Остров Тамбукту - Марко Марчевский

— Андо! Ты тут, Андо?

— Да, тут я!

— Что ты делаешь, Андо?

— Ничего. Лежу и думаю.

— Идем, Андо! Зинга зовет тебя. И тана Боамбо, и Гахар. Почему ты от нас убежал?

Это Амбо. Он пришел за мной. Значит, они заметили мое отсутствие. Значит, я не одинок. Значит, у меня есть друзья, которые любят меня и думают обо мне. Амбо... Он опять меня зовет. Я не вижу его. Черное тело молодого человека сливается с темнотой ночи, но я слышу его голос и чувствую его теплоту.

— Почему ты убежал от нас? — спрашивает теплый голос. — Идем, Андо! Зинга ищет тебя, и Гахар, и набу... Идем !

Мы идем. Бой бурума делается все громче и громче: Дум-дум! Думба-дум! Хе-хо! Хе-хо!.. Горшки на жару. Много, много горшков. Мясо кабанов сварилось. Женщины вынимают его и раскладывают на листьях хлебного дерева. Бурум и дудки умолкают. Плясуны собираются вокруг Боамбо. Вождь вызывает, и его голос, звучит торжественно:

— Арики, пуи-papa пуя!

Я вспомнил, что это значит: Арики — распорядитель церемонии во время большого праздника.

Арики важно выступает. Его семь поясов, увешанных ракушками поблескивают на бедрах. Все совсем новые. В волосы воткнуты разноцветные перья попугаев. Лицо черным черно, словно вымазано сажей. Он молча принимает из рук вождя мясо и медленно отходит. Он не пьян и, может быть, поэтому сознает свою важность.

— Андо, пакеги гена, лапао! — вызывает вождь.

Да, для них я все еще белый человек с луны, целитель всех болезней. Вот почему и пищу получаю третьим по порядку, после главного жреца и вождя. Я получаю мою порцию — большой кусок мяса, которым могли бы наесться пять человек, и отхожу.

— Гахар, калиман биля! — кричит вождь.

Гахар — большой человек, важная личность. Он мрачен. Раньше он вырывал седые волосы из головы, чтобы прогнать старость, как он говорил, а сейчас, после смерти его жены, они пробиваются свободно. Его голова будто посыпана снегом. Он выглядит дряхлым стариком — сгорбленный, с посеревшим, морщинистым лицом, хилый скорбный...

Все, получив свою долю мяса, садятся где попало и едят. Мясо кабана — это не каждый день случается. Охота на диких свиней происходит один раз в год, когда высыхает высокая трава аланг-аланг. Тогда она горит как порох.

Пока Боамбо доканчивал раздачу мяса, молодежь наелась, и снова начались танцы. Всю ночь грохот бурума и подвывания пляшущих разносятся далеко по тропическому лесу.

— Дум-дум! Думба-дум! Хе-хо! Хе-хо!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Третий день праздника. Речи Боамбо и Арики. Главный жрец отказывается меня усыновить. Вмешательство вождя. Церемония. Свадьбы на острове Тамбукту. Габон у жертвенного столба. Танец семи поясов мудрости. Бегство Габона.

I

Я опять ходил к Габону. Он лежал в хижине все такой же мрачный и молчаливый, примиренный со своей судьбой. Когда я заговорил, он даже не посмотрел па меня. Для него я был таким же врагом, как и любой другой из племени занго. Я хотел ему помочь бежать, но это было невозможно — сторожа расхаживали перед хижиной и днем и ночью. Они были учтивы и внимательны ко мне, пускали меня свободно входить к пленнику, но после моего ухода, запирали дверь и становились лицом к ней, молчаливые и строгие.

Прошел и второй день праздника. Туземцы плясали на большой поляне, ели, отдыхали и опять плясали. Днем женщины ходили в хижины накормить детей (детям и несовершеннолетним девушкам и юношам запрещалось участвовать в празднестве), потом опять возвращались на поляну, где непрерывно гремел бурум и не умолкали пискливые дудки.

Наступил третий день праздника. Днем начали прибывать туземцы из соседних селений. Первыми пришли жители Калио, во главе со своим ренгати. Они вступили на поляну попарно, с пением и пляской. Некоторые держали в руках копья и стрелы, другие несли, повешенные на шею, маленькие деревянные барабаны, обтянутые кожей, в которые били руками. Все присутствующие расступились и дали дорогу гостям. Описав круг около костра, они продолжали петь и плясать на одном месте: переминались с ноги на ногу, немного наклонялись вперед, потом выпрямлялись, откидывая назад головы и выкрикивали:

— Хе-хо! Хе-хо! Хе-хо!

Боамбо приветствовал их краткой речью, на которую ответил вождь Калио. После этого гости принесли большие корзины с ямсом, таро и уму и тяжелыми кистями бананов, которые они оставили на краю поляны.

Таким же образом — с плясками и песнями — пришли жители и остальных селений: Зурума, Хонды и Балды. Широкая поляна закипела пародом. Бурум забил еще оглушительнее, и снова начались танцы. Песни и завывания туземцев сливались с рокотом волн и отдавались далеко в заливе и каждом уголке густого тропического леса.

Боамбо велел мне позвать Смита и Стерна, отойти па край поляны и там ждать начала церемонии усыновления. Никто из нас не имел представления о том, в чем будет состоять церемония, — мы знали только, что Арики будет играть в ней главную роль. Мы послушались вождя и уселись на небольшом возвышении, с которого нам все было видно. Туземцы плясали неутомимо.

— Дети природы, — задумчиво сказал капитан, посасывая свою трубочку. — Я бы не сказал, что их жизнь легка. Наоборот, она мне кажется весьма примитивной, серой и однообразной. Должен признаться, я начинаю скучать...

— Я тоже, — откликнулся Смит. — Мы дети другого мира. Мира паровой машины и железных дорог, электричества и автомобилей, самолетов и подводных лодок. Цивилизация — благо, сэр...

— Зависит для кого, — заметил я.

— Для всех, — сказал Смит. — И последние бедняки в Англии живут лучше этих людей.

— И те, которые спят под мостами на Темзе? — спросил я.

Смит был готов возразить, но Стерн его опередил:

— Бросьте споры до другого раза, — махнул он рукой. — Подходит самая торжественная часть праздника. Сейчас племя нас усыновит, и Андо женится на дочери вождя. Счастливец! — воскликнул капитан.

— Почему и вам не жениться, Стерн? — пошутил Смит.

— Мне? Ха-ха! — расхохотался капитан. — Жениться мне в мои годы — это звучит как плохая шутка. Вы читали нашего Диккенса? Помните, как мистер Уолер дает совет сыну: «Если вам удастся перевалить за пятьдесят лет и вы почувствуете желание жениться на ком-нибудь — безразлично на ком, — запритесь в комнате, если у вас есть таковая, и немедленно отравитесь. Отравитесь, Семивел, мой мальчик, отравитесь и впоследствии вы не будете об этом жалеть...»

— Диккенс — остроумный шутник, — усмехнулся Смит. — Ведь это он сказал, что нужны самое меньшее двадцать пять обыкновенных женщин, чтобы доставить мужчине такое счастье, какое может ему доставить одна вдовушка. Женитесь на вдове, Стерн.