Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

— Копай дальше, Томми.

Через несколько минут вторая банка вознаградила их труды. Таппенс распечатала ее.

— Ну? — с беспокойством осведомился Томми.

— Опять картошка!

— Черт! — выругался Томми, снова начиная копать.

— В третий раз повезет, — утешила его Таппенс.

— По-моему, мы попали пальцем в небо, — мрачно заметил Томми, не прекращая работать лопатой.

Наконец была извлечена третья банка.

— Снова карто… — начала Таппенс, но умолкла на полуслове. — Мы нашли это, Томми! Картошка только сверху. Смотри!

Она вытащила старомодную бархатную сумочку.

— Беги в гостиницу и захвати сумочку, — велел Томми. — Холод смертельный, а я еще должен забросать землей яму. И тысяча проклятий на твою голову, Таппенс, если ты откроешь сумочку до моего прихода!

— Я буду играть честно. Бр-р! Как же я замерзла! — Она быстро удалилась.

В гостинице ей не пришлось долго ждать. Томми вернулся весь взмыленный после раскопок и недавней пробежки.

— Наконец-то частным сыщикам повезло! — сказал он. — Открывайте добычу, миссис Бересфорд.

Внутри сумки оказались пакет из промасленного шелка и тяжелый замшевый кошелек. Таппенс сначала открыла кошелек. Он был полон золотых соверенов. Томми пересчитал их.

— Двести фунтов. Полагаю, это все, что ей смогли выдать в банке. Открой пакет.

Таппенс повиновалась. Внутри была пачка банкнотов. Они пересчитали их. Сумма составила ровно две тысячи фунтов.

Томми присвистнул:

— Вот это да! Монике повезло, что мы с тобой богатые и честные. А что это там завернуто в папиросную бумагу?

Таппенс развернула маленький пакетик и вытащила нитку великолепного, тщательно подобранного жемчуга.

— Я не слишком разбираюсь в таких вещах, — медленно сказал Томми, — но уверен, что этот жемчуг стоит не меньше пяти тысяч фунтов. Посмотри на размер. Теперь понятно, почему старая леди хранила вырезку о том, что жемчуг — хорошее капиталовложение. Должно быть, она обратила все свои ценные бумаги в деньги и драгоценности.

— О, Томми, разве это не чудесно? Теперь Моника сможет выйти замуж за своего симпатичного молодого человека и жить так же счастливо, как я.

— Это очень мило с твоей стороны, Таппенс. Значит, ты счастлива со мной?

— Ну, в общем, да, — призналась Таппенс. — Но я не намеревалась это говорить. Просто с языка сорвалось от возбуждения. К тому же сегодня сочельник…

— Если ты в самом деле любишь меня, — заявил Томми, — то ответь на один вопрос.

— Ненавижу эти ловушки, — вздохнула Таппенс. — Ладно, спрашивай.

— Как ты узнала, что Моника — дочь священника?

— О, это всего лишь небольшой обман, — рассмеялась Таппенс. — Я вскрыла ее письмо, где она сообщала о своем визите, и вспомнила, что у моего отца был помощник мистер Дин, а у него была маленькая дочка Моника, лет на пять младше меня. Оставалось сообразить, что к чему.

— Все-таки ты бессовестное создание, — заметил Томми. — Эге, уже бьет двенадцать! Счастливого Рождества, Таппенс.

— Счастливого Рождества, Томми. Для Моники это Рождество тоже будет счастливым, и только благодаря нам! Я очень рада. Бедняжка выглядела так жалко. Я чувствую ком в горле, когда вспоминаю об этом.

— Ты очень добрая, Таппенс, — сказал Томми.

— И ты тоже, Томми. Мы становимся жутко сентиментальными.

— Рождество бывает раз в году, — рассудительно заметил Томми. — Так говорили наши прабабушки, и, по-моему, эти слова все еще заслуживают внимания.

