Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав

Еврейский вопрос

С точки зрения вклада в революцию 1917 года среди всех многочисленных национальностей, населявших Российскую империю, всегда выделяли евреев. Теория о том, что революция явилась результатом разветвленного еврейского заговора, возникла почти моментально. Еще в 1920 году Уинстон Черчилль написал нашумевшую тогда статью, где доказывал, что «международные и, главным образом, атеистически настроенные евреи… играли «весьма большую» роль в создании большевизма и произвели революцию в России»[951]. Литература на сей счет огромна и противоречива. Где истина?

Евреи оказались в России, не сходя с места, в конце XVIII века после трех разделов Польши, где они появились еще в Средние века по приглашению местных королей, намеревавшихся таким образом поднять экономику. Так, неожиданно, Российская империя оказалась страной с самым большим по численности еврейским населением в мире. В 1800 году в ее пределах жили 23 % всех евреев мира, в 1880-м — 53,4, в 1914 — 39 %. За время нахождения под юрисдикцией российской короны еврейское население увеличилось в 8 раз, больше, чем число жителей страны в целом. Перепись населения 1897 года зафиксировала 5 млн 190 тысяч евреев, и они составляли 4 % от населения империи[952]. Больший процент был только в гораздо менее населенных Румынии и Австро-Венгрии (в Англии и Франции — по 0,1 %).

«Народ еврейский двигался сквозь переменчивую современность с кометным хвостом трехтысячелетней диаспоры, не теряя постоянного ощущения себя «нацией без языка и территории, но со своими законами» (Соломон Лурье), силой своего религиозного и национального напряжения храня свою отдельность и особость — во имя высшего, сверхисторического Замысла»[953], — писал Александр Солженицын в наделавшей много шуму и споров книге «Двести лет вместе». Евреи стремились сохранить свои многотысячелетние традиции, язык, религию, воспроизводя образ жизни местечек средневековой Восточной Европы. С младенческих лет, вне зависимости от благосостояния семьи, мальчики обязаны были посещать начальные религиозные школы «хедеры», где изучали Библию, Талмуд, труды еврейских средневековых законоучителей. В начале XX века число хедеров оценивалось в 25 тысяч. К этому времени существовала и широкая сеть синагог и молитвенных домов, из которые самые фундаментальные были в Петербурге, Москве, Варшаве, Киеве, Ковно. Только в Вильно было около 100 синагог, молитвенных домов и клаузов, в Одессе — 57, были они даже в отдаленных сибирских городах[954].

Каждый верующий еврей воспитывался в убеждении, что, изменив вере отцов, он не только лишается души, но и наносит непоправимый вред семье и общине. Несмотря на все преимущества перехода в христианство, что означало снятие всех ограничений, этой возможностью за весь XIX век воспользовалось только 84,5 тысячи человек, что составляло меньше 0,7 % евреев. Жили они в массе своей весьма обособленно, носили одежду, принятую в средневековой Польше, мужчины отпускали бороды и пейсы, женщины брили головы и носили парики, ели особую пищу, приготовленную по правилам кашрута. Все это делало евреев весьма подозрительными в глазах окружавшего славянского населения, тем более что говорили евреи на непонятном языке. По единственной переписи населения, 97 % евреев назвали родным языком идиш, еще по одному проценту — русский и польский. При этом по доле умеющих читать по-русски евреи опережали русских, уступая только немцам.

Евреи, в резком контрасте с русскими, украинцами и белорусами того времени, были по преимуществу городскими жителями, составлявшими абсолютное большинство населения городов западных губерний. Они во многом сохранили род занятий, который имели еще в Царстве Польском. На рубеже веков в торговле был занято 38,7 % евреев (среди русских — 2,2 %), в промышленности — 35,5 % (10 %), в прислуге — 6,6 %, на госслужбе и в свободных профессиях — 5,2 % (1,7), в сельском хозяйстве — 3,5 % (среди русского населения — 76,5 %). Евреи составляли до 40 % всех занятых в торговле в Российской империи[955].

