Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова

– это расщепление субъекта, признание им своего несовершенства, своей кастрации. Сам Майкрофт давно достиг ледяного совершенства62, но и у него есть слабость – младший брат.

Яростный закон

Как мы помним, один из механизмов сновидения, описанных Фрейдом, – это так называемая цензура. Под действием цензуры желание, проявляющееся во сне, претерпевает искажения, вынуждено замаскировываться: «…чем страшнее цензура, тем менее прозрачна эта маска» («Толкование сновидений», IV: Искажающая деятельность сновидения). Лакан отождествляет цензуру со Сверх-Я, располагая ее в регистре закона, который субъектом «не понимается, а проигрывается»63. Это закон, предстающий перед субъектом «в своей яростной форме»64. Повеления, требования этого закона произвольны, непроницаемы и беспощадны. Такова, в сущности, роль Майкрофта: воля, которую он навязывает Шерлоку, всегда загадочна, задания, на которые он отправляет брата, как правило, смертельно опасны, но максимум неповиновения, оказываемого Шерлоком, – строптивое поведение огрызающегося подростка.

Майкрофт держит брата в плену, как Снежная Королева – мальчика Кая, заставляя его складывать пазлы из льдинок, бесконечно отгадывать детективные загадки (или находиться на грани наркотической аннигиляции, ведь отсутствие загадок создает мучительный вакуум, в котором Шерлок практически не может существовать). Вот оно – то самое желание матери, в виде императива направленное на ребенка, желание, создающее форму для идеала Я. «У моего брата мозги ученого или философа, но он предпочел стать детективом», – говорит Майкрофт («Скандал в Белгравии»). Детектив – это та арена (или та сцена), на которой бесконечно разыгрывается соперничество двух братьев, двух гениев дедукции: кто из них быстрее сложит пазл, а кто окажется неудачником, лузером. «Убийственная ревность» – так назовет такого рода отношения Майкрофт в сновидении Шерлока. Шерлок желает смерти Майкрофта, и это желание исполняется во сне.

Яростный, свирепый закон, носителем которого является Майкрофт, находит исключительно емкое воплощение в ярком образе. Шерлоку, как и всем детям, тоже рассказывали сказки. Только Шерлоку их рассказывал старший брат (а не мать). Больше всего Майкрофту нравилось рассказывать брату про Восточный ветер65, «ужасающую стихию, которая сметает все на своем пути» («terrifying force that lays waste to all in its path»). Эта стихия находит «недостойных» и «выкорчевывает» (plucks) их с лица земли. «Под недостойными он имел в виду меня», – поясняет Шерлок. Обратим внимание на слово «waste» – «отброс, отходы, мусор». Мы еще вернемся к этому слову чуть ниже, а пока что отметим, что в сказке Майкрофта Шерлок предстает в виде объекта – объекта-отброса.

Все меняется, когда в этом раскладе оказывается новая фигура – Джон Уотсон. Поначалу Майкрофт пытается завербовать Джона, произвести на него впечатление своей зловещей манерой поведения и демонстрацией всемогущества. Этот план терпит поражение – более того, Джон разоблачает Майкрофта в истории с Мориарти («Рейхенбахское падение»). Джон постоянно вопрошает Шерлока о его желании, которое было бы направлено вовне абсолютной вселенной всезнания и всемогущества, где все строится на манипуляциях. Ситуация в сновидении Шерлока – это попытка наконец исследовать собственное желание, определить границы своего всемогущества, обнаружить нехватку. Шерлок мог бы быть ученым или философом, стал детективом, но хотел быть пиратом («Скандал в Белгравии»). Майкрофт в третьей серии третьего сезона не случайно называет его «убийцей драконов» (dragon slayer): Шерлоку предстоит стать героем-змееборцем, сразить дракона, а значит, и мать-крокодила.

Искажающая деятельность сновидения проявляется почти пародийно: разоблачая «заговор невест», Шерлок словно попадает в фильм «Индиана Джонс и Храм судьбы» – таинственный храм, ритуальные одежды, зловещие песнопения, удары гонга. «Ну что, достаточно глупо для тебя? Достаточно готично? Достаточно безумно? – дразнит его Мориарти. – Злодеи не носят специальные злодейские костюмы!» Тайное общество заговорщиков, нелепо пафосная атмосфера зловещей секретности – это мир Майкрофта, беседующего с братом и Ирен на борту рейса 007 авиакомпании «Bond Air», «боинга», груженного мертвыми телами. Ирен Адлер среди мертвых тел – Женщина, сама превращающаяся в труп, страшного преследующего мертвеца.

По версии Майкрофта, сновидение Шерлока – не речь бессознательного, не рождение субъекта, а короткое замыкание, наркотическое опьянение, позиция объекта, а не субъекта. У него наготове определение для Шерлока, формула «яростного закона»: ты – наркоман, следовательно, тебя нужно держать в узде, унижать насмешками, использовать в качестве полезного орудия, наслаждаться твоей болью (сцена в сербском плену) и публичным унижением (сцена с простыней в Букингемском дворце). Но на этот раз Шерлок намерен вслушаться в происходящее на «другой сцене».

Смутный объект желания: регистры объекта «маленькое а»

История про человека, покончившего с собой на глазах у свидетелей (видевших и осязавших его мертвое тело и удостоверивших его смерть), а потом вернувшегося с того света, – это не только история Мориарти, Эмилии Риколетти и Ирен Адлер. Это и история самого Шерлока. В «Пустом катафалке» все задаются вопросом – как он это сделал? Как ему удалось разыграть мнимую гибель? Выдвигается множество версий, все они несостоятельны. Наконец, свою версию излагает сам Шерлок, но Андерсон, вначале очарованный рассказом, вскоре спохватывается и находит в нем очевидные нестыковки. Шерлок не пытается его разубедить, и мы так и остаемся ни с чем. У нас нет разгадки.

И только одному человеку совершенно неинтересно, как Шерлок «сделал это», – Джону Уотсону. Он обрывает попытки Шерлока описать ему машинерию трюка. Его интересует не «как», а «зачем» – не технология, а этика. Похоже, на вопрос, как ему удалось – и удалось ли? – выжить, нет ответа и у самого Шерлока. Во сне ему доведется снова пережить свое падение, определить и установить границы собственной смертности. И это снова будет происходить на глазах у Уотсона, но теперь уже на совершенно иных условиях.

Объект желания, ускользающий объект, указывающий на фундаментальную нехватку, определяющую бытие субъекта, – это объект «маленькое а», понятие, сформулированное Лаканом66, которое опирается на фрейдовские сексуальные объекты, определяемые частичными влечениями67 (оральный, анальный, генитальный). К ним Лакан добавляет еще две формы, объект-взгляд и объект-голос, особенно отчетливо прослеживаемые в клинике психозов (преследующий взгляд, голоса). «Маленьким а» он назван по контрасту с большим А (фр. autre, другой): (большой) Другой – это регистр Символического, язык, «сокровищница означающих», поддерживаемый Именем-Отца. Маленькое а – это уже упоминавшийся выию зеркальный Другой, воображаемый двойник. Маленькое