Чудо - из чудес - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лена, погрозив сразу насторожившейся Горбуше кулачком, взяла монету и прочитала круговую надпись:
— «NERO CAESAR AVGUSTUS». Это что — Нерон?
— Он самый! Судя по каталогам, 64-65 годы первого века.
— Надо же… — с уважением покачала головой Лена. — Представляешь? Этот денарий ходил в то самое время, когда по земле шла апостольская проповедь. Жило самое первое и начиналось второе поколение христиан. Когда принявшие веру в Христа люди больше всего в жизни боялись запятнать грехом светлые крещальные одежды. То есть, в святое время! Быть может его держали в руках те, кого превратил в 64-м году этот Нерон в своих садах в пылающие факелы. Или, по крайней мере, видевшие этих святых мучеников люди! И потом он просто напрямую универсальным образом подходит для твоего… для нашего романа!
— Постой-постой! — остановил ее Стас. — А ведь, кажется, ты права…
Он взял денарий из руки жены и наклонился над схемой, бормоча:
— Только вот куда бы теперь положить его? Ведь он действительно мог быть в любом из этих нужных нам мест!
— А ты перекладывай его время от времени туда, где в это время находятся Апостол, Юний, Элия, Ахилл… — посоветовала Лена.
Стас с изумлением посмотрел на нее:
— Слушай… А ведь это идея! Где же ты раньше была?
— В Покровском!
— Да нет, я серьезно!
Стас оглянулся на просиявшую от радости, что хоть чем-то могла помочь своему любимому, Лену:
— Я искал повсюду, в клубе нумизматов, в своем и других антикварных магазинах… платил бешеные деньги за монеты… закрывал глаза на то, что многие из них не соответствуют времени романа, и только лишь подходят по месту описываемых, точнее, увы, обдумываемых пока событий. До сих пор не могу найти монету греческого города Патры, где как раз в это самое время был казнен апостол Андрей Первозванный и где запланирована финальная сцена книги. А тут вот — пожалуйста! Этой монетой мог быть именно этот денарий! Можно сказать — универсальная вещь! Как говорится, на все случаи жизни!
Сняв стекло, Стас уже бережно положил денарий на то место, где он был отчеканен — на короткое слово «Рим», и с неожиданным воодушевлением сказал:
— Последнее время я говорил тебе все про Юния да про Элию… Давай-ка, я еще немного расскажу тебе про апостола, а потом посмотрим, что делал в это время находившийся совсем рядом с Нероном — Ахилл?
— Как! Прямо сейчас? — обрадовалась Лена, но тут же с тревогой взглянула на Стаса: — Но ведь ты же устал! Учеба, работа. Этот… семейный совет!
— Ничего страшного! — успокоил ее Стас. — Для меня это — лучший отдых. К тому же, я все равно не смогу сейчас остановиться. Благодаря придуманной тобой схеме меня так и тянет в то давнее время!
Он немного помолчал и, слегка прикрыв глаза, начал:
— Значит, так… В то время, когда Элия, наконец, встретилась с Юнием. И не столько он не узнал ее, сколько она его, так разительно он изменился после долгого общения с Апостолом…
— Погоди! — спохватилась Лена и умоляюще посмотрела на Стаса. — Я сейчас… Одну минутку!
Она привычно включила диктофон и, сделав вид, что не расслышала то, что уже было произнесено, попросила:
— Так что ты сказал? Повтори, пожалуйста, еще раз…
Стас охотно повторил — фраза прочно отпечаталась в его памяти, хотя он даже и не заметил этого.
И принялся рассказывать про Ахилла, сенатора Мурену, императора Нерона…
Он говорил час…
Второй…
Готов был не умолкать до утра.
Но тут усталость одолела не его, а… Лену!
Глаза ее, как она ни боролась с тяжелыми ресницами, наконец закрылись.
Диктофон выпал из руки.
И Стасу ничего не оставалось делать, как самому выключить его.
Предусмотрительно положить под подушку, чтобы Лена решила, что это она перед тем, как уснуть, успела спрятать свою звуковую пишущую машинку.
Затем уложить жену поудобнее на диван.
Накрыть одеялом.
И бережно, совсем невесомым движением, погладить по голове…
6
Скучающее лицо Нерона оживилось…
Дорога шла по-над южным берегом Эвксинского Понта.
