Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II - Аркадий Казанский

С 1598 года до 1603 года нет почти никаких известий о жизни Сервантеса. В 1603 году он появляется в Вальядолиде, где занимается мелкими частными делами, дающими ему скудный заработок, а в 1604 году (Сервантесу уже 57 лет!) выходит в свет первая часть романа «Хитроумный Идальго Дон Кихот Ламанчский», имевшая громадный успех в Испании (в несколько недель разошлось 1-е издание и в том же году 4 других) и за границей (переводы на многие языки). Материального положения автора она, однако, нимало не улучшила, а только усилила враждебное отношение к нему, выразившееся в насмешках, клевете, преследованиях.

С этих пор до самой смерти литературная деятельность Сервантеса не прекращалась: в промежутке между 1604 и 1616 годами появились вторая часть «Дон Кихота», все новеллы, многие драматические произведения, поэма «Путешествие на Парнас» и был написан напечатанный уже после кончины автора роман «Персилес и Сихизмунда».

Почти на смертном одре Сервантес не переставал работать; за несколько дней до смерти он постригся в монахи. 23 апреля 1616 года окончилась жизнь (умер от водянки), которую сам носитель её в своем философском юморе называл «долгим неблагоразумием» и, уходя из которой, он «уносил на плечах камень с надписью, в которой читалось разрушение его надежд».

Сервантес умер в Мадриде, куда он переехал из Вальядолида незадолго до смерти.

Ирония судьбы преследовала великого юмориста и за гробом: могила его долго оставалась затерянной, так как на его гробнице (в одной из церквей) не было даже надписи. Памятник ему поставлен в Мадриде лишь в 1835 году (скульптор Антонио Сола); на пьедестале две надписи на латинском и испанском языках: «Мигелю де Сервантесу Сааведре, царю испанских поэтов, год M. D. CCC. XXXV».

Приходящие к памятнику поклонники Сервантеса, умеющие читать латинские цифры, отходят от него в полной уверенности, что он умер в (M. D. CCC. XXXV) —1835 году!

Мировое значение Сервантеса зиждется, главным образом, на его романе «Дон Кихот», полном, всестороннем выражении его разнообразного гения. Задуманное, как сатира на наводнившие в ту пору всю литературу рыцарские романы, о чём автор определительно заявляет в «Прологе», это произведение мало-помалу, может быть, даже независимо от воли автора, перешло в глубокий психологический анализ человеческой природы, двух сторон душевной деятельности – благородного, но сокрушаемого действительностью идеализма и реалистической практичности.

Обе эти стороны нашли себе гениальное проявление в бессмертных типах героя романа и его оруженосца; в резкой своей противоположности они – и в этом заключается глубокая психологическая правда, – составляют, однако, одного человека; только слитие этих обеих существенных сторон человеческого духа составляет гармоническое целое. Дон Кихот смешон, изображенные гениальною кистью похождения его – если не вдумываться в их внутренний смысл – вызывают неудержимый смех; но он скоро сменяется у мыслящего и чувствующего читателя другим смехом, «смехом сквозь слезы», который есть существенное и неотъемлемое условие всякого великого юмористического создания.

В романе Сервантеса, в судьбах его героя сказалась в высокой этической форме именно мировая ирония. В побоях и всякого рода других оскорблениях, которым подвергается рыцарь – при некоторой антихудожественности их в литературном отношении, – заключается одно из лучших выражений этой иронии. Тургенев отметил ещё один очень важный момент в романе – смерть его героя: в это мгновение все великое значение этого лица становится доступным каждому. Когда бывший его оруженосец, желая его утешить, говорит ему, что они скоро отправятся на рыцарские похождения, «нет, – отвечает умирающий, – все это навсегда прошло, и я прошу у всех прощения».

Несомненно, это произведение знакомо Данте. Сейчас он с Вергилием, как Дон Кихот с верным оруженосцем Санчо Панса, подходит к свершению главного подвига. И неважно, что перед ним всего лишь ветряная мельница, которая в темноте кажется огромным крылатым драконом; победа заключается в том, чтобы преодолеть себя и свои страхи.

Памятник, поставленный в 1835 году, на котором не отмечены даты жизни писателя, заставляет меня усомниться в правильности датировки времени жизни Сервантеса. Возможно, что Сервантес и Данте были гораздо ближе во времени; не 278 лет от 1299 года до 1547 и не 127 лет от 1616 до 1743 года, а современниками.

Già era, e con paura il metto in metro,là dove l'ombre tutte eran coperte,e trasparien come festuca in vetro. [12]

Altre sono a giacere; altre stanno erte,quella col capo e quella con le piante;altra, com'arco, il volto a» piè rinverte. [15]

Мы были там, – мне страшно этих строк, —Где тени в недрах ледяного слояСквозят глубоко, как в стекле сучок. [12]

Одни лежат; другие вмерзли стоя,Кто вверх, кто книзу головой застыв;А кто – дугой, лицо ступнями кроя. [15]

На Звёздном Небе путники приближаются к невидимой в условиях Европы части Звёздного Неба. Тени – созвездия, сквозящие в недрах ледяного (кристального) неба, хаотически разбросаны по нему. В XVIII веке, после эпохи Великих Географических открытий, Южное Звёздное Небо уже не содержало «белых пятен». В Атласе Яна Гевелия и других, изданных после начала XVII века, оно заполнено созвездиями, большинство из которых были «новыми», не присутствовавшими на старых Звёздных Картах.