Правительственная политика в отношении евреев не отличалась особой изобретательностью и последовательностью, неоднократно пересматривалась. Поначалу власти вообще не знали, как с ними себя вести, и копировали подходы, принятые в Польше, где к евреям относились как к отдельному сословию. Екатерина II распространила на них все те права, которыми они пользовались ранее. Первые конфликты случились в Москве в 1790-е годы, где еврейские предприниматели стали активно записываться в гильдейское купечество, что вызвало возмущение старожилов и последовавший запрет на такую запись за пределами западных губерний. Этим было положено начало созданию черты оседлости, в рамках которой разрешалось селиться еврейскому населению. Расширяясь и сужаясь, черта к началу XX века охватывала 15 губерний — все польские, а также расположенные на территории современных Литвы, Белоруссии, Молдавии и почти всей Украины.

Чем евреи не угодили правительству и что оно от них хотело? Власти желали, чтобы они занимались сельским хозяйством, ремеслами, становились служащими. Негативно воспринималась растущая экономическая роль евреев, вытеснявших русских и прочих предпринимателей. Уже в середине XIX века евреи абсолютно доминировали среди купцов в черте оседлости. Защита населения от «еврейской эксплуатации» становилась краеугольным камнем российской политики. Существовала и не менее важная линия культурно-политического противостояния: борьба правительства против «фанатизма». «Еврейский фанатизм заключался, по мнению властей, в том, что евреи считали себя избранным народом, презирали иноверцев, среди которых жили, не были лояльны к государственной власти, ибо соблюдение норм своей религии считали важнее подчинения власти государства, — пишет историк Олег Будницкий. — Различие между либеральной и консервативной (нередко перераставшей в реакционную) политикой в отношении евреев заключалось в том, что «либералы» полагали полезным для «исправления» евреев дать им сначала права, консерваторы же считали, что для получения прав евреи должны поначалу «исправиться»[956].

В 1850—70-е годы для евреев действовало либеральное приглашение к ассимиляции. Был издан ряд законов, разрешивших повсеместное жительство в империи лицам иудейского вероисповедания с высшим образованием, учеными степенями, а также врачам, аптекарским помощникам, фельдшерам, ремесленникам, николаевским солдатам. Евреи получили право поступать на государственную службу, участвовать в городском и земском самоуправлении и судах[957]. Обладание любой полезной, с точки зрения властей, профессией давало возможность легально селиться за чертой оседлости. Не случайно молодежь ринулась в гимназии и университеты, где процент евреев более чем втрое превышал их долю в общем населении.

Перелом произошел с убийством Александра II, в причастности к которому евреев обвиняли. В 1881–1882 годах по городам и местечкам западных губерний прокатилась первая волна массовых погромов. Среди имперской элиты, без сомнения, были лица, симпатизировавшие погромщикам, однако они точно этих погромов не организовывали. Среди современных серьезных исследователей никто не обвиняет в них правительство, хотя попустительства было достаточно, равно как велик был вклад властей в создание антиеврейской атмосферы через принятие соответствующего законодательства. Власть практически возложила ответственность за погромы на самих евреев и приняла «Временные правила о евреях», по которым им было запрещено селиться вне городов и местечек, а также приобретать недвижимость и арендовать землю. Позднее был введена процентная норма для поступления евреев в средние и высшие учебные заведения: 3 % — в Петербурге и Москве, 5 % — в других городах вне черты оседлости, 10 % — в черте оседлости, что было ниже уже достигнутого уровня[958]. Эта мера никак не подняла образованность остальных национальностей, зато превратилась в символ вопиющей несправедливости в глазах еврейской молодежи. Появились новые ограничения на работу лиц иудейского вероисповедания в госучреждениях, они не могли становиться офицерами в армии и их вообще не брали на флот. Хуже всего было положение евреев в Финляндии, которую Сейм стремился сделать закрытой для них, лишив каких-либо прав.