De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мне было четыре, мы жили в двухэтажном деревянном доме на Бадстюгатан. На нашем этаже размещалась также мастерская обойщика. В этой мастерской работали несколько подмастерьев и готовили на продажу матрасы и постельное белье для магазина на Большой Нюгатан, 30, где мой отец и дядя вели торговлю. Я мог часами сидеть и наблюдать за тем, как работают в мастерской.
Лето 1882 года мы провели в загородном доме Рузенхилл на острове Юргорден. Этот дом арендовал отец, и мы жили в нём вместе с семьёй моего дяди. К тому времени у меня уже было три сестры, Лина, Эстер и Ханна, и Рузенхилл с его большим садом и множеством фруктовых деревьев был настоящим раем для нас, детей.
Дела у отца шли успешно, и осенью того же года мы переехали в новый дом, принадлежавший семье Бонньер. В квартире этажом ниже нас жила вдова Арнольдсон с дочерью и сыном. Её муж был выдающимся певцом в Королевской опере в Стокгольме, но застрелился, потеряв голос. Их дочь, Сигрид, в своё время стала одной из величайших певиц, а сын Нильс, с которым мы вместе часто играли, стал известным врачом в Стокгольме. В доме Бонньеров жили также доктор Юнггрен с сыновьями, генеральный консул Редлих, и архитектор Нильссон, построивший этот дом, тоже жил в нём с семьёй. В конторе, что находилась на первом этаже дома, всегда можно было застать работающими Альберта Бонньера и его сына Карла Отто. Во дворе жила ещё одна семья, которой принадлежало швейное ателье. Младший из двух сыновей этой семьи учился в балетной школе при Королевской опере, и я иногда шёл вместе с ним на занятия, чтобы увидеть жизнь театрального закулисья и поближе разглядеть декорации.
В шесть лет я пошёл в частную школу Иттербума, которая находилась невдалеке от кладбища Святой Клары. В тот период шла перестройка церкви Святой Клары, и строительный процесс меня очень увлекал. На деньги, что мне давали для завтрака, я обычно покупал спички и в перерыве шёл один на стройку, чтобы устроить из них маленький фейерверк.
Посещая школу, я не вполне осознавал необходимость в соблюдении правил поведения и не был пунктуальным. Я часто приходил с опозданием и без конца получал замечания. Однажды, опаздывая на занятия, у входа в школу я встретил директора Иттербума, он дал мне такую сильную пощёчину, что у меня потемнело в глазах и закружилась голова. Я не только постоянно опаздывал, но и не делал домашние задания, а однажды я и вовсе прогуливал школу подряд несколько дней.
Вместе со мной в этой школе учились братья Фореман. Один из них в будущем стал директором Страхового акционерного общества персонала пенсионной кассы Швеции, а другой, Аксель, адвокатом, председателем Адвокатского сообщества и членом правления «Газеты торговли и судоходства» в Гётеборге. С нами также учились братья Юсеф и Эрнст Нахмансоны. Юсеф, с которым мы позже долгое время вместе работали, стал директором «Эншильда банкен» (II). Эрнст стал профессором, преподавателем классических языков. Другой мой школьный приятель, Херман Гулльберг, стал послом Греции, с ним мы в своё время сотрудничали в мануфактурной отрасли. Сам Итгербум, директор одной из самых лучших частных школ Стокгольма, в конце концов спился и оказался в нищете. В 1896 г. он пришёл в контору, где я работал, попросил прощения за ту пощёчину и попросил одолжить ему мелкую сумму.
В 1886 г. мне наняли домашнего учителя, студента Харальда Ляйпцигера. Он готовил меня к поступлению в первый класс училища в Эстермальме. Харальд понравился мне ещё в самом начале нашего с ним знакомства. Он пытался вызвать у меня интерес ко всему, что любил сам: к театру, литературе и искусству. Со временем Харальд Ляйпцигер стал известным писателем, автором интересных театральных представлений и вслед за Эмилем Норландером был одним из самых плодовитых творцов в своей сфере. Он умер, когда ему было 50 лет, в 1916 году.
Свен Сёдерман, хороший друг Харальда, сын композитора Августа Сёдермана, стал одним из ведущих критиков литературы и искусства. Свен всегда был одним из моих лучших друзей.
Фирма отца «Н. Asch & Со» процветала, у него было уже три магазина, и он стал поставщиком Его величества. Мы переехали в пригород Стокгольма, Эстермальм. На Шеппаргатан, 6, мы сняли целый этаж в доме со всеми удобствами, квартира была обставлена красивой мебелью, потолки украшали хрустальные люстры, в гостиной была повешена большая картина.
Когда лето 1886 года подошло к концу, я пошёл в первый класс школы Лагерстрёма в Эстермальме. Директор Лагерстрём был пастором и сам преподавал в школе основы христианства. Позже директор сменился и им стал доктор Карлсон, преподававший математику. На второй год я перешёл в школу в Эстермальме. Руководителем класса, в котором я учился, стал доктор Н.Г. В. Лагерстедт, известный автор учебника по природоведению.
Моим лучшим другом и одноклассником был Мартин Хольм. Он рисовал акварели с натуры, в основном виды Стокгольма, в той же манере, что и Анна Пальм. Мы часто вместе ходили в Национальный музей, чтобы полюбоваться прекрасными произведениями, такими как «Давид и Саул» Кронберга, «Эрик XIV и Катарина Монсдоттер» Розена, «Смерть героя» Форсберга, и работами Юхана Тирена, изображавшими лапландцев.
Летние месяцы были самым счастливым временем моего детства. Харальд Ляйпцигер продолжал работать у нас, и я очень привязался к нему. В одно лето, когда мне исполнилось 11 лет, наша семья жила у причала Клинтена в Скурусунде. Причал стал постоянным местом сборища мальчишек, с которыми я играл. С сёстрами мы всегда выходили к причалу, чтобы встретить папу, когда тот возвращался домой на пароме из города.
В 1888 г. в Сундсвалле и Чёпинге начались сильные пожары. В этот же год у моего отца появились крупные заказы, для выполнения которых ему пришлось открыть в Сундсвалле специальное отделение своей фирмы. Я поехал вместе с ним в Чёпинг, и стал свидетелем того, как свирепствовал пожар. Затем мы поехали в Вестерос и Энчёпинг, где отец продавал розничным торговцам пух и перо. Из Вестероса мы отправились на пароходе «Арос» домой. Так прошла моя первая
