Звезда Любви - Юлия Леонова

Нога заскользила по утоптанному множеством ног снегу, и, испуганно охнув, Анна свалилась с невысокого крыльца. Наталья бросилась поднимать барышню.

— Анна Николавна! — запричитала она. — Что ж Вы под ноги-то не смотрите?!

— И много я там увижу? — отмахнулась Аня, тяжело поднимаясь. — Вроде обошлось, — перекрестилась она.

— Ну, слава тебе, Господи, — улыбнулась трясущимися губами Наталья.

С трудом забравшись в сани, Аннет всю дорогу до усадьбы прислушивалась к своим ощущениям. Вроде бы в самом деле все обошлось, — успокоилась она.

После полудня приехал Василий Андреевич. Увидев в окошко остановившийся напротив крыльца возок, Аня поспешила вниз. Она осторожно спускалась по лестнице, но замерла на предпоследней ступеньке. Тянущая боль внизу живота заставила ее ухватиться за перила. Граф, войдя в вестибюль и заметив ее, сразу понял, что дело неладно. Обернувшись к входящему следом кучеру, коротко распорядился, чтобы тот, не мешкая, отправлялся за доктором, а сам бросился к ней и, поддерживая под руки, помог подняться обратно в свои покои. Позвали Агату. Только глянув на Анну, старушка нахмурилась и тотчас направилась к себе за травами, о целебных свойствах которых только ей одной и было ведомо, велев по пути Наталье приготовить простыни, полотенца и принести горячей воды.

— Не поспеет доктор-то, — пробормотала она себе под нос, заваривая что-то в небольшом горшочке.

— Как не поспеет? — ахнула повариха, услышав слова старой няньки.

— А так, не поспеет, и все тут, — отмахнулась Агата. — Наталья говорила, упала Аннушка поутру на крылечке церковном. Не само, значит, началось, туточки можно чего угодно ждать.

Подхватив закипевшее варево, Агата засеменила в покои барышни. Вся усадьба затаила дыхание в ожидании новостей. Прошло около трех часов, когда из спальни Анны донесся крик младенца.

— Слава тебе, Господи! — перекрестилась белая как снег Наталья и подставила руки, чтобы принять у Агаты мальчонку.

— Гляди-ка, какой у нас Николка! — усмехнулась старая нянька.

— И правда, Николка, — улыбнулась Наташа. — Будет у него Никола-Угодник заступником.

— Сомлела барышня, — принялась легонько похлопывать Анну по щекам Агата.

Пока старушка приводила в чувство Аннет, Наталья обмыла и запеленала младенца. Тихонько покачивая дитя на руках, Наташа не могла отвести глаз от маленького сморщенного личика.

— И каков ты будешь-то? — тихо пошептала она.

— Дайте его мне, — прошептала Аня, пытаясь приподняться на подушках.

— Лежи, успеешь еще, — замахала на нее руками Агата.

— Глядите, Анна Николавна! — наклонилась к ней Наталья, показывая сына.

Глава 21

Как ни старался Павел Шеховской избегать общества, но все же сделаться затворником окончательно было никак невозможно: полгода официального траура истекли, а столь явная демонстрация чувств в свете считалась mauvais ton (дурной тон). Впрочем, на балах, раутах и суаре князь по-прежнему практически не появлялся. После того памятного разговора с Михаилом он изредка бывал в клубе, в основном по приглашению Горчакова, но в последнее время стал часто замечать на себе какие-то странные сочувствующие взгляды. Однако каждый, с кем бы ни встретился он взглядом, тотчас стремился отвести глаза.

Князь поначалу воспринимал это спокойно, отнеся все на счет недавней трагедии, но когда при его появлении, куда бы он ни вошел — в светскую ли гостиную, в штаб полка или в клуб — стали враз смолкать все разговоры, отметил про себя, что подобное может быть связанно только с какой-нибудь скандальной новостью, а он никакого скандала за собой не знал.

— Может, хоть ты мне пояснишь, mon ami, что сие означает? — обратился он к Михаилу, когда они после ужина у Катенина заехали к Мишелю на Литейный. Полина поспешила удалиться в свои покои, а друзья, устроившись с бренди у камина в библиотеке, продолжили разговор, начатый еще у Катенина.

— Что ты имеешь в виду? Настоятельное приглашение Катенина?

— Нет! — отрезал Шеховской. — С этим-то как раз все ясно, — уже тише добавил он.

— Тогда что? — удивленно вскинул брови Мишель.

— Все эти разговоры, шепотки, которые тотчас умолкают, стоит мне появиться где бы то ни было.

— Il te semblait. (Тебе показалось), — буркнул Горчаков.

— Pas du tout. (Вовсе нет), — также переходя на французский, отозвался Поль.

— Пустое, — нарочито вздохнул Мишель.

— Мишель! — не отводя глаз, укоризненно покачал головой Шеховской.

— Проклятая баба! — пробормотал себе под нос Михаил.

— О ком же это ты столь неласково?! — удивленно приподнял бровь Павел.

— Да кузина твоя, — раздраженно ответил Горчаков. — Язык без костей, вот и болтает что ни попадя.

— Мари? — предчувствие чего-то дурного холодом сжало в сердце. — И что же успела наболтать моя ненаглядная родственница? — процедил Павел.

Горчаков вздохнул, едва заметно покачал головой, отказываясь говорить, но, наткнувшись на непреклонный взгляд, вынужден был продолжить.

— Mademoiselle Валевская высказала совершенно невероятное предположение, что твоя супруга не утонула, а попросту сбежала, — выпалил он.

Павел отставил в сторону недопитый бокал с бренди.

— Сбежала!? — не поверил он своим ушам. — Это невозможно! Поплавский сознался во всем, — гневно добавил он.

— Поговаривают, что ему некто хорошо заплатил за молчание, — неопределенно махнул рукой Михаил. — Глупости все это! — тут же зло заметил он. — Ни за какие деньги, даже имея на совести убийство, человек не станет так оговоривать себя.

— И все же… — побуждая его продолжить, протянул Поль.

— Мари весьма красочно расписала, как молодой Левашов увлекся Юлией Львовной, что многие заметили на балу в доме Шуваловых.

Перед мысленным взором его вновь всплыло видение: Жюли в ярко-красном платье с обворожительной улыбкой кружится в вальсе в объятьях Сержа на том памятном балу в доме сестры Горчакова.

— И что с того? Бал у Шуваловых был на Новый год, Жюли пропала на Пасху. Да и Левашов, поди, давно уже опроверг эти слухи, — ответил Павел, уставившись в пространство.

— Может, и опроверг бы, будь он в Петербурге, — неохотно отозвался Мишель. — Ты разве не знаешь?

— Не знаю чего? — поинтересовался Павел.

— Левашов вместе с дипломатической миссией еще в мае отбыл в Париж с каким-то поручением самого Государя.

— В мае? — эхом отозвался Поль. — Быть того не может!

Друзья замолчали, только дрова потрескивали в камине.

— О чем Вы говорили с Катениным? — прервал затянувшееся молчание Михаил.