Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

З о я. Нет, я тебя поняла. Я тебя раскусила. Восемь лет… Восемь! Все ждала, все надеялась. Ты же… Посмотри, посмотри на себя. И посмотри на других. Пусть оклад маленький, все равно как-то изворачиваются. Вон хоть возьми у Смородиновой мужик. Халтуру на дом берет. Дипломы за выпускников пишет. Чертежи им готовит.

Ф и л и м о н к и н. Что ты, что ты, Зоинька? Разве можно? Подсудное дело.

З о я. Боитесь… Всего на свете боитесь. То нельзя, это нельзя. А другие, посмотришь, ничего не боятся. Зато и живут. Ты же… палец о палец. Что один, что другой. Палец о палец!

Ф и л и м о н к и н. Валь, ты ее не слушай. Она сейчас — с цепи сорвалась — такого наговорит. Я ведь по своей знаю. Ты ее не слушай, старик.

З о я. Не-ет… Все… Конец… Шабаш… Дура я, дура набитая. Ну и поделом тебе, дурехе, поделом. (На Филимонкина.) Да отцепись ты! Ну что ты все нос-то свой суешь, куда не просят?

Ф и л и м о н к и н. Ну ладно, ладно, Зоинька. Хорошего помаленьку. Чуточку поворчала и довольно.

З о я. Все. Перееду от тебя. К маме. Думаешь, что-нибудь от этого потеряю? Нисколечко не потеряю. Ты — другое дело, а я ничего не потеряю. (Направилась к двери, но Филимонкин стоит на ее пути.) Отойди… Отойди!

Ф и л и м о н к и н. Подожди, подожди, Зоинька. Хорошего по…

З о я. Ах, ты! (Бьет Филимонкина по затылку, при этом чемодан ее раскрывается и его содержимое вываливается на пол. Зоя в ярости пинает чемодан ногой, падает ничком на диван, рыдает.)

Ф и л и м о н к и н (потирая ушибленный затылок). Ну все… Видел? Наша взяла. Скажи мне спасибо. А не то б… Теперь полежит, наплачется, и все по-старому, как ни в чем не бывало. Я ведь по своей знаю.

К у ч у м о в. Вася.

Ф и л и м о н к и н. Что?

К у ч у м о в. Я попрошу тебя… Уйди.

Ф и л и м о н к и н. Зачем?

К у ч у м о в. Так. Выйди. Я прошу тебя.

Ф и л и м о н к и н. Ну хорошо. Только ты смотри, ты ее сейчас… Не тронь. Укусить может. Пусть полежит, остынет. А там, смотришь, в себя придет и как ни в чем не бывало. По своей знаю.

К у ч у м о в. Хорошо, хорошо, Вася, я все понял, а теперь — уходи.

Филимонкин уходит. Кучумов еще постоял, собрал разбросанные по полу платья, белье, потом присел на диван рядом с плачущей Зоей.

К у ч у м о в (осторожно коснулся Зонного плеча и мягко). Не плачь.

З о я. Отстань от меня!

К у ч у м о в. Не плачь… Я очень виновен перед тобой.

З о я. Еще бы!

К у ч у м о в. Да, очень виновен. Но так получилось. Я не хотел. (Достает из кармана фотографию.) Кто этот человек?

З о я (перестает плакать и неприятно удивленная). Откуда у тебя?

К у ч у м о в. Я ведь сказал, я очень виновен перед тобой. Это случилось с месяц назад. Я вынул из почтового ящика письмо. Почерк на конверте показался мне знакомым, я не посмотрел внимательнее, решил, что письмо для меня. И когда уже открыл… и увидел там… это фото… Но было уже поздно.

Короткая пауза.

З о я (схватилась за голову). Ой дурак! Ой дура-ак!

К у ч у м о в. И весь этот месяц… я не знал, как мне поступить. Сказать — не сказать? Отдать — не отдать? Скажи, ты действительно любишь этого человека?

З о я. Дурак. Ой дурак!

К у ч у м о в. Любишь?

З о я. Да! Представь себе. Только, пожалуйста, без сцен ревности. Этого еще не хватало.

К у ч у м о в. Нет-нет, не бойся, я не стану тебя ревновать. Я ведь уже сказал: я очень виновен перед тобой. Что все у нас… так. Хотя и ты… Ты тоже немножко виновата. (Молчит.) Ты помнишь? Ту ночь. Помнишь? Когда мы еще студентами и нас послали на картошку. Все, как приехали, так стали играть в преферанс, а я… Мне так спать хотелось. Я еще тогда сказал: «Пойду на сено, в сарай». Хотя был уже октябрь, а по утрам мороз, иней. Мне сказали: «Брось, ты же там околеешь». Но я сказал: «Ничего, авось не околею». Взял одеяло, надел свитер потеплее и пошел. В сарай. Один. Помнишь? Я пошел один, Зоя. А потом пришла ты. Ты ведь… Я тогда и не думал о тебе. Ты для меня тогда… Как все, так и ты. Но ты пришла. Сама. Ты вошла и сказала: «Брр… Да з-здесь не ж-жарко». И я сказал: «Да». Ты сказала: «Ну да все равно. Что делать? Они теперь до утра, а мне жуть как баиньки охота. Я тоже прилягу. Можно?» И я сказал: «Ну хорошо, ложись, места всем хватит». И ты легла. Сама. (Молчит.) Ты легла сама, Зоя. (Еще помолчал и громко, с болью.) Но я же тебя никогда не любил, Зоя! Никогда! Ни одной секундочки тебя не любил! И даже когда все это… я и тогда тебя не любил! (Молчит.) Прости меня. Прости. И все эти годы, все восемь лет, как мы с тобой… Я никогда тебя не любил. (Встал, постоял, сел.) Но и ты… Скажи… Разве ты любила меня? Ведь нет же. Нет. Да, ты захотела, чтоб я… Все получилось по-твоему, но не потому что… Нет. Просто… Так надо было. Тебе. Без этого нельзя. Как все, так и мы. Вот и решила — меня. Просто… я подвернулся. Просто… так получилось. Просто. А не было бы меня, так что же? Значит, кто-то другой. Приблизительно такой же, как я. Но ты… никогда. Никогда! (Встает. Взволнованный, ходит.) Да, это верно, мы всегда были чужими. Между нами… никогда ничего. Между нами не было души. А все, что было, все это так… между прочим. Могло быть, а могло и не быть. Случайность, совпадение, каприз. Прости, но ведь здесь не только я, но и ты. Мы оба виноваты. Скажи. (Присел.) Скажи. (Встал.) Скажи.

Пауза.

З о я. Я-то в чем виновата? В чем я виновата? Что захотела свою семью и чтобы все как у людей? В этом я виновата?

К у ч у м о в. Да, ты захотела… Ты хотела, но… посмотри. У нас же нет семьи, Зоя.

З о я. Опять я виновата!

К у ч у м о в. Нет. Нет, конечно. Но и не я один. Мы оба… Но теперь… (На фотографию.) Теперь… Когда этот человек, которого ты… И он тебя… Я рад за вас. Теперь ты сможешь свою семью. Настоящую. Не то что у нас. Поэтому я… ухожу.

З о я (встревоженно). Куда?

К у ч у м о в. Не знаю, Зоя. Пока ничего не знаю. Пока просто… ухожу. Не бойся, за квартиру я уплачу. И за месяц вперед. Живи. Вообще пока ты одна, не думай, что я тебя совсем… Нет. Я как-то еще стану тебе помогать.

З о я. Нет.

К у ч у м о в. Да. Да, Зоя.

З о я. Зачем тебе уходить? Совсем не обязательно.