Многочисленные ученики старались держаться поближе к учителю, который неторопливо рассказывал на ходу, сколько вот таких дорог, только в далекой знойной Палестине, пришлось исходить Спасителю и в каких условиях жить, неся людям Благую Весть о приблизившемся Божием царствии.
Наконец впереди показался небольшой поселок.
Не доходя до него нескольких стадиев, группа остановилась.
Харон с несколькими учениками первым делом вошел в стоящую на перекрестке дорог хижину и вскоре появился, вынося из нее треножник, деревянные изображения богов, глиняные скульптурки...
— Что они делают? Это же — кумирня! — в ужасе воскликнул Юний.
— Вон уже и жители бегут защищать своих богов! — нахмурился Янус, показывая рукой на людей, с дубинами и кольями, а кто и боевыми мечами высыпавших из деревни. — Как бы и нам с тобой не попало за такие их дела! Может, пока не поздно, отойдем в сторону, а?
Юний согласно кивнул.
Но тут кто-то из местных узнал апостола, и радостно закричал остальным, что это тот самый целитель, что несколько лет назад исцелил его.
Вскоре вся деревня окружила апостола, ведя к нему больных, хромых, увечных, слепых...
Привели к нему и однорукого бесноватого, которого с трудом удерживало несколько крепких мужчин.
— Горе нам! Горе!.. — вопил он диким голосом. — Ученик Галилеянина снова пришел мучить нас!..
Святой апостол, выполняя мольбы бедных крестьян-поморов, помолился и, возлагая на больных руки, прямо на глазах изумленного Юния исцелил их.
Да-да, он точно видел это – здесь не было никакого обмана!
Бесноватый, после того, как и над ним помолился апостол, тоже неожиданно успокоился, попросил держащих мужчин освободить его и стал оглядываться вокруг себя осмысленными глазами.
Тем временем Харон с учениками подошел к апостолу и сообщил, что в ближайшем жилище этого селения у них все готово к началу Богослужения. Апостол поблагодарил его и с несколькими учениками неспешно удалился в эту хижину.
Теон бросился было за ними следом, но дорогу ему преградил Харон:
— А ты куда?
— С вами!
— Туда нельзя!
— Но почему?
— Там — вечеря любви, служба Богу. В ней могут участвовать только верные!
— А что нужно сделать, чтобы тоже стать верными?
— Покаяться! И — креститься!
Теон с друзьями-фракийцами с нетерпением дождались, когда окончится служба. И, как только апостол появился из превращенной в Божий храм хижины, бросился ему прямо в ноги:
— Крести меня, учитель!
— И меня! И меня!.. — умоляюще стали просить остальные фракийцы.
— А ты? — спросил Юния Янус. — Тоже не хочешь вместе с ними?
— С чего бы? — усмехнулся тот, но, впрочем, наблюдал за происходящим с неподдельным интересом. — Хотя... любопытно было бы посмотреть, как это у них делается!
Крещение проходило прямо во впадающей в безбрежное море реке.
Теон вышел из нее радостным.
Вид у него был, словно у человека, не понимающего, что с ним происходит. Он глядел вокруг счастливыми глазами и вдруг вместе с остальными только что крещенными фракийцами начал говорить на чистом элллинском, иудейском и других — незнакомых даже Янусу языках...
— Слушай, а может, в этой реке — вино? — недоуменно прошептал Юний, почерпнул пригоршней воду из реки и недоуменно уставился на друга. — Вода как вода! Почему же они все тогда, словно пьяные? Теон, что это с тобой?
— Со мной — ничего... только неслыханное блаженство, счастье! Дай я обниму тебя, брат мой! — порывисто обнял он Юния и, глядя ему прямо в глаза, неожиданно сказал: — Ты придешь! Ты обязательно придешь к своему Отцу!
Юний недоверчиво оглядывая учеников, случайно встретился глазами с апостолом, и тот с улыбкой объяснил ему:
— Это — действие благодати! Блажен Теон и все мы, сподобившиеся принять святое крещение именно сейчас, когда ее действие столь сильно, что отчетливо ощущается нами. Наступят времена, когда люди почти не будут чувствовать ее, и потому нам сейчас особенно нужно беречь ее в себе!