На Земле они приближаются к поворотному пункту, где заканчивается спуск в Ад и должен начаться подъём из его глубины. Путь идёт по толстому замерзшему льду, местами очистившемуся от стаявшего снега. В толще прозрачного льда видны вмёрзшие предметы, среди которых можно различить трупы, как животных, так и людей.

Quando noi fummo fatti tanto avante,ch'al mio maestro piacque di mostrarmila creatura ch'ebbe il bel sembiante, [18]

d'innanzi mi si tolse e fé restarmi,«Ecco Dite», dicendo, «ed ecco il locoove convien che di fortezza t'armi». [21]

В безмолвии дальнейший путь свершивИ пожелав, чтобы мой взгляд окинулТого, кто был когда-то так красив, [18]

Учитель мой вперед меня подвинул,Сказав: «Вот Дит, вот мы пришли туда,Где надлежит, чтоб ты боязнь отринул». [21]

Дит – одно из имён брата Олимпийского Бога Зевса – Аида (Плутона), которому досталось во владычество подземное царство. Вергилий предлагает Данте взглянуть на него, узнать, каким стал некогда красавец Дит, отбросив пустые страхи. Он говорит, что в этом месте ему надлежит отринуть боязнь – большая часть пути пройдена и опасности позади. Поэт при виде Люцифера скован страхом; он отождествляет мятежного архангела Люцифера, которого Бог-Создатель отправил в преисподнюю, победив с помощью своего верного архистратига архангела Михаила, восставших под предводительством Люцифера ангелов, с Аидом, братом Зевса, отстоящим от Люцифера на 25 веков минимум. Это отождествление присутствует только у Данте. Я усматриваю в этом построении чудовищный анахронизм.

Войдя в город Дит – подземное царство – Ад в Константинополе, поэты дошли до самого его дна – обители властелина этого города – самого Дита – Люцифера.

На Звёздном Небе путешествие по кругам Ада подходит к логическому завершению – обойдя все созвездия Северного и Южного Звёздного Неба, путники подходят к самому последнему. Каким оно будет?

Com'io divenni allor gelato e fioco,nol dimandar, lettor, ch'i» non lo scrivo,però ch'ogne parlar sarebbe poco. [24]

Io non mori» e non rimasi vivo:pensa oggimai per te, s'hai fior d'ingegno,qual io divenni, d'uno e d'altro privo. [27]

Как холоден и слаб я стал тогда,Не спрашивай, читатель; речь – убоже;Писать о том не стоит и труда. [24]

Я не был мертв, и жив я не был тоже;А рассудить ты можешь и один:Ни тем, ни этим быть – с чем это схоже. [27]

Данте, от долгого путешествия по льдам и снегам на морозе, совсем окоченел и ослабел. Непослушные губы не могут произнести ни слова, оледенелые ноги и руки потеряли чувствительность. Кто странствовал в мире северного ледяного безмолвия, знает это чувство, когда ты вроде бы не мёртв, но и живым себя ощутить не можешь. Даже боль на морозе не чувствуется. Раны, полученные на морозе, начинают болеть только в тепле.

Lo «mperador del doloroso regnoda mezzo «l petto uscìa fuor de la ghiaccia;e più con un gigante io mi convegno, [30]

che i giganti non fan con le sue braccia:vedi oggimai quant'esser dee quel tuttoch'a così fatta parte si confaccia. [33]

S'el fu sì bel com'elli è ora brutto,e contra «l suo fattore alzò le ciglia,ben dee da lui proceder ogne lutto. [36]

Мучительной державы властелинГрудь изо льда вздымал наполовину;И мне по росту ближе исполин, [30]

Чем руки Люцифера исполину;По этой части ты бы сам расчел,Каков он весь, ушедший телом в льдину. [33]

О, если вежды он к Творцу возвелИ был так дивен, как теперь ужасен,Он, истинно, первопричина зол! [36]

Дит – Люцифер по грудь возвышается изо льда, вмёрзнув в толщу льда озера Коцит. Сочетая данные библейского мифа, о восстании ангелов, во главе с Люцифером, против Бога Отца – Создателя – Творца, с временами Олимпийских Богов (Дит = Плутон = Аид приходится родным братом Зевса = Юпитера) и с построениями собственной фантазии, Данте по-своему рисует судьбу и облик Люцифера: некогда прекраснейший из ангелов, он возглавил их мятеж против Бога и вместе с ними был свергнут с небес в недра Земли, в средоточие Вселенной. Превратясь в чудовищного Дьявола, он стал властелином Ада. Так в мире возникло зло. Люцифер виновен в том, что осмелился дерзостно взглянуть на Бога.