Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

быть погрешность. Я думала обо всех возможностях, вплоть до частных самолетов, но это не приближает нас к разгадке.

— А я уже склоняюсь к теории астрального тела.

— Ну, — заявила Таппенс, — единственное, что остается, — это отложить решение до утра. Во сне работает подсознание.

— Хм, — произнес Томми. — Если твое подсознание сообщит тебе к утру убедительную разгадку, я сниму перед ним шляпу.

Они молчали весь вечер. Снова и снова Таппенс возвращалась к составленному ею графику передвижений Уны Дрейк. Она делала какие-то заметки, что-то бормотала себе под нос, рылась в железнодорожных справочниках. Но в конце концов оба поднялись из-за стола, не достигнув никаких результатов.

— Это один из самых печальных вечеров в моей жизни, — вздохнула Таппенс.

— Нужно было сходить в мюзик-холл, — сказал Томми. — Несколько веселых шуток насчет тещ, близнецов и бутылок пива пошли бы нам на пользу.

— Увидишь, концентрация рано или поздно даст себя знать, — заверила его Таппенс. — В ближайшие восемь часов нашему подсознанию придется как следует поработать!

На этой оптимистической ноте они отправились спать.

— Ну? — осведомился Томми следующим утром. — Как работало подсознание?

— У меня есть идея, — ответила Таппенс.

— Как всегда. Что за идея?

— Довольно забавная. Совсем не похожая на то, что я когда-либо читала в детективной литературе. Фактически ты вложил эту идею мне в голову.

— Тогда идея должна быть хорошей, — твердо заявил Томми. — Выкладывай, Таппенс.

— Я должна отправить телеграмму, чтобы ее проверить, — сказала Таппенс. — Нет, я не стану ничего тебе рассказывать. Идея совершенно безумная.

— Ну, мне пора идти в офис, — промолвил Томми. — Нельзя, чтобы клиенты ожидали напрасно. Я передаю это дело в руки моей многообещающей подчиненной.

Таппенс весело кивнула.

Весь день она не появлялась в офисе. Вернувшись домой около половины шестого, Томми обнаружил поджидавшую его возбужденную Таппенс.

— Все получилось, Томми! Я разгадала тайну алиби! Мы можем потребовать компенсации истраченных полукрон и десятишиллинговых купюр плюс солидный гонорар от мистера Монтгомери Джоунса, а он может хоть завтра жениться на своей девушке.

— Ну и в чем состоит разгадка? — нетерпеливо спросил Томми.

— Она более чем простая, — ответила Таппенс. — Близнецы!

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала. Конечно, это единственно возможное решение. Ты сам подсказал мне его вчера вечером, упомянув о тещах, близнецах и бутылках пива. Я телеграфировала в Австралию и получила нужную информацию. У Уны есть сестра-близнец, Вера, которая прибыла в Англию в прошлый понедельник. Вот почему она так внезапно предложила это пари. Уна думала подшутить над бедным Монтгомери Джоунсом. Сестра поехала в Торки, а она осталась в Лондоне.

— Думаешь, мисс Дрейк будет очень расстроена проигрышем? — осведомился Томми.

— Нет, — ответила Таппенс. — Я уже высказывала тебе свое мнение на этот счет. Она припишет всю славу Монтгомери Джоунсу. Я всегда считала, что в основе счастливого брака должно быть уважение к мужу.

— А я рад, что внушил тебе эти чувства, Таппенс.

— Решение не слишком удовлетворительное, — продолжала Таппенс. — Не похоже на те изобретательные уловки, которые разоблачал инспектор Френч.

— Чепуха, — возразил Томми. — По-моему, я показывал фотографии официанту в ресторане совсем в духе инспектора Френча.

— Ему бы не пришлось расходовать столько полукрон и десятишиллинговых банкнотов, сколько нам, — сказала Таппенс.

