СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

— А теперь – на колеса и в поселок!

— А ты?

Михаил жестко, так что у того лязгнули зубы, встряхнул сына и почти прорычал:

— Бегом! Прыжками! Потом домой. За мать и сестру головой отвечаешь! Пошел! — и почти силой усадил в седло.

Посмотрел секунду, как он набирает скорость в тусклом свете велосипедной фары – из-за слабого сцепления с грунтом, велосипед с легоньким седоком разгонялся словно во сне. Прихватил из тамбура сумку с ремонтным набором и потратил еще секунду, зацепившись глазами за дверцы шкафа со скафандрами. Норматив на надевание – без малого четыре минуты, а он давно не практиковался. Аварийщикам легче – они оденутся прямо в «черепахе»… Возможность сэкономить четыре минуты перевесила, Михаил перехватил сумку поудобнее и побежал к проблемному эмиттеру, некстати вспомнив его номер – 66. Фонари не горели, Джуп и звезды почти не давали света, эмиттеры казались черными деревьями в редком ночном лесу. На стволах безмятежно зеленели огоньки. Мелькнула мысль переориентировать любой из них – рабочий – вручную. А если не сработает?.. Что там у них у всех сгорело – кто знает? Лучше не рисковать, пять (или сколько им там понадобится) минут подержать реактор «на руках» – вполне ему по силам. Вот он! Желтый огонек вместо зеленого. Михаил сбросил сумку, ощупью потянул ручку аварийного освещения. Кронштейны послушно упали, ломая трубки химических источников, и реакторную площадку залил оранжевый свет, не слишком естественный, но позволяющий работать. Бетонное основание, из которого торчала верхняя часть кожуха было ему чуть выше пояса, кожух реактора высовывался еще на метр, а выше уходила в небо восьмиметровая ажурная ферма со сложным узлом крепления эмиттера на самом верху. Он привычным движением снял крышку с блока контроля, оглядел дисплей – странно, но все вроде бы работало, просто упала мощность. А если вручную повысить ее до тридцати процентов… До сорока… Температура не росла и он чуть расслабился, держа пульт боковым зрением. Центральная группировка излучателей находилась в низине, окруженной пологими холмами – до терраформирования здесь, скорее всего, был средних размеров кратер. Огней поселков никогда не было видно, но слабое, рассеянное в воздухе сияние, как и прежде четко очерчивало кромку кратера, и ясно виднелись навигационные огни на мачтах связи возле атмосферного завода. Купол жил обычной жизнью, беда, видимо, случилась только здесь… Ладно, продержимся, ерунда… Интересно, что же это было? Марсотрясение? Но тут почти нет сейсмики. Почти. Ладно, пусть мы поймались на это «почти», а молния? Пьезоэффект, подумал он. Только континентального масштаба. Если две литосферные плиты пьезокристаллов сдавливают друг друга, тысячи лет копя напряжение, а потом «соскользнув» сбрасывают его в секунду – вот и удар, и искровой разряд, по несчастью, ударивший в уязвимое место… Теперь критерии безопасности придется пересматривать заново…

На красную вспышку и зуммер он среагировал моментально, но приборы оказались быстрее. Температура активной зоны прыгнула в запретный сектор и автомат вывел на принудительное охлаждение большую часть стержней. Мощность упала до двадцати, зажегся транспарант, информируя о критическом снижении плотности поля. Михаил опять опустил стержни, повышая мощность, но через секунду аварийная автоматика выбила их обратно, и пять минут показались теперь уже вовсе не шуточным сроком. Стержни вниз – плотность пя вверх, гаснет транспарант, но вновь – по ушам зуммер перегрева и бездушная автоматика режет мощность.

Что-то с охлаждением, мелькнула мысль; и еще одна отстраненная: пяти минут не продержаться, даже трех… Мозг лихорадочно считал варианты: попробовать переориентировать исправный? Попробовать запитать по резервной цепи этот? Ключевым здесь было «попробовать». Одна попробовала – троих родила… Время… Цена ошибки… Если упадет АЗ, а ничего из намеченного не получится – за сколько космос высосет атмосферу?.. Быстро, наверное, но можно даже не считать. Когда воздух рванется в прореху, нагрузка на крайние сегменты поля резко возрастет. Так шарик лопается от булавочного прокола. Взрывная декомпрессия вскроет купол, распоров его как ножом. Через секунду-другую поле сомкнется, но будет поздно.

