понять, что он говорит. Но до меня доходило как через толстый слой ваты.

Но потом меня осенило. Я почувствовал, как кусочки мозаики, щелкнув, легли на свои места.

— Мои сны… Вы воровали их части? Высасывали их из моей головы? Поэтому я не могу вспомнить сон целиком?

Он улыбнулся и затушил сигару в пустой банке из-под колы, стоящей на моем столе.

— Виноват, признаю. За исключением «высасывания». Не самое политкорректное выражение.

— Если это вы высасываете… воруете мои сны, тогда вы знаете все остальное. Вы знаете, что происходит в конце. Скажите нам, тогда мы сможем это предотвратить.

— К сожалению, не могу сказать. Те отрывки, что я забрал, я выбрал намеренно.

— Почему вы не хотите, чтобы мы знали, что произойдет? Если мы будем знать окончание сна, возможно, мы сумеем предотвратить его события.

— Думается мне, ты и так уже слишком многое знаешь, хотя у меня до сих пор нет полного понимания…

— Хватит говорить загадками. Вы не перестаете повторять, что я могу защитить Лену, что у меня есть сила. Так почему вы не скажете мне, что, черт возьми, происходит на самом деле, мистер Равенвуд, потому что я устал и сыт по горло всеми отговорками.

— Я не могу сказать тебе того, чего сам не знаю, сынок. Ты для меня своего рода загадка.

— Я не ваш сын.

— Мельхиседек Равенвуд! — голос Аммы зазвенел набатом.

Мэйкон слегка утратил свое самообладание.

— Как ты смеешь входить в этот дом без моего позволения! — она стояла в банном халате, держа в руках длинную нить четок. Если бы я не знал, то подумал бы, что это ожерелье. Амма гневно затрясла амулетом, сжимая его в кулаке. — У нас с тобой соглашение. Для тебя вход в этот дом закрыт. Занимайся своим грязным делом в другом месте.

— Амари, все не так просто. Мальчик видит кое-что в своих снах, и это опасно для них обоих.

В глазах Амма сверкнула ярость.

— Ты питаешься моим мальчиком?! Ты это хочешь мне сказать? Теперь я должна почувствовать облегчение?!

— Успокойся. Не воспринимай все так буквально. Я лишь стараюсь защитить их обоих.

— Я знаю, что ты делаешь и кто ты такой, Мельхиседек, и в свое время предстанешь перед дьяволом. Не приводи это зло в мой дом.

— Я давно сделал выбор, Амари. Я боролся с сутью, уготованной мне судьбой. Я борюсь с этим каждую ночь своей жизни. Но я не Темный, до тех пор пока ответственен за жизнь и судьбу ребенка.

— Это не меняет твоей сущности. Здесь у тебя нет выбора.

Глаза Мэйкона сузились. Было очевидно, что договоренность между ними весьма деликатна, и что он рисковал нарушить ее своим приходом сюда. Интересно, в который раз? Понятия не имею.

— Почему вы просто не скажете мне, что происходит в конце этого сна? Я имею право знать. Это мой сон.

— Это могущественный сон, волнительный, и Лене не нужно видеть его. Она не готова к этому, а между вами существует эта необъяснимая связь. Она видит то же самое, что и ты. Так что ты можешь понять, почему я забрал концовки.

Внутри меня кипела злость. Я был так зол, даже злее чем, когда миссис Линкольн выступала перед дисциплинарным комитетом и нагло врала о Лене, злее чем, когда я нашел тысячи страниц, исписанных каракулями, в кабинете отца.

— Нет, не понимаю. Если вы знаете что-то, что может помочь ей, почему вы не расскажете нам? Или просто прекратите свои джедайские игры с моими снами и разумом и позволите мне самому все увидеть.

— Я просто пытаюсь ее защитить. Я люблю Лену, и я бы никогда…

— Знаю, я это уже слышал. Вы бы никогда не сделали ничего, что бы навредило ей. Однако вы забыли сказать, что не делаете ничего, чтобы помочь ей, тоже.

Он стиснул зубы. Теперь он был зол, я уже научился это распознавать. Но он не вышел из себя, ни на секунду.

— Я пытаюсь защитить ее, Итан, так же как и ты. Я знаю, ты беспокоишься о Лене, и ты действительно предоставляешь ей своеобразную защиту, но есть вещи, которые ты не можешь видеть в данный момент, которые мы не можем контролировать. Однажды ты поймешь. Ты и Лены — вы просто слишком разные.

Разные виды. Так написал другой Итан в своем письме к Женевьеве. Я все прекрасно понял. Ничего не изменилось за прошедшие столетия

Его глаза потеплели. Я подумал, что он пожалел меня, но причина была в другом:

— В конечном счете, это будет твоя ноша. Она всегда выпадает на долю Смертных. Поверь мне, я знаю.

— Я не верю вам, и вы ошибаетесь. Не такие уж мы и разные.

— Смертные. Я завидую вам. Вы думаете, что способны все изменить. Остановить вселенную. Разрушить то, что было создано задолго до вас. Вы такие прекрасные создания, — он говорил со мной, но уже как будто не обо мне. — Прошу прощения за вторжение. Оставляю тебя наедине с твоим сном.

— Просто держитесь подальше от моей комнаты, мистер Равенвуд. И подальше от моих снов.

Он развернулся в сторону двери, что меня немного удивило. Я ожидал, что он уйдет тем же способом, что и вошел.