— Это не имеет значения, — заявил Томми. — Мистер Монтгомери Джоунс все с лихвой нам компенсирует. Он впадет в такую идиотскую эйфорию, что без разговоров выпишет чек на самую невероятную сумму.

— И будет прав, — заметила Таппенс. — Разве блистательные сыщики Бланта не достигли ошеломляющего успеха? Какие же мы все-таки умные, Томми! Иногда это меня даже пугает.

— Следующее наше дело будет в духе Роджера Шерингема[137], которого изобразишь ты, Таппенс.

— Мне придется столько говорить, — вздохнула Таппенс.

— Ты делаешь это вполне естественно, — заверил ее Томми. — А теперь я предлагаю выполнить мою программу на вчерашний вечер и поискать мюзик-холл, где будет много шуток о тещах, бутылках пива и, самое главное, близнецах.

Глава 20

Дочь священника

— Я хотела бы, — промолвила Таппенс, мрачно бродя по офису, — чтобы мы могли подружиться с дочерью священника.

— Почему? — спросил Томми.

— Возможно, ты забыл, но я тоже была когда-то дочерью духовного лица. Я-то помню, что это означает. Отсюда стремление к альтруизму, забота о нуждах других и…

— Вижу, ты готовишься к роли Роджера Шерингема, — перебил Томми. — Прости за критику, но если ты и говоришь так же много, как он, то отнюдь не так же хорошо.

— Напротив, — возразила Таппенс. — В моих речах имеется женская утонченность, некое je ne sais quoi[138], недоступное грубому самцу. И более того, я обладаю способностями, неведомыми моему прототипу, кажется, это называется «прототип»? Слова — такая неопределенная штука; звучит хорошо, а означает противоположное тому, что имеешь в виду.

— Продолжай, — благодушно сказал Томми.

— Я просто сделала паузу, чтобы перевести дух. Так вот, насчет этих способностей, сегодня я хочу помочь дочери священника. Вот увидишь, Томми, первым лицом, обратившимся за помощью к блистательным сыщикам Бланта, будет дочь священника.

— Держу пари, что нет, — отозвался Томми.

— Заметано, — кивнула Таппенс. — Ш-ш! Кто-то идет. Быстро сажусь за машинку.

Офис мистера Бланта был наполнен звуками деловой активности, когда Элберт открыл дверь и доложил:

— Мисс Моника Дин.

Стройная, бедно одетая девушка с каштановыми волосами вошла и неуверенно остановилась. Томми шагнул ей навстречу.

— Доброе утро, мисс Дин. Пожалуйста, садитесь и объясните, что мы можем для вас сделать. Кстати, позвольте представить вам моего доверенного секретаря, мисс Шерингем.

— Рада с вами познакомиться, мисс Дин, — заговорила Таппенс. — Думаю, ваш отец был священником.

— Да, но откуда вы знаете?

— О, у нас свои методы, — ответила Таппенс. — Не обращайте внимания на мою болтовню. Мистер Блант любит меня слушать. Он всегда говорит, что это подает ему идеи.

Девушка молча уставилась на нее. Она не была красавицей, но в ней ощущалось своеобразное задумчивое очарование. У нее были мягкие, рыжеватого оттенка волосы и очень красивые темно-голубые глаза, хотя тени вокруг них свидетельствовали о тревоге и беспокойстве.

— Расскажите вашу историю, мисс Дин, — предложил Томми.

Девушка с признательностью повернулась к нему.

— История длинная и довольно беспорядочная, — сказала она. — Меня зовут Моника Дин. Мой отец был приходским священником в Литл-Хэмпсли в Саффолке. Он умер три года назад, и мы с матерью остались почти без средств к существованию. Я пошла работать гувернанткой, к сожалению, мать стала инвалидом, и мне пришлось вернуться домой, чтобы ухаживать за ней. Мы отчаянно бедствовали, но однажды получили письмо от адвоката, сообщающее, что тетя моего отца скончалась, завещав все мне. Я часто слышала об этой тете,