Беспощадная логика не оставляла даже времени на прощание с теми, кого он любил, пусть и на мысленное. Единственный, возможный в данной ситуации, путь требовал немедленного действия. Михаил в очередной раз поднял мощность – чуть-чуть, лишь бы продержалось подольше, а сам, не дожидаясь реакции автоматики, шагнул за угол основания, туда, где на поверхности кожуха чернела щель еще одного люка. И нащупал на поясе ключ, которым раньше пользовался лишь на тренировках.

Реактором не управляют вручную, автоматика быстрее и надежнее человека, но все-таки зачем-то, данью древней традиции, такая возможность предусмотрена конструктивно. Чтобы разблокировать замок пришлось прижать палец к сенсору, ключ повернулся легко, со звонким щелчком. Михаил вытянул утопленные в крышку люка ручки и взялся за них. Следующий шаг был необратимым. Далеко за спиной завыла сирена, значит Лешка добрался до аварийщиков. Мысль о том, что сын теперь в безопасности слегка успокоила. Может и не надо, подумал он, может обой… Над головой гулко хлопнуло. Так мог бы хлопнуть, заполоскав, парус – только размером с футбольное поле. Почти в зените медленно гасла сиреневая клякса. Локальный пробой. Поле не выдержало, исчезло послойно на долю секунды, выпустив несколько десятков кубометров, но успело восстановиться. Больше он не мешкал. Люк с толстым – едва не в полметра – противорадиационным подбоем был тяжеленным даже здесь, а на Земле он и вовсе бы не смог его поднять. В глубине шахты блеснул полированной нержавейкой корпус реактора.

Из сумки – планшет контроля. Разъем в гнезда. Загородиться тонким сенсорным экраном от невидимой смерти, не думать о ней. На экране схема активной зоны развернута в ленту – так удобней. Вот оно! Неравномерное охлаждение. Правая часть котла греется сильнее, а температуру считают средней по больнице. Автоматика не парирует, видимо сдохла… Над головой снова хлопок. «Перейти на полное ручное управление?» «Да» «Введите пароль» «Зоя» «Автоматика отключена»

Теперь реактор был буквально в его руках. АЗ не упадет, даже если начнут плавиться сборки. А чтобы не начали…

Планшет работал – уже хорошо; и дубовая, неубиваемая механическая система регулировки стержней его слушалась – отлично. Он поднял две перегретых группы с края котла, метнулся за угол, чуть увеличил мощность. Черт, как же неудобно – контроль мощности и температуры – в одном месте, управление стержнями – в другом…

Реактор не управляется вручную. Эту работу выполняет специальный робот, а человек контролирует его действия, укрывшись за кожухом, в защитном скафандре. Робот есть – он живет в пристроечке у крыльца пультовой, но – неактивированный, и нет минут, необходимых для его включения. И скафандр тоже есть, но мы уже говорили про норматив. Значит, придется так. Дальше он весь, с головой ушел в балансирование между температурой и мощностью, в контроль стержней, и даже на хлопки над головой – все более частые – уже не отвлекался. Но не мог не думать о прошивающем тело смертельном потоке. Мощность была… большой, но Михаил надеялся продержаться в сознании до аварийщиков. Обязан был продержаться.

После очередного хлопка по темечку ударила тяжелая капля. Вторая, третья – космос забирал тепло атмосферы и по плечам, голове, реактору, почве вокруг часто забарабанили ледяные капли первого марсианского дождя. Планшет не рассчитан на работу под дождем… Да где же аварийка!.. Он налег на открытый люк грудью, закрывая хлипкую электронику. Много лет назад, другие люди так же падали на плюющуюся огнем амбразуру.

Полиэтилен! Кусок пленки в сумке с набором, за углом. Ну как же неудобно! Пытаясь одновременно быть и здесь и там, он растекся по бетонному основанию, вытягиваясь в предельном усилии. И совсем не удивился, когда сумка сама ткнулась ручками ему в ладонь, сначала схватил ее и лишь потом увидел отчаянные Лешкины глаза.

Пленка укутала планшет и Михаил широко шагнул за угол, Он, никогда не давший сыну ни шлепка, ни подзатыльника, занес руку для хлесткой пощечины, заготовил смертельно обидные, непрощаемые слова. Пусть возненавидит – на пять минут, больше не надо, пусть убежит в слезах. Главное – пусть убежит. Нейтронный поток превращал атомы стали и титана в изотопы, порождая в них наведенную радиацию – жесткое гамма-излучение и единственной защитой здесь было расстояние – чем дальше, тем лучше. Он уже замахнулся, но краем глаза увидел критичное повышение средних сборок и шатнулся обратно, выкрикнув совсем не то, что собирался:

— Лешка! Мощность на двадцать пять, нижняя строчка на тачскрине!