Оковы призрачных вод (СИ) - Ллирска Бранвена

Мэдди, конечно, тоже глядела во все глаза, но по-другому: с заурядной детской радостью и пищащим восторгом, вертелась, ахала, взвизгивала от изумления, тыкала пальцем во что-то невероятное и так и норовила вывалиться за борт.

— Она чокнутая, — невозмутимо уведомил Ллеу, в очередной раз поймав названную сестренку за мгновение до грядущего всплеска.

— А там есть крокодилы? — тут же поинтересовалась Мэдди. — Или эти, ну… сирены там какие-то, тритоны? Меня съедят?

— Я им съем! — усмехаясь, пригрозил Киэнн. И предупредительно кивнул: — Аванк может водиться. Здоровенная мохнатая рептилия с ядовитыми клыками. Но к нам он не подойдет. А уж никсы, фоссегримы и водяные лошадки тем паче не сунутся — ты же под моей защитой. Но в воду лучше все равно не падай. Мало ли…

Мало ли.

Маг Мэлл разбрасывал краденное золото Нибелунгов, так, словно оно ничего не стоило. Как будто за это ни ему, ни тебе ничего не будет.

Но сокровища драконов редко обходятся без проклятья в довесок. Неси, Грани, неси мою смерть из пустоши.

— Эй! Ты чего опять трагическую маску принца Гамлета напялил-то? — толкнула его локтем в бок Эйтлинн.

— Я? Да тебе показалось! — непринужденно соврал в ответ Киэнн.

Не поверила, конечно. Но промолчала. Это хорошо.

Отчего? — Да развидеть никак не могу. Уж не укрыт ли берег черным бархатом вороньих крыл? Не липнет ли тягучее гнойное кружево к малахитовым склонам? Не скалится ли в чумной ухмылке нукелави за спиной?

Не дрожит ли жидкий металл вместо ночной росы на согбенных в насмешливом поклоне травах?

— Я сказал в воду не лезть!

Чертова егоза! Недоглядел, когда девчонка успела вскарабкаться на длинное оперенное крыло чародейской ладьи, усевшись, как на карнизе крыши, и беспечно болтая ногами в пенной волне. Только не хватало, чтоб оттяпали по колено! Да не аванки, не крокодилы с акулами — сама вода. Поди угадай, что за дар принесло нынче потаенное сокровище фоморов.

Мэдди нехотя отползла от края и, едва на заставив Киэнна разом поседеть, изумленно уставилась на собственные ноги. Да еще и протяжно присвистнула:

— Ништяк! Рекомендую такую магию!

— Ч..что? — Киэнн тщетно прятал страх за негодованием.

Девчушка подобрала юбку и продемонстрировала тощие, бледные босые ножки. Как будто все пальцы на месте.

— У нее синяки сошли, — вполголоса проговорила над ухом Эйтлинн. — Все черные были.

Киэнн растерянно улыбнулся. В другое время — не в середине месяца Лунайсэ — удивляться бы никто не стал, от Весеннего Возвращения до Ночи Воющих Баньши воды Маг Мэлла с легкостью лечили не только ушибы и ссадины, но и раны посерьезней. Да только Ночь Баньши давно прошла…

— Весна вернулась до срока, — мелодично отозвалась на его мысли Эйтлинн. Так, словно певучие воды Ши-Ланэ пропитали собой и ее голос тоже. — Ты правильно сделал, мой волшебный король. И больше никому не придется умирать за других.

Тогда зачем я нужен? Какой во мне смысл?

Дурак ты, Киэнн. Ты же этого хотел. Грезил наяву — перестать быть необходимым, перестать быть сраным избранным, гребаным богом, спасителем местного разлива, перестать за все отвечать! Что ж тебе теперь не по душе?

Можешь хоть сейчас утопить свою Серебряную Плеть в водах Глэсс Кёрлагар — или теперь следует говорить: в водах Ши-Ланэ? — отправить на дно в лучших традициях королей, и — быть свободным! Просто, жить. Жить, не заморачиваясь, не боясь оступиться на каждом шагу, не думая о том, каких непоправимых последствий будет стоить Вселенной твоя ошибка. Сделаться крохотной, никому не интересной былинкой, соломинкой, влекомой беспечным потоком…

Где подвох? Или его действительно нет?

Фоморка с радостным криком оттолкнулась от резного хрустального дна ладьи и шустрой серебристой форелью прыгнула в воду. Сердце Киэнна вновь ушло в пятки. Да что ж вы все творите? Обезумели?

Вынырнула, улыбаясь, и, точно дева Рейна, уцепилась за правый борт, — прекрасная, как живое божество, мифическая праматерь Белисама. Серая паутинка морщин в уголках глаз, сплетенная тревогами и скорбью за две недели, растаяла как мираж.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Снимай ты уже свой траур, Дэ Данаан, хватит!

Киэнн вымученно улыбнулся:

— И правда, что и делать человеку, как не быть веселым. Пусть дьявол носит черное, а я буду ходить в соболях.

За спиной предательским выстрелом громыхнул новый всплеск.

— Лу! Нет!

Но чему Ллевелиса точно никогда не учили, так это слушать отца. Следом за Ллеу не замедлила бултыхнуться и маленькая оторва Мэдди. Так дальше пойдет, и я останусь в лодке один, даже полудохлая такса сбежит. Рико переводил вопрошающий взгляд с Киэнна на Эйтлинн, искоса поглядывая еще и на угрюмого Снарга. Киэнн едва ли не умоляюще покачал головой. Рико кивнул. Ну хоть у кого-то еще есть голова на плечах!

Лучше уж скажи: хоть для кого-то ты все еще вроде как авторитет. Да еще и не слишком заслуженно.

Купальщики выбрались из реки обратно на борт, только когда из-под стеганого жемчужными нитками темно-лилового одеяла выполз многоглавый змей, в коего за три прошедших Бельтанэ обратилась серебряная спица Бельскернира. Отданный во власть Хюмира и его собратьев-ётунов, прежний фамильный замок королей рос, как грозовая гряда на горизонте — стремительно, непринужденно и угрожающе. Ныне громадина расползлась, соединив собой оба берега озера Ллин Гвендиад, с востока на запад, и походила уже едва ли не на целый город. В подножии замка его предусмотрительные архитекторы проложили две пары ажурных тоннелей, чтобы не перекрывать дыхания реке, и каждый из четырех открывал восхищенному взгляду путника свой ни на что не похожий сон наяву. Даже Мэдди притихла, зачарованная.

А потом река помчалась навстречу сорвавшейся с тетивы стрелой, бросая в лицо белые совиные перья сверкающей пены. Вода уже не шептала под тревожные всхлипы ветра, а карабкалась по его гулким ступеням ввысь ликующим королем. И все так же не спешила кровоточить серебристым ядом. Может, и правда пора отменять траур? Сделалось даже неловко и стыдно за то, что запретил Рико окунаться в волшебные воды. Ему бы, наверное, тоже пригодилось…

Киэнн вел ладью к неверным землям блуждающих огней, к сокрытой обители магистра Эрме, все еще надеясь вернуть сыну не только дом и магию, но и прежний облик. А для этого нужно застать в живых подменыша по имени Микки и провести обратный ритуал с безупречной точностью. В своей руке и своем мастерстве Киэнн был не то чтобы полностью уверен.

Весть алхимику он, конечно, послал почти сразу. И даже получил ответ: как всегда, экстравагантный, на этот раз — в облике разверзшего гранитные уста и обретшего голос прибрежного утеса. Ну и, конечно же, привычно пренебрежительный: «С возвращением, юноша. Постарайся не сильно натоптать в прихожей». Обоих земных детей это лицедейство порядком испугало, пришлось объяснять. Особенно забавно было отвечать на вопрос: великан ли этот волшебник. Можно было, разумеется, заодно затребовать у зануды Эрме якорь для портала, или даже забросить самому, уже без спросу. Но не хотелось. После двух с лишним недель бесконечной погони за тенью наслаждением была даже сама возможность не мчаться никуда сломя голову, не считать проклятые секунды…

Тол Луинд грезила терпким морошковым рассветом, когда хрустальная тень острым лебединым клювом располосовала лазурную кожу ее заводей. А потом объятья сырых берегов стали слишком тесными даже для юркой, почти невесомой колдовской ладьи. И Киэнн оставил ее у излучины реки, и простелил морозную дорожку через топь, сверкающую и чуть шершавую, как длинный белый язык невидимой кошки. Босоногой Мэдди пришлось сплести из иллюзий меховые полусапожки — идти по «кошачьему языку» было немного зябко, а свою старую разорванную обувь девочка выбросила еще на берегу Мичигана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С порога пахнуло едкой мандрагорой и сладким дурманом, точно сдобой из булочной.

— Эрм! Это мы, не обрушивай на нас десять казней египетских, ладно?

С него станется.