Глава 22

Ботинки посла

— Дружище, дружище, — пропела Таппенс, взмахнув хорошо промасленной оладьей.

Несколько секунд Томми молча смотрел на нее, потом широко улыбнулся и пробормотал:

— Мы должны быть очень осторожны.

— Правильно, — с удовлетворением кивнула Таппенс. — Ты угадал. Я — знаменитый доктор Форчун, а ты — суперинтендент Белл[145].

— Почему ты хочешь быть Реджинальдом Форчуном?

— Ну хотя бы потому, что я люблю горячие оладьи.

— Это приятная сторона образа, — заметил Томми. — Но есть и другая. Тебе придется осматривать множество трупов с обезображенными лицами.

Вместо ответа Таппенс бросила ему письмо. Брови Томми удивленно приподнялись.

— Рэндолф Уилмотт, американский посол. Интересно, что ему нужно.

— Мы узнаем это завтра в одиннадцать.

Ровно в указанное время мистер Рэндолф Уилмотт, посол Соединенных Штатов при британском королевском дворе, был препровожден в кабинет мистера Бланта. Откашлявшись, он заговорил четко и неторопливо:

— Я пришел к вам, мистер Блант… Между прочим, я имею честь говорить с самим мистером Блантом, не так ли?

— Разумеется, — ответил Томми. — Я Теодор Блант — глава фирмы.

— Всегда предпочитал иметь дело с руководителями, — заметил мистер Уилмотт. — Это многое облегчает. Должен признаться, мистер Блант, эта история доводит меня до белого каления. Нет причин беспокоить Скотленд-Ярд, я не обеднел ни на пенни, и не исключено, что все это результат простой ошибки. Но я не понимаю, как эта ошибка могла произойти. Хотя здесь вроде бы нет никакого криминала, мне бы хотелось все выяснить. А то можно с ума сойти, не понимая, как, что и почему.

— Безусловно, — кивнул Томми.

Мистер Уилмотт описал происшедшее, подробно вдаваясь в детали. Наконец Томми удалось вставить слово.

— Короче говоря, ситуация такова. Неделю назад вы прибыли в Англию на лайнере «Номэдик». Каким-то образом ваш чемодан перепутали с чемоданом другого джентльмена, мистера Ралфа Уэстерхейма, чьи инициалы совпадали с вашими. Вы взяли чемодан мистера Уэстерхейма, а он взял ваш. Мистер Уэстерхейм сразу же обнаружил ошибку, отправил ваш чемодан в посольство и забрал свой. Я прав?

— Целиком и полностью. Очевидно, чемоданы были абсолютно идентичны, и, учитывая одинаковые инициалы Р. У., ошибка легко могла произойти. Сам я не был осведомлен о происшедшем, пока мой слуга не известил меня, а мистер Уэстерхейм (кстати, он сенатор, и я искренне им восхищаюсь) не прислал за своим чемоданом и не вернул мой.

— В таком случае я не понимаю…

— Сейчас поймете. Это только начало истории. Вчера я случайно встретился с сенатором Уэстерхеймом и в порядке шутки напомнил ему о происшедшем. К моему колоссальному удивлению, он как будто не понял, о чем я говорю, а когда я объяснил, то категорически отрицал случившееся. Он не забирал с парохода мой чемодан, среди его багажа вообще не было такого чемодана.

— Странно.

— Более чем странно, мистер Блант. В этом нет ни складу, ни ладу. Если кто-то хотел украсть мой чемодан, он мог легко это сделать, не прибегая к подмене. К тому же чемодан не был украден, его мне вернули. С другой стороны, если его взяли по ошибке, зачем использовать имя сенатора Уэстерхейма? Нелепейшая история, но я хочу в ней разобраться из чистого любопытства. Надеюсь, дело не слишком тривиальное для вас?

— Вовсе нет. Хотя эта маленькая проблема, как вы говорите, может иметь много