Ловушка для героя - Михаил Исаков

Это была вторая попытка женщины освободиться. Первый раз она только кричала, стараясь превратить невнятное мычание забитого кляпом рта в просьбу о помощи. Не вышло, конечно. Человек, позвонивший в дверной звонок, ушел, не дождавшись ответа. А они продолжали раскачиваться в подвешенном состоянии.

"Погладить ее что ли?"

Идея показалась заманчивой, даже если принять во внимание, что она снова начнет сопротивляться. Но в этом брыкании было нечто притягательное. Более того, это нечто было настолько притягательным, что Сашка начал подумывать о своих скрытых и весьма опасных наклонностях.

"Никогда не занимался этим на качелях".

Хоть и предупреждал его Алекс, чтобы он поменьше фантазировал, но деваться было некуда, фантазии так и лезли в голову. Если бы он мог засмеяться, то обязательно это сделал бы, а так у него получился только свинячий хрюк, и в восторге от него он не был.

Чесалась пятка, затекли руки.

"Он просто гад, — решил для себя студент. — Сказал, что ненадолго, не надолго. Скоро приду. И где он шляется?!.. Почти половину суток в связанном положении. Конечно, в приятной компании. Зато в такой неудобной позе… Надо полагать подобные же проблемы у нее".

То, что его общество женщине приятно, Сашка сомнению не подвергал. В конце концов, у нее не было выбора.

Мысль о том, что не худо было бы помочь ей освободиться, приходила парню в голову, но он не мог быть уверен в том, что она окажется благоразумна и миролюбива для совместных действий в дальнейшем. Вопрос сводился к мере доверия. Как начал догадываться студент, в его положении доверие слишком роскошная вещь, которая ему не по карману. Этот мир, эта планетка, эта реальность слишком непредсказуемы, для того чтобы кому бы то ни было доверять.

"Ну почему я?"

Была у него думка относительно параллельной реальности, однако после событий в дворянском собрании он стал догадываться, что не все так просто. Вот, например, как можно объяснить, что в его руках оказалась "лентяйка" от телевизора и он, лежа на мягких подушках, переключал каналы? Алекс молчал. Спрашивать других? Так ведь за сумасшедшего сочтут, и Сашка был совсем не уверен, есть ли у них здесь дурдома и, если есть, насколько они комфортабельны.

Самая шальная идейка прокралась к нему в голову совсем недавно. Он провел связь между всеми странно-непонятными событиями, произошедшими на его глазах, и собой. Его смутная догадка базировалась на сообщении от неизвестного дядьки, когда он дрожал от страха, сидя в подсобке "Макдональдса".

"Как он там умничал?… Какой-то там Хай Дегер говорил, что… Все, что существует, мы создаем сами".

Пятка чесалась все сильнее и сильнее.

Он подумал, что попытаться представить себя в качестве властителя дум и судеб человечества слишком сложно и, наверное, долго. Решил представить себя свободным. Просто свободным, то есть не связанным по рукам и ногам, а вольным делать все что угодно. Например, он сейчас очень даже с большим удовольствием разлегся бы на двуспальном ложе, чуть повыше которого они висели. Нет. Сначала он хотел напиться воды… лучше сока, холодного, прямо из холодильника.

В голову налилось огромное количество видов минеральной воды и гигантское разнообразие соков и лимонадов. Двуспальная кровать в его представлениях разрослась до размеров аэродрома, по бокам которого, вместо вышек управления полетами, торчали золотые ангелочки и глупо улыбались. И еще ему не давала покоя притягательная женская окружность, прижатая к его ягодицам. Так и лезла в голову.

"Черт бы ее побрал!.. А ведь я, дурак, в отличие от нее не сопротивлялся, когда меня связывали. — Сашка представил, как он разбивает о голову Алекса расписной фарфоровый кувшин с цветами, стоящий в углу комнаты. — Романтика, блин".

Закрыл глаза. От напряжения закружилась голова, показалось, что вот-вот потеряет сознание. Вспомнилась "свобода слова", которая в его понимании стала вполне конкретным желанием освободиться от кляпа во рту.

"Только вот что я с ней буду делать? — задался вопросом Сашка и понял, что со свободой не получилось. — Нужно представить что-нибудь осязаемое, практическое, а главное полезное".

Бритву или нож — две наиболее полезные вещи в ситуации, когда связаны руки и ноги, — студент представил, как тонкий самурайский меч… Нет, не меч, а обрубок от меча, но очень острый обрубок прикасается своим блестящим лезвием… даже в темноте блестящим, лезвием к веревкам… Нет, не так. Обрубок должен быть в его руках, и он осторожно начнет резать путы так, чтобы не пораниться.

Представлял он эту белиберду самым тщательным образом, в деталях и подробностях. Несколько минут ничего не происходило, а потом он рухнул на ковер и довольно больно ударился коленками.

"Получилось! Получилось! Айв гад зе пауэр!!!"

Связанная женщина осталась мычать на крючке для люстры.

Чудесным образом у него развязались ноги и почти сразу руки. Кляп он хотел вытащить самостоятельно, но одеревеневшие пальцы не слушались, пришлось ждать, пока они отойдут. Сашка решил, что прежде всего он, наконец-то, почешет пятку.

— Все нормально?

— Я… — В горле все пересохло, страшно хотелось пить.

— Извини, извини. Я уже привык, что от тебя одни неприятности и принял меры.

— Я… Ты… Гад… Думал, что не придешь.

— Мог и не прийти, — согласился Ловец, на руках, лице и одежде которого студент увидел запекшуюся кровь. — Ты здесь не хулиганил?

— Нет! — рявкнул Сашка и присосался к графину с водой.

Ловец подождал, пока студент утолит жажду, и спросил:

— Уверен?

— Да, — парень ответил, стараясь, чтобы голос звучал с прежним чувством.

Ловец принялся снимать с крючка женщину-почтальона. Он посадил ее в мягкое кресло недалеко от кровати. Наученный горьким опытом, Ловец был очень осторожен и поэтому благоразумно не стал ее развязывать и вынимать изо рта кляп.

— Ну, чуть-чуть, — сознался Сашка. — Немножко баловался… Руками.

— Чем бы дитятко не тешилось…

— А что? Что-то случилось?

— Случилось, случилось, — "успокоил" его Ловец. — В окно выгляни, только осторожно.

Сашка послушно подошел к окну и посмотрел из-за занавески.

По улице бегали солдаты. Много солдат. Не те, к которым за последнее время он привык (с копьями, щитами или с мушкетами), а всамделишные, то есть в полукруглых касках, мундирах узнаваемого темного зеленого цвета и автоматами. Что-то кричали. Широкую проезжую часть перегородил гусеничный тягач, недалеко стояла пара трехосных грузовиков. Расчет артиллеристов разворачивал пушку с дулом длиной с фонарный столб. Связисты тащили катушку с проводами.