Адамант Хенны - Ник Перумов

Никто не обижал и пса. Однако тот на все попытки золотоволосой как-то помириться с ним отвечал злобно-бессильным рычанием, в котором слышалась почти человеческая тоска. Он ел только то, что удавалось поймать в окрестных зарослях, – хотя у спутников Миллога оказались припасены странные лепёшки, даже от небольшого кусочка которой ховрар весь день наслаждался блаженной тёплой сытостью, словно в былые годы, когда служил сборщиком податей…

Миллог как-то попытался сам задать парочку вопросов – однако все его попытки разбивались о снисходительно-непроницаемые улыбки спутников. Они мягко и приветливо улыбались, мужчина хлопал ховрара по плечу (сам Миллог и помыслить о таком не смел), и тотчас переводили разговор на другое.

Хоть и невеликий умом, Миллог, однако, сумел понять, что нежданных попутчиков, так стремительно и бесповоротно взявших его в плен, особенно интересует Олмер Великий. С неизбывным интересом и вниманием выслушивались любые, даже самые мелкие подробности, какие только сохранила не слишком-то крепкая память ховрара.

…Миллог выжил в страшном бою на Андуине, когда его плот в самом начале боя угостили камнем из роханской катапульты. Бросив щит и меч, ховрар сумел уцепиться за обломок и кое-как добрался до берега. Во время схватки с непобедимой вестфольдской фалангой Миллогу крепко досталось по башке, и до конца боя он провалялся в беспамятстве. Потом была Исенская дуга, где отряды ховраров долго и безуспешно пытались прорвать роханский строй; и тут Миллог, умело лавируя, когда надо – отступая в задние ряды, когда надо – вновь оказываясь впереди, – вышел из боя без единой царапины, хотя в его тысяче полегли замертво добрых три четверти бойцов. А после настало весёлое время. Один за другим сдавались арнорские города… но на них тотчас наложили лапу любимые Вождём Эарнилом истерлинги, и надежды Миллога на знатный грабёж не оправдались.

Солонее всего пришлось у проклятой эльфийской крепости. Вождь – кто знает почему! – сперва повёл на приступ людские рати, оставив орков, троллей и прочую нелюдь позади. Отряд Миллога был назначен в первую штурмовую башню; и, когда защитники крепости подожгли осадную машину, Миллог поистине спасся лишь чудом. В его руках был топор; срубив какой-то канат, ховрар выбросил его из бойницы и успел соскользнуть вниз; огонь, пылавший внутри башни, пережёг канат, Миллог сорвался – но до земли было уже недалеко, и он отделался только парочкой переломов. Ничего, поносил лубки, снял и после этого ходил как раньше. Это уж теперь старые раны начинали ныть к перемене погоды…

Жупан-князь за раны и увечья пожалел воина, дав сытное местечко мытаря. И Миллог служил ему вернее самого верного пса. Знал – чуть что, жупан долго думать не станет, отправит в лес деревья валить… Прощай тогда мягкая постель, добрая еда да гладкая жёнка под боком – не важно, что не своя…

А потом так некстати подвернулся Серый… Ищи его теперь по всему Средиземью…

Беседы эти неизменно заканчивались одним и тем же – мужчина ободряюще хлопал Миллога по плечу, а женщина говорила:

– Не бойся. Злая Судьба до тебя не дотянется.

Ховрар, кстати, так и не решился спросить у своих спутников, как же их зовут…

Неслышными, невесомыми тенями они скользили к шатрам. Растворившись в ночи, сделавшись незаметнее лёгкого лесного ветерка, хоббит и эльфы осторожно подбирались к кольцу часовых. На ночь Хенна выставлял посты и караулы. Но разве глаза простых смертных способны заметить в непроглядной южной ночи Перворождённых, да ещё и закутанных в отводящие глаз плащи? Без единого звука Форве и его отряд проскользнули мимо дозорных, не отняв ни у кого жизни.

Яма, где содержали пленников, находилась невдалеке от северной окраины лагеря. Вокруг горели костры, толпились воины; шло веселье, жарилось на вертелах мясо, стояли вскрытые бочки с хмельным; но внутри ограды по-прежнему нёс службу трезвый и бдительный караул. Дюжина лучников… восемнадцать мечников… мечники внутри ограды, лучники по краям свободного пространства… И ещё самое меньшее полсотни подгулявших воинов вокруг. И дюжины три женщин!.. Фолко стиснул зубы. Дело предстояло жаркое.

– Пока никаких ловушек, – прошелестел над ухом голос Форве.

– Ждут, когда мы атакуем, – так же шёпотом ответил хоббит.

– Какой смысл? Приманка сработала, мы здесь. Если он нас видит…

– Не буди лихо, пока оно тихо, – забыв о царственном достоинстве собеседника, отрезал Фолко. – Ну, пошли, чего ждать? Думаешь, они угомонятся?.. Едва ли, ночь и так на перелом повернула…

– Тогда начинаем, – услыхал он голос принца и тут же – слитное гудение отпущенных тетив.

Белооперённые стрелы рванулись через площадку разящими молниями. Семеро лучников метили в караульных возле ямы и в стоящих наготове вражеских стрелков. Первые стрелы ещё не успели коснуться плоти жертв, как вслед за ними уже полетели новые. В мгновение ока воцарился хаос. Вопли и стоны умирающих, истошные крики напуганных женщин, проклятия и вопли полупьяных воинов, судорожно шарящих по земле в поисках опрометчиво отложенного оружия.

– Вперёд, – негромко скомандовал Форве, и семеро бойцов устремились через площадь, на бегу пуская стрелы. Тело Фолко привычно вершило кровавую работу. Взор сам ловил цель, определял упреждение, руки гнули лук и выхватывали стрелы из колчана. Эльфы и хоббит атаковали клином, и остриём этого клина оказался Фолко – единственный, у кого был полный мифрильный доспех. Растерявшийся враг и глазом моргнуть не успел, как семеро зыбких теней ворвались за ограду. Половина мечников охраны уже полегла под меткими стрелами, но оставшиеся и не думали отступать. Широкие и кривые мечи, так непохожие на прямые клинки Запада, дружно взметнулись; сталь не ударила в сталь, как если бы сошлись в поединке гондорец и эльдринг, – этими клинками скорее отводили оружие неприятеля, чем просто подставляли под вражеский удар. Справа от хоббита коротко взблеснул длинный и тонкий меч Форве; удар был нанесён с такой быстротой, что тарег просто не успел ничего сделать. С хоббитом же схватился куда более умелый противник – первый выпад Фолко он парировал, отразил и второй… но тут прогудела тетива эльфийского лука, и воин Хенны рухнул со стрелой в глазнице.

Разом протрезвев, со всех сторон бежали новые и новые стражники. Трое эльфов метнули им навстречу стрелы, но толпу это не остановило. У отважных спасителей оставались считаные секунды, чтобы самим не стать добычей… и они использовали их. Свалив своего противника, Форве занёс меч над головой, замер, словно окаменев, – и внезапно с силой рубанул по деревянной решётке. Отливающий серым меч пронёсся сквозь толстые деревянные брусья, как сквозь пустое пространство; обломки решётки рухнули вниз, откуда тотчас же донёсся недовольный голос Малыша: