Оковы призрачных вод (СИ) - Ллирска Бранвена

— Оставь свою свиту в зале для гостей, Киэнн, — прогремело откуда-то с потолка. На этот раз пришельцев из Сенмага напугало куда меньше, только любопытно заозирались. Ну, что они, мегафонов не слышали, в самом-то деле? — Только ты, Ллевелис и твоя пленница.

Осведомленности главного волшебника Маг Мэлла Киэнн давно уже перестал удивляться. Эйтлинн сердито фыркнула:

— Я тоже имею право участвовать в ритуале, это и мой ребенок! Хватит этому засранцу меня оттирать!

В сущности она не так уж неправа. Но оставлять Рико и Мэдди на попечение одного лишь Снарга тоже не хотелось. Нет, скорее всего, ничего не случилось бы, особенно, если дать вервольфу четкие распоряжения, но…

— Слушай, Этт, я, конечно, могу вообще заставить его подтереться своим мнением и провести туда хоть всех шестерых, хоть еще шесть сотен любопытствующих, но нам же нужно получить результат, а не доказать свою правоту, да?

Фоморка вздохнула и обреченно плюхнулась в кресло. Киэнн прихватил поудобней все еще спящую собаку и кивнул Ллевелису:

— Пошли.

Эрме поджидал их в святая святых — своей алхимической лаборатории. Пламенно-рыжая шевелюра пикси густо посеребрилась нежданной сединой — похоже, проклятие Эйтлинн успело зацепить и его, волна все же докатилась. Ну, ему даже идет.

— Мое почтение, магистр. Что твой пациент?

Если мальчишка все же умер, выйдет по меньшей мере неловко.

— Ну, после того, как ты наконец решился, он поправился окончательно, — ухмыльнулся пикси, привычно театральным жестом сдернув завесу фит фьяты. — И, вероятно, даже проживет куда дольше того срока, что я определил ему первоначально.

Ребенок, бессовестно похожий на прежнего Ллевелиса во всем, кроме, разве что, пустого, бессмысленного взгляда и вялых, неуклюжих движений, сидел прямо на полу, расчерченном рунами и магическими символами, и, беззвучно шевеля губами, беседовал со старым орихалковым подсвечником. По правде сказать, тот и вправду немного напоминал антропоморфный подсвечник из какого-то мультика, которого Киэнн ни разу полностью не видел.

Зрелище слегка коробило, но от сердца все же отлегло. Надо думать, это обещает и куда более долгий век новообращенному вервольфу Рико. О том, что обретенного вторично сына Снарг и потеряет вторично, причем раньше, чем может представить, Киэнн, конечно, умолчал. Благо, ворги не слишком сообразительны.

— Он…

— Сумасшедший, — безжалостно констатировал Эрме. — Вероятно, от рождения. И ты знаешь, что магия это не лечит. Я работаю над этим и все еще рассчитываю найти средство, но пока результатов нет. К счастью, большую часть времени он бывает просто апатичен и погружен в себя. Любопытно, что предметы их орихалка его успокаивают.

— Ага. А… что будет, если отобрать у него те крупицы природы фейри, что достались при подмене? — несмело поинтересовался Киэнн, искоса поглядывая на бедолагу-мальчугана.

— Скорее всего, ничего хорошего. Он тут уже очень давно, сам знаешь. Нас реакцией, вероятно, не заденет, это же не ты и не я его сюда доставил, но для него это почти наверняка означает быстротечную и необратимую перминерализацию. И для его проводника тоже. Не знаю, конечно, насколько это тебя заботит.

Говнюк ты, Эрме, выругался про себя Киэнн. Да, меня заботит, мать твою за ногу!

— То есть ты рекомендовал бы производить действия ритуала в его родной вселенной?

Конечно не похоже на то — чего ради он тогда уже подготовил формулы для такового ритуала?

— Если ты интересуешься моим мнением, — лениво потирая массивный перстень с лингориумом проговорил пикси, — то я бы вообще порекомендовал от него отказаться. Или, если тебе все же так печет, выбрать нечто приоритетное: или физические характеристики, то есть внешность, сексуальную привлекательность и хороший метаболизм, или психику и некоторые особенности восприятия. Скажу тебе откровенно, первое у него, конечно, пострадало значительно больше второго, поскольку оператору первичного ритуала подмены было важнее добиться внешней трансформации. С другой стороны, внешние данные не столь критичны и ими, вероятно, разумнее пожертвовать. Думай. И лучше не оставляй выбор за незрелым индивидуумом, как ты это сделал с другим ребенком, не перекладывай на него ответственность за принятие важных решений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Киэнн поморщился. Шпионская сеть у рыжего наглеца по прежнему работает как надо. Только… А не пошел бы ты на большой троллий хрен, магистр?

— Знаешь, что я думаю по этому поводу, Эрме? Что навязывать разумному существу, судьба и чувства которого тебе небезразличны, свое предположительно правильное и мудрое решение, прикрываясь постулатом о его «незрелости» и «несамостоятельности» — самая мерзкая разновидность насилия.

Он привычно опустился на одно колено перед Ллевелисом и стал переводить с идиотского языка трактатов на внятный и обыденный:

— Лу, магистр Эрме утверждает, что безопасно и без вреда для остальных забрать у второго подменыша и вернуть тебе можно только что-то одно: или облик, силу, ловкость, выносливость, все такое, или чувства. Понимаешь? И еще он говорит, что чувств у тебя забрали не так много, но вернуть их может быть нужнее. Все-таки ты можешь снова стать сильным, ловким и выносливым просто своими же стараниями, без всякой магии, а…

Ллеу упрямо покачал головой:

— Хочу остаться немножко человеком. Как ты. Как Мэдди. Внутри. Пусть отдаст мое тело — его очень неудобное. Можно даже ему чуточку оставить чего-то от меня, а то… Плохое ему тело досталось. А Мэдди его любит.

Киэнн встал, сдерживая легкую дрожь.

— Незрелый, говоришь? Готовь ритуал, пикси.

— Так все готово, — ворчливо фыркнул тот. — Считай, я проделал почти всю работу за тебя.

— Ну, ты же знаешь, что я с легкостью приму услугу и не буду переживать об ответной? — ухмыльнулся Киэнн. — Мне мозоли не натрет.

Эрме холодно пожал плечами и взялся за дело. Киэнну поручил снять чары с Фьёльреанн — ее пассивного участия в ритуале, по словам магистра, было достаточно, так что будить не требовалось. Зато настойчиво рекомендовал обоих детей погрузить в сон: мол, перенесут процедуру менее болезненно. Однако Ллеу опять уперся рогом и заявил, что желает видеть, что именно с ним будут делать. Вот уж чего он точно не утратил, так врожденного упрямства. Есть в кого.

Но когда тонкая материя потекла под пальцами, звериной хваткой впиваясь в более плотную, и зрачки Ллеу расширились от боли так, что заслонили всю грязно-серую радужку, точно лунный диск в час затмения, Киэнн все же едва не пожалел о том, что не прислушался к словам алхимика. И что вообще позволил что-то менять, не оставил, как есть. Вот только отступать было снова некуда. Как обычно.

Ллеу это тоже понимал.

— Все в порядке, пап, — чуть слышно прошептали окровавленные, но уже знакомые, прежние губы, когда жуткая трансформация завершилась. — Я же фейри. Меня… так легко… не убить.

Киэнн судорожно прижал к себе златоглазого мальчугана:

— Хорошо, что мама не видела, да?

— Да, Лу.

— Теперь она будет рада. Я знаю, я ей такой не очень нравился.

— Что будешь делать с марой? И подменышем? — как всегда беспардонно влез Эрме.

Мальчик, которому и вправду оставили что-то неуловимое от сида на память, тревожно спал. Фьёль в сознание тоже так еще и не пришла. Можно, конечно, просто поручить кому-то другому сделать эту часть работы… Какой бы она не была.

— Ты не отдавай его… этому… уроду, — тихо попросил Ллевелис.

— Будь спокоен, Лу, урода ждет ад, и очень жаркий. — Киэнн скрипнул зубами. — И не только потому, что я обещал это твоей сестренке Мэд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пожалуй, никому он это доверять и перепоручать не станет. Один человек во вселенной сегодня точно умрет страшной смертью, и сладостью этого убийства Киэнн не намерен делиться ни с кем.

— Отвезу обоих в Сенмаг. И заставлю Фьёль опекать мальчишку. Как минимум поддерживать финансово. Годиков через десять, может быть, пересмотрю ее приговор. — Он перевел взгляд с бесчувственной мары на Эрме, и, сам поражаясь своему хладнокровию, граничащему с равнодушием, поинтересовался: — Ты знал, что она — мать Аинэке?